Сравнительное Богословие Книга 5 - Внутренний СССР

При этом механизм взаимного наказания порочными людьми друг друга (а также и самонаказания) имеет как минимум три взаимосвязанных аспекта:

Ш Физический (нанесение друг другу какого-либо физического или материального вреда).[113]

Ш Духовно-эгрегориальный, мистический (борьба людей друг с другом на уровне эгрегориального противостояния, что часто воспринимается как вмешательство богов в жизнь людей, поскольку каждый человек включён в определённый набор эгрегоров, управляющих его поведением и способных творить “чудеса”).

Ш Организация природных стихий (воздействие на людей природных, геологических, тектонических и прочих явлений, характер проявления которых зависит от людской духовной и вещественной жизни).

При всём этом накопленное людьми объективное Зло остаётся в пределах Земли и помимо вещественного мира ограничено духовным миром людей — Ноосферой Земли: дальше Ноосферы объективному Злу выхода не имеется. Поэтому людская борьба со Злом — это и борьба людей друг с другом в вещественной и духовной сферах (на уровне дел, слов и идей) и борьба людей самих с собой (Добро и Зло борются в психике каждого человека) — на уровне процессов, идущих в психике каждого. Примерно также обстоит дело и с воздаянием раем «за верное служение Богу в мире людей». Никакого рая Бог не предусмотрел: просто, победив своё же Зло на Земле (духовно и вещественно), люди сами должны преобразить Землю в «рай».

Считается, что Заратуштра стал первым, кто учил о посмертном суде над каждым человеком, о рае и аде, о грядущем воскресении тел, о всеобщем «Последнем Суде» и о «вечной жизни воссоединявшихся души и тела». Эти представления стали впоследствии достоянием нескольких мировых религиозных систем человечества — в первую очередь иудаизма, библейского христианства и ислама. Однако только в самом зороастризме они имеют между собой красивую и полную основу, логическую связь, потому что Заратуштра настаивал и на исконной благости материального мироздания и соответственно плотского тела и на непоколебимой беспристрастной божественной справедливости — как он её понимал. По Заратуштре, спасение каждого человека зависит от совокупности его мыслей, слов и дел, в которые вмешиваться и изменять, из сострадания или же по своей прихоти, не может ни одно божество.

Последнее — великое заблуждение Заратуштры, вошедшее в мировоззрение миллионов людей. Бог вмешивается в жизнь людей, поддерживая Добро и Праведность — ненавязчиво указывая внимательным людям через Язык Жизни праведный путь. Но зороастрийцы (похоже впервые в истории становления религиозного монотеизма), отгородясь догматами своего “добра” и “зла” от Языка Жизни, так и остались глухи ко всегда Добрым призывам Бога, считая Его «невмешивающимся».[114]

При более позднем переходе от восточного дуализма к строгому монотеизму (иудаизм, “христианство”, ислам) основные черты “характера”, приписанные «дуалистическому» Богу зороастризмом, остались. Главное, что после зороастризма в “характер” Бога крупнейшими религиозными системами был “записан” всё тот же восточный дуализм, адаптированный к строгому монотеизму: Богу приписали не только поддержку Добра, но и мстительную борьбу со Злом (перепутав и канонизировав «добро и зло») с вытекающей из системы восточного дуализма доктриной посмертного воздаяния, которой якобы руководит Бог. В общем, восточный дуализм не ушёл в прошлое вместе с иранским зороастризмом, он так и остался достоянием мировоззренческих систем основных мировых религий. На этом позитивный (в смысле постижения людьми Правды жизни) духовный прогресс надолго приостановился.

Люди издревле принимали эгрегориальную магию как явления вмешательства в их жизнь Бога (богов). А поскольку эгрегоры — творение самих людей, то и “характер” Бога (богов) соответствовал тому содержанию (эгрегориальным матрицам-“штампам”), которое люди когда-то сами заложили в эгрегоры-боги, руководствуясь своим несовершенным мировоззрением. Первой религиозной системой, которая “канонизировала” эгрегориальное «добро-зло», как взаимоотношения Бога с людьми и Бога со «злом-добром», был зороастризм. Но именно основой зороастризма и явился восточный дуализм с его доктриной посмертного воздаяния (мировоззренческая основа древних индоиранцев).

Одновременно с “канонизацией” такого дуалистического “характера” якобы Бога, порочный духовно-мирской круг надолго замкнулся: люди эгрегориально замкнулись на “Бога”-эгрегор (эгрегоры) с соответствующим последнему “характером”. Культурно-религиозная и “каноническая” поддержка “характера” выдуманного “Бога” обеспечила на столетия и тысячелетия поддержку крупнейшей эгрегориальной иллюзии-мистерии, передавшейся другим религиозным системам.

Для большей полноты ощущений и представлений мстительного “характера” зороастрийского “Бога” приведём отрывок из Авесты. Согласно зороастрийской вере посмертный суд над душами поручен Митре,[115] по обеим сторонам которого восседают Сраоша и Рашну, держащий весы правосудия. На этих весах взвешиваются мысли, слова и дела каждой души: «добрые — на одной чаше весов, дурные — на другой. Если добрых дел и мыслей больше, то душа считается достойной рая» и наоборот. “Характер” Митры — высшего судьи Ахура-Мазды — можно увидеть в одном из яштов Авесты (10 глава «Михр-яшт»):[116] [117]

1. Сказал Ахура-Мазда Спитаме-Заратуштре: “Когда я создавал Митру многопастбищного, тогда наделил [я] его такими качествами, чтобы был он достоин почитания и восхваления [в такой же мере], как я сам, Ахура-Мазда.

2. О Спитама, губит всю страну человек, нарушающий договор[118], нанося [этим] такой же удар по всему причастному Арте, как и сто кайадов[119]. Не нарушай договора, о Спитама, ни того, что заключаешь с [представителем] друджевского [мира][120], ни того, что [заключаешь] с единоверцем, причастным Арте; обоюдный ведь договор: и друджевский и артовский”.

4. За блеск его и Хварно я буду чтить Митру многопастбищного, вознося молитвы и [совершая] жертвенные возлияния. Митру многопастбищного мы чтим, который [дарует] мирное, хорошее житьё арийским странам.

‹…›

7. Митру, многопастбищного, ‹…› бдящего, мы чтим,

8. которому молятся правители стран, идя на бой против кровожадного вражеского войска, когда смыкаются [его, врага] боевые порядки [на территории] между двумя странами, [находящимися] в состоянии войны,

‹…›

11. которому молятся воины, [склонившись] к загривкам лошадей, силу испрашивая для упряжек, здоровья — для себя, бдительности против противников, возможности ответного удара по врагам, разгрома противника недружественного, враждебного одним ударом ‹…›

12. Митру, многопастбищного, ‹…› бдящего мы чтим,

13. который первым из божественных духов над Харой приближается впереди бессмертного [Солнца], сам на быстрой лошади; который первым покоряет прекрасные, окрашенные в золото вершины и оттуда, наимогущественный, обозревает всю [землю], заселённую арийцами,

14. доблестные властители которой совершают многие военные походы, высокие горы которой, с обширными пастбищами, богатые водой, способствуют [разведению] скота, глубокие озёра которой стоят с необозримой водной гладью, судоходные реки которой ‹…› спешат, низвергаясь, в сторону Ишкаты Парутской, Моуру в Харойве, Гавы Согдийской и Хорезма.

15. На Арэзахи и Савахи, на Фрададафшу и Видадафшу, на Ворубарэшти и Воруджарэшти и на такую часть света, как Хванирата блестящую, заселённую скотом, и с местами, здоровыми для обитания скота, — [на всё это] Митра взирает.

‹…›

17. Митру, многопастбищного ‹…› бдящего, мы чтим, которому никто не смеет лгать[121]: ни глава семьи, [верховодящий] в семье, ни глава рода, [верховодящий] в роде, ни глава племени, [верховодящий] в племени, ни глава страны, [верховодящий] в стране ‹…›

18. Лжёт ли ему глава семьи, [верховодящий] в семье, глава ли рода, [верховодящий] в роде, глава ли племени, [верховодящий] в племени, глава ли страны, [верховодящий] в стране, — сокрушает разгневанный, восстановленный против них Митра и семью, и род, и племя, и страну, и глав семьи во [всех] семьях, и глав рода [всех] родов, и глав племени [всех] племён, и глав страны [всех] стран [всех] племён[122].