Не выходите замуж на спор - Александра Лисина

Оборотень, не сдержавшись, все‑таки распахнул калитку и, прямо на бегу обернувшись, огромными прыжками рванул нам на выручку. Следом за ним, уронив недоеденный пирожок, с пыхтением припустил Зырян. Да и Марти, разумеется, не отстал, ринувшись нам на помощь, словно от него могла быть какая‑то польза.

— Ой, дураки — и… — простонала я, снова со злостью отбив кому‑то пальцы, а затем рывком содрав с себя балахон. — Стойте! Стойте, болваны, куда вы несетесь?! Крыша же всех не удержит!

— Хелька, смотри… — севшим голосом сказал Шмуль, указывая куда‑то в сторону.

Я послушно посмотрела и похолодела.

Матушки мои… вся земля от калитки пришла вдруг в движение. Невидимые прежде могилы вскрывались с такой скоростью, что я даже поверить не могла, что их тут ТАК много! Буквально отовсюду высовывались когтистые руки с остатками плоти, а некоторые так вообще — почти без оной! На небольшом участке оказались такие обширные… вероятно, в несколько слоев… захоронения, что мне поплохело, когда стало ясно, что наши друзья мчатся по чьи‑то костям.

— Парни… что ж вы творите? — прошептала я, в панике видя, что некоторые руки едва не хватают оборотня за пятки. Но перепугавшийся Васька ничего не видел и не слышал — с бешеным ревом огромный медведь несся на толпу окруживших нас мертвецов, топча тех, кто попадался под ноги и даже не задумавшись, что одному ему со всеми не справиться. Да и оракул каким местом соображал, когда, сопя и отдуваясь, понесся за ним к склепу?! А ангел… боже! Дай, конечно, каждому таких друзей, но… леший меня за ногу… как ИХ — ТО теперь спасать?!

Сорвавшись с крыши, я быстро натянула свой балахон на голову первому встречному зомби, отчего тот промахнулся и с подозрительным бульканьем сполз на землю. Второго со злости пнула так, что у него отвалилась рука и съехала в сторону нижняя челюсть. От протянутых рук третьего в последний момент увернулась и на пределе сил кинулась к безнадежно отставшему от парней Марти. Среди нашей компании он был чуть ли не слабее Ульки, и если его что и спасало сейчас от чужих когтей — это слабо засветившийся вокруг него воздух, от которого встречные мертвяки недовольно отворачивались и промахивались, пытаясь ударить вслепую.

Я выхватила его из‑под чьей‑то руки в самый последний момент и тут же взмыла в воздух, уже не зная, куда лучше лететь. Но потом услышала оглушительный визг баньши и, развернувшись, ринулась к склепу.

Что там в это время творилось — не описать словами… мертвяки словно осы облепили каменные стены со всех сторон. Тех, кого роняла баньши и умудрялся опрокинуть невесомый фей, мгновенно сменяли другие. Правда, пока они были медлительны и неуклюжи, а их руки легко ломались, особенно когда преодолевшая страх Улька отхватила чью‑то когтистую клешню и начала орудовать ею, как простой палкой. У самого входа ревел и ворочался огромный медведь, которого мертвецы облепили со всех сторон. От каждого удара могучей лапы обязательно кто‑то падал, разваливаясь на части. От каждого поворота кто‑то слетал с его холки, сметая соседей и на мгновение освобождая пространство. Но их было СЛИШКОМ много на нас шестерых. И вскоре должен был настать момент, когда даже могучий оборотень, чью спину умело прикрывал недобро оскалившийся Зырян, схвативший в каждую руку по бедренной кости, не сможет справиться с навалившимися на него тварями.

Скинув испуганно сжавшегося ангела рядом с Улькой, я снова поднялась в воздух и лихорадочно огляделась.

Всем нам на крыше не уместиться. Оборотень и оракул точно пропадут. И трем мелким недоучкам никак не удержать свой небольшой плацдарм. Перетаскать их поодиночке я уже не успею. У меня просто не хватит сил!

Окинув безнадежным взглядом сплошное море колыхающихся тел, я спикировала на крышу, вздернула за шкирку испуганно жмущегося к Ульке ангела, и, прежде чем призвать в себя Свет, рявкнула ему в лицо:

— Мартин, прикрой!

Мигом позже волна ослепительной боли прокатилась по моему телу, сопровождаясь отвратительным запахом горелой кожи. Ангел поневоле зажмурился, а фей с баньши одновременно отшатнулись, но почти сразу Марти опомнился, схватил обоих в охапку и спрыгнул вниз, под прикрытие надежной Васькиной спины и воинственно хекающего Зыряна, вокруг которого уже лежали целые залежи из мертвых тел.

За моей спиной с громким хлопком развернулись засиявшие крылья, с которых стекала чистая благодать. Тот самый смертоносный Свет, что никогда не терпел конкуренции. Безжалостный. Жестокий. И не умеющий мириться даже с крохотными проявлениями темноты. Добравшись до мертвой плоти, он сжигал ее с ходу, не в силах терпеть рядом с собой такое безобразие. Мстительно впивался в землю, на корню испепеляя копошащиеся там пальцы. И неумолимо расползался по всему кладбищу, уничтожая, раскидывая в стороны, беспощадно очищая все и всех, в ком только была частичка Тьмы…

Всех, кроме моих сбившихся в кучу друзей.

Только их он милосердно обошел стороной и никого не тронул, наткнувшись на точно такое же упрямое, только более слабое сияние души заступившего ему дорогу полукровки.

Когда я увидела, что угрозы больше нет, то обессиленно рухнула, силясь загнать обратно свой воинственный Свет. Он был безжалостен и ко мне тоже. Ему были чужды сомнения. Поэтому он мстил мне огнем за недавнюю уступку Тьме и отказ от его сомнительной благости. Моя вторая ипостась тоже мучилась, корчась от его обжигающих прикосновений. Сгорала, как упавшая в огонь картина, в отчаянии билась внутри, умоляя прекратить эту пытку. Но лишь когда моя «светлая» частичка до конца истощилась… когда у нее совсем не осталось сил… лишь тогда Свет, наконец, угас и погрузил опустевшее кладбище в блаженную тишину. А я без сил упала на разогретую крышу, уже не думая, что творю.

Правда, напоследок еще успела почувствовать, как содрогнулись до основания стены склепа, и услышать, как кто‑то, с грохотом снеся толстую дверь, яростно взвыл:

— КТО ПОСМЕЛ ПРИЗВАТЬ СЮДА СВЕТ?!

Глава 6

Я стояла посреди пустоты и сквозь мутную пелену слез видела какие‑то неясные силуэты. Меня все еще шатало от слабости. Равновесие удавалось держать с трудом, но гибкий хвост оказался неожиданно полезен, когда уперся кончиком в стену и за что‑то там зацепился, не позволив мне упасть на колени.

Мое тело дымилось, словно его только что вынули из горящего дома. Обнаженные руки до самых плеч оказались покрыты кровавыми волдырями, а на почерневшие от ожогов ноги и вовсе было страшно смотреть. Моя красивая чешуя поблекла и кое — где даже оплавилась, словно ее жадно лизнул очищающий огонь. Лицо превратилось в застывшую от боли маску, дымящуюся точно так же, как и все остальное. Опаленные крылья бессильно обвисли, белоснежные локоны обгорели… я едва стояла, откуда‑то точно зная, что падать никак нельзя.