Рецидив (СИ) - Дашкова Ольга

У Шакала пропал товар и деньги, тот угон Ягуара с этим сто процентов связан, а значит, девочка в опасности. Агата думает, что все сойдет с рук, и ее дружков не найдут. Найдут, рано или поздно найдут, по себе знаю.

— Морозов! Глеб!

Не сразу слышу, как меня зовут.

— Что с тобой опять такое?

Воронцов подходит, внимательно вглядываясь в мое лицо, смотрю по сторонам, немцы уже ушли, мы в зале переговоров только вдвоем.

— Что с тобой в последнее время, объясни мне.

— Все нормально, Егор. Это личное, не обращай внимания.

— Твое личное мешает нашей работе. Ты понимаешь это?

— Ничего не мешает, я проверил немцев и их фирму, хорошая контора, все чисто.

— Да при чем здесь немцы? Я о тебе спрашиваю, ты которую неделю озабочен, куда-то пропадаешь. Что происходит?

— Егор, правда, все в порядке. Я совсем забыл про новую экономку, но я обязательно ее найду. Ты когда заезжаешь? Через месяц? Снежану брать с собой будешь?

Стараюсь все перевести в шутку, даже вспоминаю воронцовскую девицу, Снежана, та еще сука, не понимаю, что Егору в ней может нравится, но это не мое дело. Он мой босс, хоть и друг, и близкий человек за последние десять лет, но то, что Снежана хотела залезть ко мне в штаны, лучше ему не знать.

Егор хочет что-то сказать еще, но у меня звонит телефон, смотрю на номер, быстро отвечаю.

— Да, тетя, нет, я не в городе, я даже не в стране. Что опять с Антохой?

Алевтина почти плачет в трубку, что-то быстро рассказывает о том, как ее сынок снова накосячил, избил полицейского, сейчас в обезьяннике. Обещаю помочь, хоть по Антохе давно скучают нары. В тот мой последний приезд дочь почтальона накатала на него заявление об изнасиловании, я даже не знал, смеяться мне или плакать. Потому что-то тело, что я встретил на пороге дома, которое было моим двоюродным братом, на насильника тянул мало.

И из-за него я сорвался на тачке шефа в ночь. Как тут не поверишь в судьбу? Дочь почтальона заявление забрала, у них там, оказывается, любовь была, она его ревновала и в обиде быстро настрочила длинное заявление, я читал и смеялся до слез.

А тут избиение полицейского. Что они там, бутылку не поделили или дочку почтальона? Но тетушке помочь надо.

— Да, не переживай, я все сделаю, только не нервничай, пожалуйста.

Отключаюсь, Воронцов все еще смотрит на меня и ждет каких-то объяснений, но я не знаю, что ему сказать. Снова телефон, но уже не у меня.

— Воронцов. Да, это я. Черный “Ягуар”, да это мой.

Долго слушает собеседника, не сводя взгляд с меня, вижу, как сводит брови, как сужаются глаза и плотно сжимается его челюсть.

— Я понял, спасибо.

— Что там?

— Нашли “Ягуар”, с трупом и алмазами. Какая, сука, чувствую, у нас с тобой, Глебушка, начинается веселая жизнь. Как в старые добрые, да?

Глава 23 Агата

Агата

Проснулась оттого, что на меня кто-то смотрит. Чувствую это очень хорошо, еще с тех давних времен, когда отчим на меня только смотрел, а не распускал руки. Не могу разлепить глаза, словно в них залили клей, под головой что-то мягкое, пытаюсь приподняться, но во всем теле слабость, что нет сил даже на это.

— Черт.

Хватаюсь руками за голову, тру лицо, левая сторона болит, губа разбита, хорошо Шакал приложился. Начинаю вспоминать, что было вчера, так и не открыв глаза. Клуб, Шакал, попытка меня изнасиловать, суета, побег с тем парнишкой — барменом, Володя, да, он сказал, что так его зовут. Потом Стаська, турок, странный, конечно, он, холодный воздух улицы, машина. Парень сказал, что спасет меня от Шакала, господи, и смешно, и страшно.

Я попросила попить воды, и все, дальше пустота и чернота. Все-таки открываю глаза, вокруг полумрак. Когда уже он закончится, словно меня окружает постоянная ночь, долбаный день сурка. Приподнимаюсь, облизываю пересохшие губы, хочется пить.

— На возьми, выпей.

Медленно поворачиваю голову, тот самый Володя сидит на стуле и внимательно на меня смотрит. Фокусирую взгляд, на нем футболка, домашние штаны, опрятный, причесанный. Если вчера он был взлохмаченный и взволнованный, то сейчас спокоен, только разглядывает меня. А мне от его взгляда нехорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Где я?

Протягивает мне стакан, но я не спешу его брать, осматриваюсь по сторонам. Небольшая комната, плотно задернуты шторы, я лежу на расстеленном диване, милое бельишко в горошек. Компьютерный стол в углу, на нем книги, тетради, включенный ноутбук. Около стола стена завешана какой-то тряпкой, зеркало, что ли? Кресло в другом углу, старый шкаф, а парень все протягивает мне стакан с водой.

— Что вчера было? Я не помню, как заснула. Как я тут оказалась? И вообще, где я?

Голова болит просто смертельно, как после тяжелого похмелья, но я точно вчера не пила. Значит, он что-то мне подмешал и дал выпить. Какой занятный парень, чертов бармен. Хоть голова и трещит, но соображать я начинаю быстро.

— Так что случилось?

Смотрю ему в глаза, прикидываясь доверчивой дурой. Никогда не доверяла людям, и ему не стоит. Тем более такому странному, а с виду безобидный, милый даже.

— Ты уснула в машине, пока мы ехали. Я привез тебя к себе.

— Зачем? Я ведь просила отвезти меня домой.

— Тебе нельзя домой, тебя будут искать. На, выпей.

Ничего не отвечаю, откидываюсь на подушку, внутри нарастает протест. Как, сука, вообще я могла так попасться? Этот Володя явно псих, я встречала психов, но лучше буйный, чем вот такой тихий со странным взглядом.

Шарю по своему телу, футболка, ноги без ботинок, но и белья на мне нет. Заебись! Лежу без трусов, хер пойми где, уйти от одного конченого наркомана-психопата и попасться другому — так могу только я.

— Мне надо в туалет.

Сразу понимаю, что переоценила себя, резко поднявшись, перед глазами все плывет, меня ведет в сторону. Чувствую, как парень хватает меня за плечи и крепко держит, а меня начинает колотить. Снова оттого, что кто-то трогает меня, становится плохо.

— Не трогай, — шепотом, отстраняясь. — Я сама.

Пытаюсь встать, он помогает, его руки на моем теле, а внутри словно начинает нарастать взявшаяся из ниоткуда паническая атака.

— Да не трогай меня!

Кричу, в голове от собственного голоса кажется что-то лопается, отталкиваю его руки, встаю, смотрю с ненавистью.

— Я просто хочу помочь.

— Не надо мне помогать! Я не просила мне помогать!

Понимаю, что делаю плохо, что, по сути, должна быть ему благодарна, что вытащил меня из клуба, но ничего не могу с собой поделать, эмоции берут верх, а еще страх. Стою, пытаюсь успокоиться и не провоцировать Володю, я все еще не знаю, что у него на уме. Он стоит рядом, но руки убирает, смотрит снова так странно, что я теряюсь. Это что в его глазах? Сожаление? Восхищение? Обожание?

— Извини, — отходит на шаг, убирает руки.

— Я не люблю, когда меня трогают. Покажи, где туалет.

— Там, первая дверь налево.

Кивает головой в сторону выхода, я иду, неуверенно ступая голыми ногами, хорошо, футболка длинная и прикрывает мою задницу, хватаюсь руками за стену. То, что я знаю точно — это ничего не надо пить и есть из его рук. Ванная комната, яркий свет бьет по глазам, даже не смотрю по сторонам, открываю кран, жадно пью холодную воду, долго, кажется, целую вечность. Умываюсь, немного прихожу в себя.

Чем это он меня так опоил, и сколько времени я здесь? Смотрю на себя в зеркало, косметика размазана, нижняя губа разбита, щека чуть припухла, но синяка вроде бы нет. Беру мыло, пытаюсь все смыть с себя. Приглаживая волосы мокрыми руками, опираюсь на раковину, снова смотрю на себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да, Агата, умеешь ты вляпаться в историю. Братишки Шиловы, Шакал, вот теперь этот Володя — бармен, любитель термоядерных коктейлей. Это только недавние мои приключения, а сколько их было — лучше не вспоминать.

Морозов.

Вот кто мне оторвет голову. Почему-то так странно, но перед ним стыдно. Говорил же, спрячься, не ходи никуда, нет, я же, сука, самостоятельная и смелая. А еще у нас был секс, самый натуральный, с оргазмом и страстью, такое хочется повторить, увидеть, как его холодные глаза вспыхивают огнем.