Антисемитизм в Советском Союзе - Соломон Шварц

Из состава Совета Народных Комиссаров, насчитывавшего в конце 1936 года 21 члена, через два года оставалось только пять человек. Один, Орджоникидзе, умер, а остальные либо были расстреляны, либо исчезли.

В ЦК ВКП в начале 1934 г. были избраны 71 человек. В конце 1938 года из них оставались лишь 21. Трое к этому времени умерли естественной смертью; один, Киров, был убит; тридцать шесть исчезли; один, Гамарник, покончил самоубийством; о девяти было сообщено, что они были расстреляны.

В городе Киеве за период с августа 1937 года по июнь 1938 года, как официально было сообщено, более половины членов компартии было вычищено.

О других больших городах такого рода сообщений не публиковалось, но известно, что процент исключенных был в них приблизительно такой же».), фактическое уничтожение старой и создание вместо нее (под старым названием) новой компартии, новой по своему социальному составу, по своей идеологии, по своим социальным и политическим тенденциям. Это был очень болезненный процесс, обеспечивающий консолидацию компартии, как орудия политического и социального господства «обновленной» партийной и советской бюрократии. (Это изменение социального лица компартии лучше всего можно иллюстрировать анализом данных о составе компартии, опубликованных в докладах мандатных комиссий последних двух партийных съездов — 17-го в январе-феврале 1934 года, последнего съезда ВКП перед большой чисткой, и 18-го в марте 1939 года, первого съезда партии после чистки. В другом месте я писал об этом:

«…Когда-то компартия стремилась оставаться рабочей партией, в первые годы революции действительно в значительной мере была ею и пыталась даже обеспечить уставными мерами пролетарский характер партии (затруднение доступа в партию для лиц, не являющихся работниками физического труда). В то же время компартия пыталась воспитать в массах сознание особой ценности старого членства в партии, принадлежности к партии с первых лет революции и особенно со времени нелегального существования партии до революции. Но большая чистка 1936/38 годов означала разрыв с этой традицией. Достаточно взглянуть на статистику партийного членства, чтобы убедиться в том, как глубок был этот разрыв…

На 17-ом съезде среди делегатов съезда 22,6 % принадлежали к партии со времени до 1917 года и 17,7 % с 1917 года; обе группы вместе составляли таким образом более 40 % всех делегатов съезда. 80 % делегатов принадлежали к партии с 1919 года или с более раннего срока. Но через пять лет, на 18-ом съезде, уже только 5 % делегатов принадлежали к партии с 1917 года или более раннего срока (2,6 % с 1917 года и 2,4 % с более раннего срока) и вместо 80 % только 14,8 % делегатов принадлежали к партии с 1919 года или дольше.

Может быть, еще более показательны данные о членах партии в целом. Ко времени 18-го съезда в партии было 1 588 852 члена (по сравнению с 1 872 488 членами на 17-ом съезде это означало потерю почти в 300 000). Из них только 1,3 %, т. е. около 20 000 принадлежали к партии с 1917 года или ранее. Но к началу 1918 года партия насчитывала от 260 до 270 тысяч членов, главным образом молодых возрастов. Даже считаясь с высокой смертностью в годы гражданской войны, едва ли менее 200 000 из них оставались еще в живых в 1939 году. Но только 10 % среди них оставались в партии.

Высокая оценка принадлежности к партии со времени ее героического периода существования отошла в прошлое. На 18-ом съезде особенно подчеркивали, что 70 % членов партии имеют стаж не ранее 1929 года и что даже среди делегатов съезда к этой группе принадлежат 43 % (соответственная цифра для 17-го съезда была 2,6 %).

Докладчик мандатной комиссии на 17-ом съезде с удовлетворением констатировал, что 9,3 % делегатов съезда составляли «рабочие с производства». Наличность среди делегатов рабочих с производства постоянно отмечалась в докладах мандатных комиссий и на более ранних съездах. На 18-ом съезде этот вопрос более не интересовал компартию. И даже самые знаменитые стахановские рабочие — Стаханов, Бусыгин, Кривонос, Виноградова, Лихорадов, Сметанин, Мазай, Гудов — были как-то не на месте на этом съезде. Все они были уже в это время членами партии, некоторые из них были и делегатами съезда, но когда съезд перешел к выборам ЦК партии, ее руководящего органа, в состав которого вошли 139 человек (71 члены и 68 кандидатов), ни одного из знаменитых стахановцев не оказалось среди избранных. И было только последовательно, что съезд изменил устав партии и устранил уставные гарантии сохранения пролетарского характера партии. Компартия более не рабочая партия; во всё возрастающей степени она становится партией чиновников из различных областей хозяйства и государственного управления».

См. Solomon M. Schwarz, «Heads of Russian Factories. A sociological study», «Social Research», September 1942, pp. 330–331. См. также Gregory Bienstock, Solomon M. Schwarz and Aaron Yugow, «Management in Russian Industry and Agriculture», New York, Oxford University Press, 1944, pp. 28–30. Ряд дополнительных деталей читатель найдет в моей статье «ВКП на 18-ом съезде», в № 6 «Социалистического Вестника» за 1939 год.). Процесс этот сопровождался — новым подъемом антисемитизма.

Антисемитизм этот до вступления Советского Союза в войну почти нигде не принимал тех резких форм, в каких он прорывался в 20-ых годах, и вообще он носил менее взрывчатый, но зато тем более упорный характер. Выражался он прежде всего в постепенном оттеснении евреев на задний план во всех сферах общественной жизни. Это было новое явление. Советская печать упорно закрывала на него глаза. Но враждебные евреям настроения из года в год нарастали. Весною 1940 года я писал об этом («Без евреев») («Социалистический Вестник» от 10-го мая 1940 года, № 9. — Не лишено интереса, что из двух названных в этой заметке коммунистических вождей один, Щербаков, член Политбюро ЦК ВКП, оказался в годы войны главным оплотом антисемитизма в руководящих коммунистических кругах, а другой, секретарь ЦК КП Украины и член его Политбюро Бурмистенко, по проникшим в иностранную печать слухам, дождался на Украине прихода немцев, после чего будто бы выяснилось, что он и до того был агентом Гитлера. Советская печать никогда на эти сообщения не реагировала, и Бурмистенко бесследно исчез в Советском Союзе с политической сцены.):

«24-го марта [1940 г.] состоялись выборы в Верховный Совет СССР от присоединенных к Советскому Союзу после польского похода Западной Украины и Западной Белоруссии. Избрано 43 депутата в Совет Союза и 12 в Совет Национальностей. «По национальному составу депутатами избраны», сообщил в Совете Союза докладчик мандатной комиссии Щербаков, «украинцы, белоруссы, поляки, русские; национальный состав депутатов олицетворяет сталинское содружество народов Западной Украины и Западной Белоруссии» («Правда» от 30-го марта). Докладчик мандатной комиссии Совета Национальностей Бурмистенко был более краток: «В числе избранных депутатов в Совет Национальностей имеются украинцы, белоруссы, поляки» (там же). Ни одного еврея, ни из Белостока, ни из Гродно, ни из Львова, ни из Пинска! Опубликованный 28-го марта в советских газетах полный список избранных депутатов с указанием их фамилий, имен и отчеств не оставляет на этот счет никаких сомнений.

Это, вероятно, еще не антисемитизм, но уже несомненно какой-то своеобразный асемитизм».

Интересное свидетельство о настроениях, которые компартия — т. е. присланные из Советского Союза ее представители — сознательно культивировала в аннексированных осенью 1939 года областях, мы находим в сообщении Еврейского Телеграфного Агентства из Парижа от 23-го февраля 1940 года. Это доклад «ответственного обследователя, только что приехавшего в Париж из Советской Польши» («Jewish Tel. Agency-News», February 28, 1940.):

«…Хотя в России и не существует еврейского вопроса и не различают между евреями и не-евреями [!], в оккупированной Советским Союзом части Польши среди лиц, занимающих влиятельные посты, нет ни одного еврея.

Евреи в Восточной Галиции имеются в небольшом количестве в милиции, среди школьного персонала и среди состоящих на государственной службе инженеров. Высшие учебные заведения, которые были закрыты для евреев, теперь открыты для них, но ни один еврей — ни даже никто из еврейских коммунистов — не пользуется политическим влиянием и нет ни одной ответственной должности, которая была бы предоставлена еврею. Все такого рода должности заняты русскими, присланными из Советского Союза, или местными украинцами.

Наглядной иллюстрацией этого может служить следующий факт: среди 1700 [в действительности 1495] депутатов Советского Национального Собрания [т. е. Народного Собрания Западной Украины], открывшегося в Львове 1-го октября [1939 г.] для провозглашения Галиции частью Советского Союза, насчитывалось не более двадцати евреев, несмотря на высокий процент евреев в составе населения. Известно, что когда еврейские коммунисты выдвигались еврейскими рабочими в качестве кандидатов на выборах, советские власти вмешивались и предлагали снять кандидатов-евреев и заменить их украинцами. В Львове, где евреи составляют 30 % населения, только 2 еврея были выбраны в местный Совет, насчитывающий 160 членов».