Затон - Алексей Фомин

Но за несколько дней до забастовки на заводе подняли зарплату рабочим в полтора раза. Рабочие тут же отказались выступать. Сосо аж зубами заскрипел, поминая недобрым словом местных комитетчиков. «А с этими, заплывшими жиром… – снова подумал он, – мы еще разберемся». С некоторых пор он думал о себе только так: «мы».

Члены штаба и руководители десяток, простимулированные Сосо, продолжали свою работу, ежедневно вливая яд классовой ненависти в сознание рабочих. А Сосо… Сосо оставалось ждать и мучиться от вынужденного безделья.

За дверью опять послышалось острожное поскребывание. «Какого черта ей опять нужно», – раздраженно подумал Сосо, ожидая увидеть робкую физиономию хозяйки. Но дверь вдруг широко распахнулась, на пороге стоял какой-то господин, а хозяйка, пытаясь выглянуть из-за его спины, делала какие-то судорожные жесты.

«Полиция!» – вспыхнула в мозгу паническая мысль, а правая рука, мгновенно юркнув под подушку, нащупала шершавую рукоятку нагана.

Здравствуйте, молодой человек. – Господин шагнул в комнату и захлопнул за собой дверь. То, что за ним следом в комнату не ввалился десяток полицейских в форме, несколько успокоило Сосо, но он все же не думал пока расставаться с наганом, продолжая держать руку под подушкой и внимательно следя за вошедшим.

Кто вы такой и зачем пришли сюда? – спросил Сосо вместо приветствия. Он уже сумел взять себя в руки, и в его голосе не чувствовалось ни нотки волнения.

Незнакомец, не торопясь отвечать, обвел комнату взглядом, снял пальто и шляпу и повесил их на гвоздь, рядом с одеждой Сосо. Потом, не спрашивая разрешения, прошел к столу и, выдвинув стул, уселся на него, забросив ногу на ногу. Сосо внимательно следил за этим наглецом… и ждал, как в случае с мухой.

Господин взял со стола «Фауста», раскрыл, полистал и, отложив его в сторону, сказал:

Экие, вы, однако, книги читаете, молодой человек… Молодец, молодец… Хвалю! Не скучно? Нет?

Говорил он по-русски, но с жутким акцентом. Слова произносил быстро, как будто выпаливая их из пушки, к тому же глотал и комкал окончания.

«Мингрел», – решил для себя Сосо. Об этом свидетельствовала не только манера говорить, но и рыжая, аккуратно постриженная и уложенная шевелюра. Господин вообще выглядел респектабельно. Одет он был в дорогой костюм в серую и черную полоску, из нагрудного кармана которого выглядывал белый платок. Галстук спокойных тонов и черные лаковые ботинки дополняли гардероб незнакомца, создавая впечатление солидности и богатства.

«Не-ет… – подумал Сосо. – Это не какой-нибудь мелкий чижик из полиции. Бери выше. Этот – явно какой-то крупный жандармский чин. Не ниже полковника… То, что он явился один – неплохой знак. Ну что ж… Будем договариваться».

Незнакомцу было лет около сорока. Скорее более, чем менее. Выпуклый, шишковатый лоб. Треугольное лицо, закачивающееся клиновидной темно-рыжей бородкой, загибающейся внутрь наподобие запятой. Презрительно оттопыренная пухлая нижняя губа. Острый, крючковатый нос, нависающий над нафабренными усами того же цвета, что и борода.

Незнакомец вперил в Сосо тяжелый взгляд своих черных глаз, как будто стараясь заглянуть на самое дно его души. Но Сосо такими штучками не проймешь. Он и сам умеет так смотреть. Не сумев смутить Сосо своим взглядом, господин отвел глаза в сторону и забарабанил пальцами по столу.

Так… Так… Книжки умные читаете, я так понимаю, язык немецкий взялись самостоятельно изучать… Так, так, похвально молодой человек… Как революционеру без немецкого языка? Никак. Нельзя. Маркса надобно читать только в оригинале. Да-с…

Кто вы такой и зачем пришли сюда? – повторил свой вопрос Сосо. Ему уже изрядно поднадоели позерство и самолюбование «жандармского полковника». Хотелось побыстрее перейти к делу.

Расслабьтесь, мой друг, расслабьтесь. – Мингрельский акцент вдруг неожиданно улетучился. – Ручонку-то уж можно было бы и вынуть из-под подушки. Пальчики, чай, занемели от напряжения. Так ненароком и пальнуть можно… – Господин противно захихикал. – Право слово, да бросьте же вы свой револьвер. В конце концов, ну не будете же вы в меня стрелять… Шуму наделаете, потом еще от трупа избавляться надо… Не рационально-с, молодой человек. Я к вам по делу, а вы…

А если по делу, так дело и говорите. Нечего тут… – грубо оборвал его Сосо. Он вытащил руку из-под подушки и пригладил вспотевшей пятерней жесткие непокорные волосы.

Ну что ж, к делу, так к делу. Извольте-с… Ваша матушка до вас произвела на свет еще двух мальчиков, но оба умерли во младенчестве.

Причем здесь моя мать? – зарычал Сосо. Его рука снова юркнула под подушку, но наган за что-то зацепился и никак не хотел появляться наружу.

Но, но, – прикрикнул «жандарм», – спокойнее, молодой человек, спокойнее. Вы ведь хотели говорить о деле?

Первый гнев схлынул, и Сосо оставил попытки выдернуть наган из-под подушки. Он скрестил руки на груди и приготовился выслушать незнакомца.

Так вот-с… Будучи на сносях в третий раз, ваша матушка, не переставая, молила его, – незнакомец показал указательным пальцем на потолок, – чтобы он даровал ее третьему сыну жизнь. Она очень истово и искренне молилась. И он, – здесь незнакомец округлил глаза, – услышал ее. И было ей видение, чудесный сон про то, как она разговаривает с ним. Или с кем-то из его компании. Признаться честно, не знаю, да это сейчас и не важно. Так вот… Он внял ее молитвам и обещал даровать жизнь ее сыну. Но с одним условием. Что этот самый сын, то есть вы, молодой человек, посвятит всю свою жизнь служению церкви, его церкви. И она поклялась страшной клятвой. Ваша матушка, бедняжка, признаться, делала все, чтобы сдержать клятву, но то, что предначертано, изменить невозможно. Никому. Даже ему. – Палец «жандарма» снова указывал на потолок.

Что за бред вы несете? Да кто вы такой, черт возьми? – не выдержав, взорвался Сосо.

Незнакомец раскрыл книгу, полистал ее и, наконец, найдя нужное место, сказал:

Ага, вот здесь… – он уже собрался читать, но, спохватившись, спросил: – А как у вас с немецким? Наверное, еще не очень? Да? – И ответил сам себе: – Не очень… Ну, так давайте по-русски. – Он начал снова листать книгу и, найдя нужное место, зачитал:

Часть силы той, что без числаТворит добро, всему желая зла.

«А может быть он сумасшедший? – подумал Сосо. – Никакой он не жандармский полковник. Это я навыдумывал со страха. А эти фокусы с мингрельским акцентом… Фигляр какой-то. Гнать его надо отсюда. И поскорей».

Я бы хотел предостеречь вас от принятия скоропалительных решений, молодой человек. Мы ведь только начали нашу беседу. Мы еще не говорили о главном. Вы, насколько я понимаю, столкнулись с определенными трудностями. Представляю, как порадуется Цхакая вашему неуспеху здесь, в Батуме.

«Откуда он знает про Цхакая? Черт, неужели среди нас есть предатель? А может Цхакая и есть предатель? А этот тип действительно жандарм… А если он жандарм, то почему несет какую-то ахинею?» – терялся в догадках Сосо.

Хорошо, хорошо, слушаю вас внимательно, – заверил он незнакомца, решив не раздражать его по пустякам до поры до времени.

Странный господин удовлетворенно кивнул головой и продолжал свою речь:

Итак… Вернемся к вашей матушке. Как я уже говорил, предначертано, что именно эта женщина произведет на свет мальчика, который… Ну, об этом чуть позже. Так вот… Он, решив изменить предначертанное, принялся убивать одного за другим сыновей этой женщины. Как в свое время царь Ирод… Но, как всегда, у него не хватило твердости, чтобы довести задуманное до логического конца. Мольбы и жалобы молодой женщины разжалобили его, иррационального человеколюбца. Он сам себя загнал в ловушку. Нельзя любить всех. Иначе… Ну, да не будем сейчас об этом. Это – старый спор… О чем, бишь, я? Ах, да… Он позволил выжить ее сыну. Мальчик вырос, превратился во взрослого мужчину… и надул его, – странный господин снова поднял указательный палец. – Этот мужчина нарушил материнскую клятву и не стал священником, но он уже ничего не может поделать с ним, ибо он, то есть вы, уже находится под нашей защитой и опекой, в частности, под моей личной коммедацией. – Незнакомец самодовольно выпятил грудь. – Э-э… А теперь я бы хотел вернуться к миссии, которую должен исполнить мальчик. – Он направил указательный палец в сторону Сосо. – Предначертание гласит, что раз в несколько сотен лет смертная женщина рождает мальчика. И он… Этот мальчик… Избранник… Тоже… Сын человеческий. Имена некоторых из них сохранила история, и вы их знаете: Аттила, Тамерлан, Робеспьер… Были и другие. Их задача – создать на земле, с нашей помощью, конечно, нечто поистине великое, грандиозное, гигантским скачком продвинуть прогресс человечества. То есть, продемонстрировать наши истинные возможности и устремления, показать этим, – господин закатил глаза под самый лоб, – позитивную сущность зла, его рациональный конструктивизм. Он не может помешать этому. Это входит в условия контракта и, как я уже говорил, записано в предначертании. Один раз в двести-триста лет нам предоставляется попытка. Этого он изменить не в силах. Но он может пытаться гадить нам по мелочам, стараясь задурить нам головы и вместо нужной нам женщины подсунуть какую-нибудь другую. Но нас не так-то легко провести… Мы процесс отслеживаем и своего не упустим. Если есть у нас такая возможность, то вынь да положь… Э-э… Да. Итак. Каждые двести-триста лет в мир является сын человеческий, и у нас появляется возможность осуществить мечту о царстве… э-э… прогресса на земле.