Последняя (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна

– Чужие чувства и эмоции для нас открытая книга. Всегда будь такой же искренней и честной. Мы непереносим ложь и прощаем за горькую правду.

Замерев как добыча перед хищником, я мимолетно отметила, что специфический запах дракона больше не раздражал мой чуткий нос. Наши лица были на слишком малом расстоянии. Вишневые глаза напротив, казалось, изучали каждую черточку моего лица. Его склонившаяся надо мной фигура будто весь свет от окна вобрала. Я таращилась на дракона, не зная, что еще сказать или сделать, кроме:

– Благодарю за полезный совет, вир Хайран.

Наконец дракон выпрямился и, блеснув белоснежными клыками в едва заметной улыбке, объявил:

– Ну что ж, даки Эйкана подала хорошую идею, сегодня я подробно расскажу вам про Ранивир…

Воздух из моей груди выходил рваными толчками, с присвистом облегчения. Фу-ух… ну и энергетика у дракона, ну и характер! Этот изначальный настолько неоднозначный, нешаграйский и опаснейший, что, будь возможность, держалась бы от него подальше.

После занятия с Хайраном мы всей группой вышли из академического корпуса и сразу разошлись-разлетелись кто куда. Причем, разлетелись буквально – Ильдира и Кайкусь, расправив крылья, свечками устремились в небо. Пропустив уход остальных, я с минуту восторженно глазела вслед летуньям. Затем любовалась багровеющим закатом, который окрасил небо над океаном в самые невообразимые цвета. Эх, жаль, по завершении поиска мы все забудем, что увидим или узнаем здесь. Эту красоту, жаркий Ра, насыщенный аромат местных цветов.

Хайран в конце урока предупредил коварных наследниц верховных домов, таким вот образом щелкнув всех по носу, что нам необходимо хорошо учиться, вдруг выиграем отбор. Но стоит нам покинуть остров Первой зари, все самое важное и секретное из полученных знаний о драконах мы забудем.

Потомки Великого Ранивира тщательно оберегают свои тайны. Не зря ото Уршак относился ко всем соседям как врагам, а отец переживал, что Шаграй в самом уязвимом положении. Да, если сейчас Колыбель Жизни распадется, Шаграй уже не погибнет, но без поддержки огня изначальных условия жизни в моем мире ухудшатся настолько, что превратятся в суровое выживание сильнейших среди снега и льда. А вот некоторым другим мирам нечего бояться, их звезды созрели настолько, чтобы справиться без изначальных. И сегодня я убедилась в обоснованности тревожных мыслей отца, чему нескрываемая злость Хайрана на вранье Кайкусь о чувствах поспособствовала. Значит, и у изначальных есть основания для недовольства своими подопечными.

Вечер был теплым, закат окутывал парк таинственными тенями, на небе Ранивира зажглись два ночных светила. Гораздо выше над ними драгоценным ожерельем сияла связка миров. Хотелось свободного пространства шаграйской степи, пробежаться и размять ноги, а не чахнуть в покоях. Поэтому я решила пройтись по парку и для начала выбрала каменную дорожку, призывно поблескивающую, будто приглашала ступить на нее.

Я неспешно шла, жадно вдыхая ароматы, и наслаждалась жизнью. Всего за три дня на Ранивире жизнь изменилась, я обрела шанс на счастливое будущее. Кто не был на моем месте, тот просто не поймет, откуда это распирающее грудь счастье. Да, о самом Ранивире и изначальных потом придется многое забыть, но все равно хотелось как можно больше о них узнать. И не только, ведь они обещали дать очень много самых разных и ценнейших знаний. Не все же потом отберут?

Вдруг остро захотелось гореть… Я споткнулась, остановилась и углубилась в себя. Ощутив своего недовольного, голодного зверя, хихикнув, пообещала:

– Сейчас, малышка, найдем подходящее местечко и поужинаем.

Через минуту я вышла к небольшому фонтану – из пасти каменного дракона в чашу стекала вода. Рядом с ним стол и две лавочки из белого мрамора. Над роскошными клумбами порхали светлячки, придавая очаровательному, уютному уголку парка волшебства.

– Канна, – позвала вошкану, а стоило ей появиться, немного смущенно попросила, – я хочу поужинать здесь.

– Отличная мысль! – улыбнулась призрачная девушка и исчезла.

Я зажгла свечу и с удовольствием ощутила ручеек энергии от ее пламени. Максимально приблизив к огоньку ладонь, прикрыла глаза, напитываясь силой. Но разлившийся в воздухе запах жареного мяса выдернул меня из состояния медитации. Оказалось, Канна накрыла обильный ужин, хватило бы на троих, не меньше.

– Спасибо! – улыбнулась я.

– Приятного аппетита, – прошелестел призрак и растаял в наступивших сумерках.

«До чего же все вкусное, а уж сладкие фрукты, каких на моей родине не найти, выше всех похвал!» – мысленно радовалась я, любуясь потемневшим звездным небом под журчание фонтана.

– Могу я присоединиться к вашему застолью? – нарушил мое умиротворение спокойный, чуть хрипловатый баритон.

Резко обернувшись, увидела прислонившегося плечом к дереву дракона из тройки, представленной нам первой, вира Адерана.

Хотела было вскочить, чтобы поприветствовать альфу, как положено, но дракон, несомненно, ощутив мой порыв, вскинул руку, останавливая. Поэтому, уже выпрямившись, напряженно согласилась:

– Да, конечно, вир Адеран. Для меня будет честью разделить с вами ужин.

Что-то я не то сказала, потому что он едва заметно поморщился. Сел на лавку напротив, обвел стол заинтригованным взглядом и наверняка удивился слишком большому количеству еды для худосочного барса. И, как недавно Хайран, уставился мне в область груди, изучая. Хмыкнул, кивнул своим мыслям и решительно придвинул к себе тарелку с остатками мяса:

– Что-то я тоже нешуточно проголодался.

Сцепив руки на коленях, я с минуту напряженно смотрела мимо Адерана. Он преспокойно ел, причем с аппетитом, не обращая на меня внимания. Постепенно я расслабилась и даже принялась рассматривать его, стараясь делать это не слишком явно. Почти пепельные волосы под металлическим обручем, серые глаза, которые периодически с интересом поблескивали на меня, суровые, резковато-хищные черты лица. До появления этого мужчины, высокого и могучего, как и все драконы, стол казался мне большим, но теперь словно стал уже и короче. Занятный эффект.

Отложив обглоданную косточку, Адеран вытер пальцы и рот салфеткой и с любопытством посмотрел на меня:

– И как тебе моя внешность?

– Вы, как и другие восемь изначальных обладаете незаурядной, красивой внешностью, – натянуто-любезно улыбнулась я.

Моя свеча, журчание воды, порхающие светлячки и ночные светила создавали романтичную атмосферу, если бы еще не слишком сильно трещали цикады… Мы задумчиво смотрели друг другу в глаза. Я первой нарушила повисшее было между нами молчание, по-простецки спросив об очевидном:

– Вы дракон света, вир Адеран?

– Да. Я, Сейлишран и Лоран.

Поддавшись искушению, я решилась полюбопытствовать:

– Почему триады состоят из трех стихий?

Заглянув мне в глаза, наверняка азартно горевшие, он улыбнулся. Оперся локтями о столешницу, тоже подался ко мне, словно мы заговорщики, и негромко ответил:

– Представь бурю Хаоса. В ней проще простого потеряться. Еще проще – потерять себя. Поэтому триады всегда формируются из трех драконов разных стихий. Огонь – это сердце, разящий меч, он всегда рвется вперед. Огонь – это страсть, эмоции, искренние, часто необдуманные порывы. Все, что неустанно толкает на борьбу, изменения, трансформации всего и вся. Тьма – это коварный разум, она любит холодный расчет, играть словами, чувствами, вводить в заблуждение, выигрывать всегда и во всем. Тьма – это осторожность, иногда статичность и застой, ведь разум всегда склонен подождать, еще лучше, тщательнее и дотошнее изучить, вскрыть подоплеку события, разобрать до мельчайших нюансов. Предпочтет ударить с тыла, а не в лоб, что крадет у разума драгоценное время, а порой – просчитать все варианты, избежать прямого столкновения, если решит, что проигрыш неизбежен.

– А свет? – выдохнула я, заинтригованная его откровениями.

– Свет – это душа. Она способна на бездумный огненный порыв, чтобы кого-то спасти, даже если знает, что погибнет. При этом она способна на холодное, взвешенное, самое безжалостное решение, если чувствует, что так правильно. И готова простить даже врага, проникнувшись к нему пониманием и уважением. Поэтому изначальные формируют триады более устойчивые, защищенные от необдуманных действий, излишней зацикленности, холодности или горячности, коварства или, наоборот, благородства.