Движущиеся картинки - Терри Пратчетт

— Что именно?

— Ну, все точно… как бы это сказать?… тужатся и пузырятся. Никто не ведет себя нормально. К примеру, тебе известно, что здесь когда-то был большой город? Там, где сейчас море. Огромный город. И он просто исчез с лица Диска!

Тролль задумчиво потеребил нос. Нос его был похож на первый топор неандертальца.

— Подумай, как ведет себя здешний народ! — продолжал Виктор. — Как будто весь белый свет только и должен думать о них самих и об их прихотях.

— А я вот думаю… — начал Утес.

— Что? — спросил Виктор.

— Я вот думаю — может, мне подправить нос? У моего двоюродного брата Брекчии есть знакомый каменщик. Он так ему уши подровнял — загляденье. Ты как считаешь?

Виктор таращился на него во все глаза.

— Понимаешь, с одной стороны, он у меня слишком большой, а с другой стороны — это типичный нос тролля. Верно вроде, да? Понимаешь, одни говорят — станешь выглядеть лучше, а другие — в нашем деле, мол, самое лучшее казаться как можно троллистее. Морри вон подправили нос цементом, так у него теперь такое лицо, что темной ночью встретишь — не обрадуешься. Как думаешь? Я очень ценю твое мнение — ты человек с понятиями.

Он улыбнулся Виктору приветливой кремнистой улыбкой.

— У тебя роскошный нос, — помолчав, ответил Виктор. — Имея в качестве опоры такого как ты, он далеко пойдет.

Утес широко улыбнулся и отхлебнул еще серы, потом вытащил из стакана стальную мешалку и слизнул с нее аметист.

— Ты действительно считаешь… — начал было Утес, но вдруг обратил внимание на некую пустоту в пространстве.

Виктор исчез.

— Ни про кого и ни про чего я не знаю, — пробурчал конюший, искоса поглядывая на нависающую громаду Детрита.

Достабль пожевал сигару. Путь из Анка был нелегким, даже во вновь приобретенной карете. К тому же он не успел пообедать.

— Высокий такой парень, слегка придурковатый, с тонкими усиками, — сказал он. — Ведь он работал на тебя, верно?

Караульщик лошадей сдался.

— Хорошего караульщика из него все равно не выйдет. Потому как на первое место ставит работу, — проворчал он. — Небось, пошел куда-нибудь поесть.

Виктор сидел в темном переулке, прислонившись спиной к стене, и пытался думать.

Он вспомнил, как однажды, будучи еще мальчишкой, слишком долго пробыл на солнце. После этого он чувствовал себя примерно так же, как сейчас.

Возле него в утоптанный песок шлепнулся с мягким звуком какой-то предмет.

На песке лежала шляпа. Виктор широко раскрыл глаза.

Потом кто-то заиграл на губной гармошке. Получалось неважно. Ноты по большей части были фальшивы, а те, что были верны, звучали надтреснуто. Мелодии же было ровно столько, сколько мяса обычно кладут в столовые котлеты.

Виктор вздохнул, порылся в кармане и вытащил пару пенсов. Бросил их в шляпу.

— Да-да, — сказал он, — очень хорошо. А теперь иди своей дорогой.

И тут он вдохнул престранный запах. Именно так пахнет ветхий, слегка отсыревший коврик из детской.

Виктор поднял глаза.

— Ну, гав, что ли? — сказал Чудо-Пес Гаспод.

В заведении Боргля решили устроить салатный день. До ближайшей фермы, выращивающей салат, было тридцать душераздирающих миль.

— Что это такое? — спросил тролль, приподнимая с тарелки что-то хлипкое и бурое.

Фрунткин, заведующий экспресс-заказами, рискнул высказать предположение.

— Сельдерей, кажется? — Он сощурил глаза. — Точно — сельдерей.

— Да он же бурый.

— Так и есть. Абсолютно верно! Зрелый сельдерей всегда бурый, — поспешно заявил Фрунткин. — Сразу видно, что зрелый, — добавил он.

— Он должен быть зеленым.

— Это ты путаешь с помидорами, — уверенно сказал Фрунткин.

— Ну да! А это что за слякоть? — поинтересовался кто-то из очереди.

Фрунткин выпрямился во весь свой рост.

— А это, — объявил он, — муайонез. Я его сам сделал. Точно по книге, — с гордостью пояснил он.

— Оно и видно, — сказал посетитель, тыкая в тарелку пальцем. — А масло, яйца и уксус, очевидно, не понадобились?

— Специалитэ де ля муазон, — старательно выговорил Фрунткин.

— Это как угодно, — заметил посетитель. — Только оно, похоже, собирается напасть на мой салат.

Фрунткин гневно сжал половник.

— Послушай, ты… — начал он.

— Ничего, все обошлось, — успокоил потенциальный клиент. — Улитки взяли его в защитное кольцо.

В эту минуту в дверях возникла суматоха. Тролль Детрит прокладывал дорогу для себя и для спешащего следом Достабля.

Тролль плечом отодвинул очередь в сторону и угрюмо уставился на Фрунткина.

— Господин Достабль хочет поговорить с тобой.

С этими словами тролль протянул руку над стойкой, ухватил гнома за рубашку со следами от множества экспресс-заказов, поднял в воздух и, хорошенько качнув, явил на глаза своему патрону.

— Кто-нибудь видел здесь Виктора Тугельбенда? — спросил Себя-Режу. — Или эту девчонку, Джинджер?

Фрунткин разинул было рот, собираясь выругаться, но вовремя передумал.

— Парень был здесь всего полчаса назад, — пропищал он. — А Джинджер работает в утреннюю. Куда она уходит потом, не знаю.

— А куда пошел Виктор? — спросил Себя-Режу.

И вытащил из кармана мешочек. Что-то звякнуло. Глаза Фрунткина отреагировали на мешочек, как железные шарики реагируют на присутствие мощного магнита.

— Не знаю, господин Достабль. Он ушел сразу, как только узнал, что ее здесь нет.

— Ладно, — сказал Себя-Режу Достабль. — Если его снова увидишь, скажи, что я его ищу, потому что хочу сделать из него звезду, — понял?!

— Звезду. Понял, — ответил гном. Достабль сунул руку в мешочек и достал монету в десять долларов.

— А теперь я хочу заказать обед на вечер.

— Обед. Понял, — повторил Фрунткин.

— Бифштекс и креветки, пожалуй, — сказал Достабль. — С самыми свежими овощами. А на десерт — клубнику со сливками.

Фрунткин не сводил с него глаз.

— Э-э-э… — начал он.

Детрит ткнул в него пальцем так, что бедный гном закачался взад-вперед.

— А мне, — сказал тролль, — приготовишь хорошо выветренный базальт со свежевырубленным конгломератом обломочного песчаника. Запомнил?

— Э-э-э… да, — ответил Фрунткин.

— Поставь его на место, Детрит. Он и так тут болтается как неприкаянный, — сказал Достабль. — И поставь осторожно. — Тут он заметил насторожившиеся лица клиентов заведения. — Запомните все: я ищу Виктора Тугельбенда. Хочу сделать из него звезду. Если кто увидит его, скажите ему об этом. Да, Фрунткин, бифштекс — с кровью.

И он зашагал к двери.

После его ухода шум разговоров накатил подобно морскому прибою.

— Сделает для него звезду?! На кой ляд парню звезда?

— Начнем с того, что звезды вообще нельзя делать… Они, как бы сказать, сами по себе висят на небе, тогда как…

— Да нет, он же сказал не «для него», а «из него»! Понимаете, из него самого! Это его Достабль превратит в звезду.

— Как человека можно превратить в звезду?

— Не знаю! Может, их сначала сжимают до совсем малого объема, а потом они взрываются, превращаясь в шар пылающего водорода?

— Кошмар какой…

— Да уж! А этот тролль, он вообще как — опасный?

Виктор внимательно оглядел собаку.

Возможно ли, что это она заговорила с ним? Наверное, ему просто почудилось. Но ведь в тот, прошлый раз она действительно говорила!

— Ну и как тебя зовут, милый? — спросил Виктор, рассеянно потрепав пса по голове.

— Гаспод, — последовал ответ. Рука Виктора замерла в воздухе.

— Два паршивых пенса, — со скукой в голосе произнес пес. — Единственная в мире собака, умеющая играть на губной гармошке. И всего два паршивых пенса.

«Нет, это от жары. На солнце перегрелся, — подумал Виктор. — Сколько можно шляться без шляпы? Через минуту очнусь в постели, на прохладных простынях».

— Ну, играешь ты не очень. Мелодию я так и не узнал, — сказал он, растягивая губы в жуткое подобие усмешки.

— А ты и не должен был что-то там узнать, — ответил Гаспод, усаживаясь более основательно и начиная прилежно чесать ухо задней лапой. — Я ведь собака. У тебя, друг, твои клятые глазки должны были на твой клятый лоб повылазить, что я хоть какой-то звук могу добыть из этой клятой хреновины.

«Как бы так спросить поудобнее? — думал Виктор. — Извини, но ты, кажется, говорящ… Нет, так, пожалуй, нельзя…»

— Э-э-э, — сказал он.

«А ты довольно разговорчив для… Тоже не то».

— Блохи, — объяснил Гаспод, меняя ухо, ногу и тему. — Совсем зажрали.

— Сложно тебе.

— А тут еще тролли. Терпеть их не могу. Пахнут как не знаю что. Ходячие камни клятые. Попробуешь укусить — тут же зубы выплюнешь. Это же противоречит природе.