Разрушение (ЛП) - Грейс Элли

– Я без проблем справлюсь с этим, – он взмахивает рукой. – У меня ещё есть пара лет в запасе, и если мне понадобится нанять лишнюю пару рук, я это сделаю. Хватит беспокоиться о делах здесь, просто уезжай и повеселись. У меня всё под контролем.

Позже той ночью, часами лежал без сна в постели, обдумывая, что сказал мой отец, и решая для себя, что хочу сделать. Я чувствую вину за то, что даже подумал о том, чтобы оставить отца здесь одного, несмотря на его заверения, но и не могу отрицать, что часть меня хочет принять его предложение. Чувствую, что застрял здесь, и мысль о том, чтобы испытать что-то новое и необычное, зажигает во мне крошечную искру возбуждения, которую я не чувствовал долгое время.

Когда я проснулся на следующее утро, решение было принято. Прежде чем смогу передумать, достаю телефон и набираю номер. Он отвечает после третьего гудка.

– Здравствуйте, мистер Коннелли. Это Нейт Миллер. Я подумал о том, что вы сказали, и надеюсь, вы сможете связать меня с одним из своих контактов по поводу работы для меня на полную ставку реставратором.

 

Часть третья

 

Глава 11

Эми

 Четыре года спустя

 

Солнечный свет льётся с ясного голубого неба, мерцая между пышными зелёными листьями дерева над нами и окутывает нас сиянием, которого никто не замечает. Этот день вместо того, чтобы принести с собой надежду и обещание, насмехается над нами. Мы собрались вокруг гроба из красного дерева, наблюдая, как его медленно опускают в яму.

Мама Тедди сжимает в руке американский флаг, словно спасательный круг, глядя пустыми и безжизненными глазами на то, как хоронят её единственного сына. Одинокая слеза катится по её щеке, и меня удивляет, что у неё вообще остались слёзы. Прошёл почти месяц с тех пор, как мы узнали, что Тедди погиб в Ираке, но потребовались недели, чтобы его тело, наконец, вернулось домой.

Так странно прощаться после стольких дней. Вы могли бы подумать, что это дополнительное время помогло зарубцеваться нашим ранам, но вместо этого мы оказались в подвешенном состоянии; мы застряли в месте между горем и принятием. Обычно похороны – это последнее прощание и торжество жизни и смерти. Для нас это больше похоже на подтверждение нашей потери; доказательство того, что Тедди действительно больше нет.

Даже сейчас всё это кажется нереальным. Часть меня всё ещё надеется, что я проснусь от этого ужасного сна.

Декс и Тедди приближались к концу своего второго тура по Ираку, когда это произошло. Их колонна наткнулась на придорожную бомбу, и пока они занимались поиском других бомб, неожиданно сработало второе СВУ1. Декс получил серьёзную травму головы, его контузило, но ему всё же удалось оттащить нескольких членов их подразделения в безопасное место. К сожалению, когда он добрался до Тедди, было уже слишком поздно. Он был ближе к взрыву, чем другие, и его травмы были слишком серьёзными. Декс ничего не смог сделать, чтобы спасти его.

Декса доставили в военный госпиталь в Германии, где его лечили и тщательно следили за состоянием здоровья в течение следующих нескольких недель. Ему повезло. Он действительно очень везучий. Единственное, что у него осталось – частичная потеря слуха одного уха. Это может быть временным, но, скорее всего, останется навсегда. Он должен был оставаться в больнице ещё пару недель, но выписался, чтобы отвезти тело Тедди обратно в Штаты на похороны. Со слов пехотинца, который сопровождал его в поездке, Декс сидел рядом с гробом весь путь, отказываясь оставлять своего лучшего друга, пока ему не приказали это сделать.

С тех пор как вернулся домой два дня назад, Декс почти никому не сказал ни слова. Когда я увидела, как он вышел из машины на подъездной дорожке моих родителей, я впервые за месяц улыбнулась. Я никогда не чувствовала такого облегчения, как в тот момент. Он выглядел немного избитым и почти хрупким в отличие от того брата, которого я всегда знала, но он был здесь, и он был жив. Слёзы потекли по моим щекам, когда я подбежала и обняла его, крепко прижимая к себе, чтобы убедиться, что он здесь, со мной, в целости и сохранности. Декс был неподвижен и молчалив. Нежно поцеловав меня в лоб, прежде чем отстраниться, он вошёл в дом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С тех пор он оставался в своей комнате, закрывшись для всех нас, в одиночку справляясь со своим горем. Родители продолжают напоминать мне, что он всё ещё лечится от полученных травм, и ему нужно время, чтобы восстановиться, но мы всё знаем, что его настоящие раны гораздо глубже, чем физические. Именно с этим он пытается справиться... Я не уверена, что он когда-нибудь оправится от этого.

Я оглядываюсь туда, где Декс стоит с другими мужчинами из своего подразделения, полностью одетыми в синюю униформу. Они выглядят очень впечатляюще, стоя в одной в группе – тщательно продуманная комбинация синего, красного, золотого и белого. Это почти ослепляло. Они стоят по стойке «смирно», застыв на месте, сложив руки перед собой и со стоическим выражением на лице; ничего не выражающие маски, скрывающие всё, что назревает под поверхностью. Один из них сжимает трость, и я вижу, насколько мужчина устал стоять, но он ни разу не дрогнул. У другого мужчины шрамы от ожогов, выглядывающие из-под воротника и тянущиеся до самого уха. Это группа людей, которые проделали дорогу в ад и обратно. Они бойцы и выжившие. Настоящие герои.

Я не могу не задаться вопросом, вернётся ли кто-нибудь из них и продолжит ли воевать. Сколько из них благополучно вернётся домой? Ужасно думать, что они выживали в таких ужасных обстоятельствах только для того, чтобы их жизни оборвались.

Декс всегда говорил мне, что быть морпехом – это не то, что ты делаешь, а то, кем ты являешься. Это тот, кто бросается в опасность и хаос без промедления и колебаний. Тот, кто видит страх, чувствует его и пробует на вкус, но отбрасывает его, чтобы сделать то, что необходимо. Вместо того чтобы убегать от опасности, он бежит к ней навстречу, погружаясь в её жестокую хватку и сопротивляясь всеми силами, что у него есть.

Тот, кто похож на моего брата, который едва уворачивается от одной мёртвой хватки опасности только для того, чтобы в следующую минуту броситься в другую.

Нужно быть необыкновенным человеком, чтобы делать то, что они делают. Вот откуда я знаю, что группа морских пехотинцев передо мной, вероятно, ещё не закончила сражаться. Если кто-то из них сможет вернуться, они сделают это. Это то, кем они являются.

Будущее Декса в морской пехоте остаётся неопределённым. Всё зависит от его травмы и от того, восстановится ли частичная потеря слуха. Если это произойдёт, и врачи подтвердят это с медицинской точки зрения, то нет никаких сомнений, что он, в конце концов, вернётся на службу. Однако, если его слух не вернётся, у него не останется другого выбора, кроме как уйти в почётную отставку.

Мне стыдно признаться, но часть меня втайне надеется, чтобы Декс ушёл в отставку. Я знаю, насколько это эгоистично, особенно учитывая, как сильно Декс хочет вернуться, но я ничего не могу поделать. Больше всего на свете я хочу, чтобы он был в безопасности. Мысль о потере Декса невыносима. Страх, живший внутри меня всё то время, когда он был за границей, никогда не исчезает; он укореняется и становится со временем всё более мощным. Пока брат был в своей первой командировке, я просыпалась с этим страхом каждое утро. Я не чувствовала себя спокойно до тех пор, пока он не вернулся домой, и как только он уехал во второй раз, страх вернулся.

Я устала скучать по своему брату и жить в страхе, что в любой момент мне позвонят, чтобы сообщить о его гибели. Если это делает меня эгоистичной, пусть будет так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Всю свою жизнь мы с братом были вместе. Мы близнецы. Когда я росла, то часто обижалась на то, что являюсь частью комплекта. Я не хотела ничего, лишь бы хоть раз остаться сомой по себе, выделиться как личность. Но когда Декс уехал за границу, все мои мысли были только о том, как мне страшно потерять свою вторую половину.