Убийство на поле для гольфа - Агата Кристи

Мои размышления были прерваны прибытием поезда, и через минуту я уже приветствовал Пуаро. Старикан сиял, улыбался лучезарной улыбкой, был громогласен, и, забыв о моей английской сдержанности, тепло обнял меня прямо на платформе.

— Мой дорогой друг, я преуспел, и преуспел чудесно!

— В самом деле? Рад слышать. А вы знаете о последних новостях здесь?

— С чего вы взяли, что я могу знать все на свете? Значит, у вас события тоже развивались? Храбрый Жиро, он произвел арест? Или, возможно, несколько арестов? Но я сделаю так, что он будет глупо выглядеть. Куда вы меня тянете, мой друг? Разве мы не идем в отель? Мне необходимо заняться усами, они плачевно обвисли от жары во время путешествия. К тому же я не сомневаюсь, что мой плащ покрыт пылью. А мой галстук! Я должен его заменить…

Я прервал его безудержное словоизлияние:

— Мой дорогой Пуаро, оставьте все это. Мы должны немедленно отправиться на виллу. Там совершено еще одно убийство!

Я часто бывал разочарован, когда воображал, что сообщаю важные новости своему другу. Он или уже знал их, или отбрасывал как не относящиеся к делу. В последнем случае события обычно подтверждали его правоту. Но сейчас я не мог пожаловаться на полученный эффект. Никогда я еще не видел человека более ошеломленного. Его челюсть отвалилась. Игривость как рукой сняло. Он уставился на меня с открытым ртом.

— Что вы такое говорите? Еще одно убийство? Ах, тогда я был не прав. Я оскандалился. Жиро может потешаться надо мной, у него есть для этого все основания!

— Значит, вы этого не ожидали?

— Да ни за что на свете! Это подрывает мою теорию, это губит ее, это… ах, нет! — Он остановился как вкопанный и стукнул себя по лбу. — Невозможно. Я не мог ошибиться! Факты, отобранные методически и расставленные в правильном порядке, дают только одно объяснение. Я должен быть прав! Я прав!

— Но тогда…

Он прервал меня.

— Подождите, друг мой, я должен быть прав, поэтому новое убийство невозможно, если только, если только, постойте, я умоляю вас. Не говорите ни слова… слова…

Он помолчал немного, затем заговорил в своей обычной манере — тихим, вкрадчивым голосом:

— Жертва — мужчина среднего возраста. Его тело было найдено в запертом сарайчике возле места преступления, и он был мертв по крайней мере уже 48 часов. И весьма возможно, что его закололи таким же образом, как месье Рено, хотя не обязательно, чтобы удар был нанесен в спину.

Теперь настала моя очередь раскрыть рот, и я раскрыл его. За все время, что я знал Пуаро, он никогда еще не выдавал таких чудес. Поэтому у меня в душе промелькнула тень сомнения.

— Пуаро, — воскликнул я, — вы меня разыгрываете! Вы уже слышали обо всем этом.

Он укоризненно посмотрел на меня своим честным взглядом.

— Неужели я на это способен? Я заверяю вас, что абсолютно ничего не слышал. Вы же видели, какой удар нанесли мне ваши новости!

— Но как вы могли все это узнать?

— Так я прав? Я это вычислил. Маленькие серые клеточки, мой друг, маленькие серые клеточки! Они мне рассказали. Только так, а не иначе могла произойти вторая смерть. А теперь расскажите мне все. Если мы свернем здесь налево, мы пересечем поле для гольфа и дойдем до виллы «Женевьева» гораздо быстрее.

Пока мы шли указанным Пуаро путем, я пересказал все, что знал. Пуаро внимательно слушал.

— Вы говорите, что нож был оставлен в ране? Любопытно. А вы уверены, что это был тот самый нож?

— Абсолютно уверен. Второй такой сделать невозможно.

— На свете нет ничего невозможного. Ножей могло быть и два.

Я поднял брови.

— Но это, безусловно, в высшей степени не правдоподобно. Трудно сделать два совершенно одинаковых ножа.

— Вы говорите, как всегда, не подумав, Гастингс. В некоторых случаях два идентичных вида оружия просто невероятны. Но не в данном случае. Ведь оружие является сувениром, сделанным по заказу Жака Рено. Естественно предположить, что он заказал не один нож. Весьма возможно, у него был и другой, для собственного пользования.

— Но никто не упоминал этого.

Тон Пуаро стал лекторским.

— Мой друг, проводя расследование по такому делу, нельзя базироваться только на тех фактах, которые упоминались. Нет причин упоминать, многие вещи, которые могут быть важными, и равным образом есть причины, чтобы не упоминать их. Вы можете сделать выбор из этих двух предпосылок.

Я замолчал. Его слова убедили меня, несмотря на наличие собственного мнения. Через несколько минут мы подошли к сарайчику. Наши друзья были все еще там. Обменявшись приветствиями, Пуаро приступил к осмотру.

Я вспомнил, как это делал Жиро, и теперь с особым интересом наблюдал за Пуаро. Он бросил лишь беглый взгляд на обстановку. Единственное, что он осмотрел внимательно — рваный пиджак и брюки, валявшиеся около двери. Ехидная улыбка появилась на губах Жиро, и, как будто заметив ее, Пуаро бросил тряпки на пол.

— Старая одежда садовника? — спросил он.

— Так точно, — ответил Жиро.

Пуаро опустился на колени возле мертвого тела. Быстро, но методично двигались его пальцы. Он обследовал материал, из которого был сшит костюм, и удостоверился, что на нем нет меток. Самым тщательным образом он осмотрел ботинки, а также грязные, поломанные ногти на руках трупа. Задержавшись на осмотре ногтей, он спросил Жиро:

— Вы видели их?

— Да, я их видел, — ответил он. При этом его лицо оставалось непроницаемым.

Внезапно Пуаро застыл на месте.

— Доктор Дюран!

— Да? — подошел доктор.

— У него на губах пена. Вы заметили это?

— Должен признаться, что не заметил.

— Но вы видите это теперь?

— О, конечно.

Пуаро снова спросил Жиро:

— Вы, безусловно, заметили?

Жиро не ответил. Пуаро продолжал осмотр. Нож был вынут из раны и положен в стеклянный кувшин, стоявший возле мертвого тела. Пуаро осмотрел нож, затем пристально — рану. Когда он поднял глаза, в них было волнение, и они блеснули зеленым светом, так хорошо мне знакомым.

— Какая-то странная рана! Она не кровоточила. На платье нет пятен. Лезвие ножа слегка обесцвечено, только и всего. Что вы думаете об этом, господин доктор?

— Я могу только сказать, что она весьма анормальна.

— Ничего здесь анормального нет. Все очень просто. Его ударили ножом после того, как он умер. — И, сдержав возгласы окружающих движением руки, Пуаро повернулся к Жиро:

— Месье Жиро согласен со мной, не так ли?

Каково бы ни было на самом деле мнение Жиро, он согласился не моргнув глазом. Спокойно и несколько пренебрежительно он произнес:

— Конечно, я согласен.

Снова раздались восклицания удивления и интереса.

— Но какой смысл?! — воскликнул Оте. — Ударить ножом человека после того, как он умер! Варварство! Неслыханно! Непримиримая ненависть, быть может?

— Нет, господин следователь, — сказал Пуаро. — Я могу себе представить, что все это было проделано совершенно хладнокровно, чтобы произвести определенное впечатление.

— Какое впечатление?

— Впечатление, которое было почти достигнуто, — ответил Пуаро тоном оракула.

Комиссар Бекс не понял:

— Так как же был убит этот человек?

— Он не был убит, он умер. Он умер, месье следователь, если я не ошибаюсь, от припадка эпилепсии!

Это заявление Пуаро вновь вызвало значительное оживление. Доктор Дюран снова опустился на колени и повторно произвел тщательный осмотр. Наконец, он встал.

— Итак, доктор?

— Месье Пуаро, я склоняюсь к тому, что вы правы. Я шел по ложному пути. Неопровержимый факт, что этот человек был заколот ножом, отвлек мое внимание от других признаков.

Пуаро стал героем дня. Следователь и комиссар Бекс рассыпались в благодарностях. Пуаро элегантно им откланялся и, сославшись на голод и усталость после дороги, сообщил о намерении отправиться в отель. Когда мы уже собирались покинуть сарайчик, к нам подошел Жиро.

— Еще одна улика, месье Пуаро, — сказал он своим басистым, надменным голосом, — этот женский волос был обвернут вокруг ручки ножа.

— Женский волос?! — воскликнул Пуаро. — Интересно, какой же женщине он принадлежал?

— Меня это тоже интересует, — пробурчал Жиро уходя.

— Он очень хитрый и скрытный, этот Жиро, — сказал Пуаро задумчиво, когда мы приближались к отелю. — Мне хотелось бы знать, почему он хочет направить меня по ложному пути. Женский волос, х-м!

Мы хорошо позавтракали, но я заметил, что Пуаро несколько расстроен и рассеян. После завтрака мы поднялись в гостиную. Там я стал просить его рассказать о таинственной поездке в Париж.

— С удовольствием, мой друг. Я ездил в Париж, чтобы найти это.

Он вынул из кармана небольшую выцветшую газетную вырезку. На ней была фотография женщины. Он протянул мне вырезку. Я вскрикнул от изумления.