Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повисла недолгая пауза. Неожиданно Соловьёвский поднялся.
– Я должен что-то подписать?
– Нет. Я не вёл протокол. Наша беседа носила неофициальный характер. Единственное, о чём хочу вас предупредить, так об осторожности. На следующей неделе нам придётся встретиться ещё раз, чтобы утрясти формальности и подписать протоколы. К тому времени, надеюсь, у вас появятся свежие соображения по поводу случившегося. Кстати бытовая версия покушения тоже имеет место быть. Вы человек далеко не бедный, судя по декларации о доходах, имеете большую семью, множество родственников. Не спрашиваю, составили вы завещание, но в моей практике случались дела, в которых самые близкие люди оказывались самыми страшными врагами!
Краснопёров тоже поднялся и оказался лицо к лицу с журналистом, который ни мимикой, ни жестом уже не выдавал волнения, хотя в душе поселился страх. Именно страх увидел в глазах Алексея Рудольфовича следователь.
***
Ещё вечером Лиза приказала себе проснуться с первыми петухами, однако совсем забыла поставить возле уха, хоть кукую-то кукарекалку в виде будильника. Проснулась она от запаха еды и не просто чего-то примитивного, в открытую дверь спальни проникал целый букет аппетитных ароматов. Потянувшись под одеялом и ещё не до конца проснувшись, она поняла, насколько голодна! Время, проведённое вне дома без нормальной пищи, дало о себе знать. Ещё находясь между сном и явью, Лиза не могла разобраться: то ли приснился страшный сон, где рядом на проваленном диване сидит бомжовка Александра Великая, то ли это страшная реальность, которая произошла с ней по чьей-то неведомой воле. Она открыла глаза и уткнулась взглядом в розовый носик Мурзика. Тот тоже только что проснулся и непонимающе моргал, словно спрашивая, кто тот волшебник, хозяйничающий на кухне. Лиза и кот, не сговариваясь, смачно зевнули и направились в сторону кулинарных ароматов. Александра суетилась у плиты, на накрытом столе уже возвышалась гора ажурных блинов, на тарелке нарезанные кругляшки свежих помидоров и огурцов, обрамлённых кольцами лука и зеленью петрушки, лоснились, покрытые оливковым маслом.
– Доброе утро хозяева! – Великая повернула от плиты раскрасневшееся лицо, обращаясь и к коту, и к Елизавете и, завершая сервировку, водрузила на стол сковороду с шипящей и шкворчащей яичницей.
Елизавета посмотрела на гостью с удивлением, она в первый момент даже не признала в ней грязную, зачуханную бомжовку. Александра собрала седые волосы на затылке, кожа на лице словно разгладилась за ночь, и улыбка, показывала ровный ряд зубов. Хозяйка и гостья замерли на секунду, рассматривая друг друга и не узнавая в новом интерьере.
– Ты не против, – Саша смутилась и поднесла руку к затылку, – я воспользовалась твоей заколкой. Ещё халатом, кухней и диваном.
– Александра Великая, да ты совсем ещё ничего! Улица не испоганила тебя! Только седину закрасить, привести в порядок лицо, руки, ногти и так по мелочи! Как долго ты скиталась?
– Чуть больше двух лет, – женщина снова смутилась. – Давай завтракать, пока не остыло.
– И сколько тебе сейчас стукнуло? – Елизавета села за стол и принялась накладывать еды в свою тарелку. – С ума сойти, когда ты успела! Выглядит просто обалденно!
– Я гораздо старше тебя, мне уже сорок два. Два года потеряла, шаболдаясь по улицам, – Александра шумно вздохнула. – Тебе кофе или чай?
– Не настолько ты и старше! Мне тридцать пять, – Заболоцкая жадно запихивала еду в рот, радуясь, что плебейские манеры не видит мать, иначе надавала бы подзатыльников. – Кофе с молоком, с ложкой сахара, – женщина интенсивно орудовала вилкой и говорила с набитым ртом. – И как ты разобралась в кухонных агрегатах?
– С трудом, много всякой всячины, пользоваться которой я не умею.
Лиза уплетала блины, макая их в вазочку со сметаной, и наблюдала за движениями Александры. Неожиданно остановилась, промокнула рот салфеткой и произнесла:
– Я только сейчас поняла, что окружающая среда влияет на поведение человека. В домашней обстановке, ты совершенно не напоминаешь человека, который долго жил на улице, – Заболоцкая дожевала блин, снова вытерла салфеткой губы и ладони. – Скажи, Саша, как это жить без дома, без надежды и без уверенности в завтрашнем дне?
– Сначала было тяжело, – Александра пожала худенькими плечами. – Первое время встречала поезда с родины, надеялась наткнуться на знакомых. Они бы мне точно помогли. Приходила каждый день в двенадцать часов дня на перрон Ярославского вокзала и ждала, искала глазами знакомые лица. Примерно через полгода, обтрепалась и засалилась одежда. Стало стыдно и неловко, вот, думаю, встречу кого-то из деревенских, а они сделают вид, что не узнают в привокзальной побирушке некогда опрятную, добрую и отзывчивую фельдшерицу. Когда растворилась последняя надежда, пришло смирение. Я не знала, каким образом, возможно, что-то изменить и как вырваться из заколдованного круга.
Великая замолчала, думая о своём. Неожиданно Елизавета подскочила:
– Я дико опаздываю! Мне срочно надо на работу, иначе шеф пинком под зад отправит на вольные хлеба без суда и следствия!
Заболоцкая кинулась к компьютеру, сбросила нужную информацию на флешку и кинулась в гардеробную комнату одеваться. Часы показывали половину девятого, времени наносить макияж и вообще заниматься внешним видом не осталось совсем. Хорошо, если в дорожном потоке не возникнут пробки. А может не рисковать, чёрт с ней с машиной, дворами, быстрым шагом тридцать минут и в офисе! Лиза надела на себя то, что первым попалось под руку, мазнула помадой по губам, брызнула на свитер духами и, выскочив в прихожую, остановилась: Александра стояла возле дверей в прежней замызганной одежде и возилась с замком, на звук шагов, повернулась к хозяйке и виновато улыбнулась.
– Не могу замок открыть. Ну, не идти же мне рядом с тобой, зачем позорить!
– Не поняла? – Лиза с возмущением во взгляде осмотрела новую подругу. – Ты куда собралась?
– На улицу. Лиза спасибо тебе за всё!
– Стой! Никуда ты не пойдёшь!
– Но ты не можешь оставить меня! Ведь совсем не знаешь человека! Может я воровка!
– Сколько знаю, того достаточно! Да сними ты с себя это барахло! Возьми в гардеробе мои джинсы и майку! Сиди дома, ешь и смотри телевизор! Я скоро приду. Ну, если хочешь, запру тебя снаружи.
Неожиданно Александра прижала ладони к лицу и заплакала. В её облике было что-то такое, отчего сердце Лизы сжалось, она прижала к себе совершенно одинокую женщину и пробормотала:
– И Мурзику с тобой будет веселее, – женщина отстранилась и с укоризной посмотрела на Великую, которая хлюпала носом и вытирала глаза. –
