Убийство на Пикадилли - Энтони Беркли

Это была приятная комната, и мистер Читтервик запер за собой дверь с чувством благодарности. Она находилась в поздней, только в шестнадцатом веке пристроенной части старинного аббатства, основанного в тринадцатом. Здесь был большой очаг, потолок из дубовых балок и два выходящих во двор окна в металлических переплетах и с широкими подоконниками, на которых можно было сидеть. Комната была большая и низкий потолок зрительно ее еще больше увеличивал. В других обстоятельствах мистер Читтервик пожил бы здесь неделю с большим удовольствием.

Он разделся и лег в постель. Разумеется, заснуть он не мог. Слишком волнующими были события дня. Он стал читать новейший психологический роман, и после того, как он прочел четыре раза первые две страницы, стараясь а) сосредоточиться, б) понять, о чем идет речь, и в) и к чему все это свершилось чудо. К концу первой главы он определенно успокоился. К концу второй все вещи стали на свое место, к концу третьей он уже по-настоящему захотел спать, к концу же четвертой, в половине двенадцатого, он выключил лампу на прикроватном столике. Без четверти двенадцать с помощью мистера Лонгфелло, который не разрешал ему снова и снова мысленно возвращаться к событиям сегодняшнего вечера, он крепко уснул.

Когда мистер Читтервик проснулся, ему показалось, что спит он уже очень давно. Проснулся он не в том полусонном и ленивом состоянии, как бывает по утрам, но внезапно. Еще мгновение назад он спал, а в следующее вдруг проснулся и проснулся в страхе. Он не знал, что его разбудило, но что бы то ни было, его охватило зловещее предчувствие и уверенность, будто в комнате кроме него есть кто-то или что-то еще. Мистер Читтервик не был очень нервным или суеверным человеком, но дом был такой старинный и хотя он не сомневался, что дверь заперта, все же…

Не был мистер Читтервик и человеком самым храбрым, но в данной ситуации он оказался на высоте положения и в метафорическом смысле слова, и в буквальном. Ни секунды не пытаясь спрятаться под одеялом, он вскочил, сел, вытянувшись, как стрела, и зажег лампу. Да, он был совершенно прав. В комнате кроме него находился еще человек и это была Джудит Синклер.

Они воззрились друг на друга. Мистер Читтервик, сидевший в позе статуи работы Эпштейна, с очень красным лицом и скудными волосами, которые торчали во все стороны, чего совершенно постыдно не скрывал ночной колпак, и Джудит Синклер, высокая, смуглая, красивая, тоненькая, в бледно-голубом шелковом халате. Да, ситуация была интересная, и тетушка мистера Читтервика была бы очень ею удивлена. Тетушка, надо сказать, была плохого мнения о мистере Читтервике не только в одном отношении.

Первое, что сказал мистер Читтервик, было несколько прозаично.

— Как… как в-вы сюда попали? — выдохнул он.

— За этим буфетом есть дверь в смежную комнату, — объяснила миссис Синклер тихим, бесстрастным голосом. Она немного помолчала, а потом вдруг начала говорить быстро, горячо и прерывисто, нервно теребя кружева на груди.

— Мистер Читтервик, мне сказали, что вы уезжаете завтра рано утром. Я не могла позволить вам уехать без… Мне необходимо было снова с вами увидеться. Мистер Читтервик, позвольте мне умолять вас. В ваших руках жизнь моего мужа. Я сделаю все, чтобы спасти его — все что угодно. Потому что он ни в чем не виноват. Я знаю, что он не виноват. Вы его не знаете. А я знаю. Он самый честный, достойный человек из всех, кого я встречала. Он не мог совершить этого ужасного преступления. Это невозможно. Если вы убьете его, вы убьете меня вместе с ним. Он для меня все, все на свете. Вы не посмеете пойти в суд и свидетельствовать против него. Ваше свидетельство отнимет у него жизнь. И я готова на все, чтобы его спасти. Я действительно готова. Мистер Читтервик!

К смятению мистера Читтервика она упала на колени перед кроватью и схватила его за руку. На несколько секунд совершенно потрясенный мистер Читтервик онемел. Горло у него перехватило. Да, это была совсем другая миссис Синклер, не та сдержанная, высокомерная, сознающая свое превосходство молодая особа, которую он видел в псевдогреческом храме, но женщина, внушающая крайнюю тревогу. Это была отчаявшаяся женщина, сбросившая маску и покров приличий. Уже не королева из трагедии, но впавшая в безумие жена, которая в отчаянии пускает в ход свое последнее оружие. А мистер Читтервик был неопытен по части того, как надо обращаться с подобными отчаявшимися женщинами.

Они глядели друг на друга молча. Мистер Читтервик выпуча глаза от паники, Джудит Синклер, обессилевшая от своих трагических молений. Ее халат соскользнул с одного плеча и сквозь тонкий шелк ночной рубашки сквозило белое плечо. Ладони лихорадочно сжимали руку мистера Читтервика.

Наконец мистер Читтервик заговорил, но самым плачевным образом оказался не на должной высоте такой драматической ситуации.

— Миссис Синклер… вы… вы не находите, что все это… довольно неприлично? — сказал он заикаясь. — Мы смогли бы увидеться с вами завтра утром, до моего отъезда. Понимаете, если… кто-нибудь вас услышит…

Леди с презрением прервала его:

— О, неужели что-либо подобное может иметь какое-нибудь значение? Даже если кто-то нас услышит? Ведь разговор идет о жизни и смерти. Я пришла сюда, чтобы спасти своего мужа, и мне все равно, если об этом узнают. Мистер Читтервик, вы видите, я на коленях.

— Пожалуйста, пожалуйста встаньте, — стал умолять крайне смущенный этим обстоятельством мистер Читтервик.

Кровать не слишком удобное место, с которого можно вести разговор, если так случилось, что вы родились мужчиной. Женщина в постели — ее украшение. Тут она как дома. Мужчина же находится в совершенно невыгодном положении. Во-первых, выглядит совсем не привлекательно и знает об этом, а его моральные качества в постели на самой низкой отметке. Но если разговор придется продолжить (а это, как с унынием понимал мистер Читтервик, так, очевидно, и будет), то ему очень бы хотелось и в интересах морали, и с точки зрения чисто физического удобства вести его при поддержке нижних конечностей, не говоря уж о необходимости облачиться в халат. Но не было никакой возможности это осуществить.

Однако все же ему было даровано некоторое облегчение, когда Джудит Синклер поднялась с колен, хотя, склонившись над ним, она продолжила свои жалобы, крепко сжимая ладони.

— Я не думаю, чтобы вы просто поверили мне на слово, будто мой муж невиновен, мистер Читтервик. Это было бы неразумно, я понимаю. Я прошу вас только об одном, чтобы вы признали возможность ошибки и приняли бы некоторые меры. Вот то немногое, о чем я вас прощу. И вы должны это сделать! В интересах общепризнанной справедливости. Мистер Читтервик, есть какое-то дьявольское создание, которое это сделало. Некто, очень похожий на Линна. И я должна его найти. Я обязана!

— Но поверенные вашего мужа… — пробормотал мистер Читтервик.

— Они тоже думают, что он виноват. Уверена, что думают. Они не говорят этого прямо, но я уверена, что они именно так и думают. Они считают, что не может быть человека, — столь похожего на Линна, и искать такого человека значит; попусту терять время. Мистер Читтервик, жизнь моего мужа в ваших руках. Вы слышали все, что я вам могла сказать о нем. Вам известно мнение о нем других людей. Неужели этого недостаточно, чтобы вы усомнились в возможности совершения таким человеком столь подлого убийства? Не хочу, чтобы вы поступили бесчестно и поклялись в том, во что вы не верите! Я хочу только одного, чтобы вы спасли жизнь невиновного человека, просто-напросто допустив возможность ошибки, когда опознали в моем муже убийцу. Ведь это будет вполне честно, не правда ли? Так легко ошибиться! Ведь в любом случае вы не можете быть совершенно уверены в его вине. Вот и все, мистер Читтервик, что мне от вас надо. И вы сделаете это, не правда ли? Я знаю также, что вы не хотели бы вступить в некую сделку со мной, или… или что-нибудь в этом роде. Но если вы только позволите мне выразить мою благодарность и… и…

Она неуверенно замолчала и умоляюще посмотрела на него, пытаясь улыбнуться. Ее халат уже почти соскользнул на пол, но она как будто этого не замечала.

Мистер Читтервик от чрезвычайной нервности заговорил более резко, чем хотел. Впрочем, возможно он считал, что резкость в данном случае и есть проявление доброты:

— Нет, миссис Синклер, боюсь, что я не могу… Я уже не властен что-либо изменить. Я ценю… поверьте, я очень-очень сожалею, но — нет. Об этом не может быть и речи.

Наступила недолгая пауза.

— Вы хотите сказать, что не желаете сделать даже такой малой малости? Даже если… Это ваш окончательный ответ?

— Я не могу, — почти проблеял мистер Читтервик, — моя дорогая юная леди. Я бы хотел… но… Да, это ответ окончательный.

А потом наступила самая несчастная минута в жизни мистера Читтервика, когда в молчании женщина смотрела на него совершенно непередаваемым, хотя очень выразительным взглядом. Затем ее нижняя губа судорожно вздрогнула и женщина потеряла над собой власть. Она закрыла лицо руками. "О Господи!простонала она. — Что же мне делать? Что делать?"