Дитё. Князь - Владимир Поселягин

– Пусть оба сторожевика поучаствуют, – кивнул я, подходя к корме.

Капитан тут же стал отдавать приказы по поднятию флагов. Через минуту прозвучал холостой выстрел сигнальной пушки, заканчивающий общение с помощью флагов. Оба корабля, «Ёж» и показавшаяся из-за острова «Змейка», прибавив парусов, пошли навстречу неизвестному. Правда, сильно южнее от нас, но зато неизвестный не сможет уйти по ветру, его прихватят наши сторожевики.

Через пятнадцать минут, когда до неизвестного осталось буквально пятнадцать кабельтовых, сигнальщик сообщил:

– Неизвестное судно поворачивает… он потерял ветер и дрейфует… Это трёхмачтовик, потерявший одну мачту.

Всё это время мы шли круто к ветру, отчего наш корабль буквально лежал на боку, но скорость была приличной. Шли мы, конечно, опасным курсом – крутая волна в борт, и всё, ляжем. Но другого выхода не было. Однако сейчас, когда неизвестное судно, в котором я опознал португальскую каравеллу, легло в дрейф, можно сменить курс и немного выпрямить судно.

Капитан начал отдавать команды, и я почти сразу отпустил канат, за который держался, когда корабль выпрямился.

– Приготовиться к абордажу! – крикнул Бочкарев, и ему сразу завторили командиры подразделений стрелков и артиллеристов.

На подходе – «Змейка» и «Ёж» далеко отстали – я стал рассматривать каравеллу.

– Да-а, потрепало её, – пробормотал я, с интересом рассматривая десяток людей, я бы даже сказал скелетов, что находились на палубе и с некоторой безнадёжностью ждали нашего приближения. Наши намерения им были понятны.

С треском ломающегося дерева корабли соприкоснулись. Дальше последовала привычная работа: полетели кошки, и на палубу хлынули стрелки, не трогая команду по моему приказу.

Опытные матросы мне не помешают, к тому же хорошо знакомые с парусной работой. Через пару минут командир взвода стрелков доложил, что на борту кроме собаки находятся одиннадцать человек. Восемь на палубе и трое внизу. Последние больные и раненые. Капитана не было, как оказалось, он умер, но был жив шкипер, вот его-то я и попросил пройти к нам на борт. Тот охотно последовал моей просьбе, получив удар прикладом по спине от стрелка, которому не понравилось, что тот медлил следовать приказу его князя.

Шкипер мало-мало говорил по-английски, поэтому осмотрев нахмурившийся небосклон, я приказал расцепить корабли, перегонной команде отвести повреждённое судно в порт, а сторожевикам отправить сигнал с приказом о срочном возвращении. Не нравилось мне изменение погоды. Опытный, знал, что это такое. Мне хватило одного шторма в прошлом, хорошо, что тогда попался остров, на который выкинуло яхту. Потом наши с сухогруза, пираты… Эх, весёленькие времена были, интересные! Тут я, честно говоря, что-то заскучал.

С попутным ветром «Нева», сопровождая инвалида-португальца, двинулась обратно, я же, пользуясь моментом, в каюте капитана вёл допрос шкипера. Тот был голоден, поэтому член команды принёс ему остывшую кашу и луковицу. Судя по виду команды и самого шкипера, с продовольствием у них было дело швах, как и со свежими фруктами. На борту свирепствовала цинга. Двое, лежавшие пластом в кают-компании, были больны именно цингой (третий имел перелом ног). Да и другие матросы, хоть и ходячие, не избежали этой болезни.

Шкипер, жадно хватая кашу, отвечал на мои вопросы в меру своих сил. Пока мы возвращались, удалось выяснить вот что. Каравелла «Донна Мария», принадлежавшая крупному торговому дому в Португалии, вышла из английского Портсмута в составе каравана из трёх кораблей, возвращаясь домой, в Лиссабон. Однако налетевший шторм разбросал корабли. Команда «Марии» в течение недели боролась за свою жизнь, пока погода не нормализовалась, но после шторма выяснилось, что их отбросило далеко от берегов, погиб капитан – когда рухнула бизань-мачта, его снесло за борт с ещё двумя матросами. Шкипер принял командование на себя. Была поставлена вместо рухнувшей мачты запасная грот-стеньга, произведён ремонт. Но, к сожалению, дул не попутный ветер. Потом снова поднялся шторм, стеньга была потеряна, подходили к концу продукты, начала свирепствовать цинга. Вчера шторм стих, и попутный ветер погнал их, потерявших всякую надежду выжить, в нашу сторону, где и произошла эта встреча. После рассказа шкипера я задумался, краем сознания отметив, что, судя по топоту на палубе и крикам, мы проходим устье залива, входя в порт. Кстати, груз каравеллы составлял тюки с овечьей шерстью, тюки с английским сукном и несколько бочек с вином, дрянным, честно говоря – купцам, вон хоть Шереметьеву, его толкну в таверну – и всякая мелочь вроде пуговиц, чеканной посуды и так далее. Короче говоря, всё, что нам пригодится.

Главное – не забыть подсчитать прибыль от стоимости груза и корабля, вычесть свою долю, а это половина, я на борту находился, остальное отдать команде и стрелкам как призовые деньги. Я уже ввёл призовую систему у себя на флоте. Команда об этом знала и с шуточками говорила, куда кто потратит деньги – доли за три корабля данов, что были захвачены нами, уже были выплачены командам.

После раздумья я выложил шкиперу своё предложение: или за борт, или они идут с нами. Работа для всех найдётся, и опытные моряки нам пригодятся. Мне по прибытии нужно будет осваивать каботажное плаванье, да и учителя в школу флота будут нужны. Сорокадвухлетний шкипер раздумывал недолго, он дал согласие за себя и своих людей.

Вот так наша флотилия увеличилась на одно довольно неплохое тридцатитрёхметровое судно и дюжину первоклассных моряков.

Дальше продолжились работы по обустройству острова. По мере приближения даты назначенного мной отхода, погода нормализовалась, всё реже налетали шторма, и чаще светило теплое солнце. Порт был фактически закончен, заканчивались стройки частных кирпичных домов, в которых будут жить горожане. Кроме таверны, где на втором этаже находились комнаты для проживания гостей острова, была построена ещё небольшая гостиница на двенадцать комнат с крохотным ресторанчиком для капитанов и офицеров. Для дворян, одним словом. Я уже ввёл в систему правления, что по получении офицерского звания гражданин моего государства становится ненаследным дворянином, назывался он барин; боярин – уже наследное. Всем ненаследным дворянам, состоявшим на моей службе, планировалось выделить небольшие участки земли в Америке в личную собственность. Гектаров так по десять каждому. Как они ими распорядятся, их проблемы, заработную плату они получают приличную, можно поставить со временем усадьбу и завезти с Руси холопов. По закону, холопы должны отработать на моих землях пять лет, потом они становятся свободными. Ну, или кто в армию или во флот поступит, там три года – и вольный человек.

Что-то я сошёл с темы. Село моё было полностью закончено, я уже месяц со своей дворней переехал в усадебку, вполне благополучно проживая там. Крепости и наблюдательная башня давно были закончены.

У села начали цвести саженцы, что мы привезли с собой. В будущем тут разрастутся яблоневые, грушевые и вишнёвые сады. К сожалению, не все саженцы пережили переход, но те, что принялись, зацвели. Была посевная, крестьяне сеяли не только пшеницу и рожь (посеянного, кстати говоря, хватит прокормить в пять раз больше жителей острова, которых я планировал тут оставить), но садили они не только для себя, а еще, чтобы обеспечить продовольствием караваны, что будут тут проходить. В общем, садили много что: огурцы, капусту и другие овощи. Даже репу. Ничего, я им ещё картошечки завезу обратным ходом. Если найду её, конечно.

На возвышенности была поставлена особняком небольшая ветряная мельница, которая должна обслуживать весь остров.

Одним словом, с постройкой инфраструктуры острова было закончено, всё, что запланировано, было сделано, лесопилка в данный момент уже была разобрана и погружена на борт одного из транспортов, доски были наделаны с запасом. Русский я оставлял Стрельникову в полном порядке, да и он хозяин крепкий, это было видно, и не запустит и не порушит сделанного. В порту кроме одного оставляемого рыбачьего баркаса оставалась пара шлюпок, на всякий случай, чтобы были. Одной владел сын купца Шереметьева, другая была приписана к крепости острова.

Я тоже любил походить под парусом на шлюпке, погода в последние дни радовала нас, так что я дважды совершал экскурсии вокруг острова, пока Корнилов тренировал стрельцов, а Немцов команды кораблей, выводя их в учебные походы. Мы готовились к дальнейшей отправке.

Наконец этот день наступил, и флотилия под прощальный салют пушек крепостей вышла из гавани и, набирая скорость, направилась дальше, продолжая наш поход.

Через шестнадцать дней мы достигли побережья Америки в районе Новой Шотландии моего мира, где-то, где стоял Галифакс. Там мы, найдя удобную гавань, организовали первое поселение, благо местных так и не повстречали. Поселение получило наименование Благовещенское.