Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мог ли резидент быть спящим агентом, который много лет ждал приказа о внедрении в состав экспедиции? Теоретически, конечно, мог…
Но вот на практике, как говорит наш политрук, — «очень сомнительно».
Нужен еще третий. Кто еще мог бы быть резидентом?
* * *
Вроде бы только моргнул, а когда открыл глаза, за окнами темно. Снова ночь.
Как же быстро летит время!
Василий поднес к губам жестяную кружку, вода теплая и противная. Всего пару глотков на донышке. Даже горло толком не смочил. Дерет, как будто песок ложкой жрал. Пить захотелось еще сильнее, губы потрескались и не слушаются.
Приходил Мишка, но поговорить не удалось, Лидия Андреевна прогнала. Впрочем, сил на разговоры по-прежнему нет. Очень хочется спать.
Только бы без сновидений, просто спокойный и глубокий сон.
Глава 7
Лидия
26 февраля 32 года.
* * *
Сильно поспорила с Быковым, но осмотреть погибших мне не удалось. Опасаясь заразить экипаж, тела сразу сожгли. Все мои доводы о том, что существует протокол, согласно которому врач должен констатировать смерть, были категорически отвергнуты.
— Слишком опасно! Я не имею права подвергать жизнь единственного врача экспедиции ненужному риску.
Быков упрямый, как баран. Спорить бесполезно, доказать свою правоту невозможно. Служака до мозга костей. Ни на шаг от инструкции. Бесчувственное бревно. Сапог!
Пока потушили пожар, разобрались с грузом, привели в порядок технику, было уже около часу ночи. А ведь форсировать озеро начали еще засветло. Эмиссар рвал и метал, всячески торопил, но ускорить процесс подготовки к началу движения конвоя не мог. В такой момент к нему под горячую руку лучше вообще не попадать, достанется любому, невзирая на должность, звание и половую принадлежность.
А тут ещё и я со своими претензиями. Естественно, досталось на орехи. Попала, что называется, на незапланированный втык от начальства. Полаялась от души. На эмоциях, как всегда, снесло крышу набекрень, и я пошла вразнос. Да только черта с два у меня получилось прошибить эту каменную глыбу с полковничьими нашивками. Не человек — кремень!
Быкова, конечно, можно понять: рассвет совсем скоро, а вместе с ним придет и дневное пекло. Воды почти нет. Народ порядком устал, разнервничался, а до Хартума еще ехать и ехать.
Арсений мыл и драил машину гораздо дольше, чем обещал. ОЗК ему разрешили снять, но он скинул только куртку, оставшись в резиновых штанах, имеющих общее целое с сапогами. На мое предложение помочь только резко мотнул головой. Настаивать не решилась, особенно после выволочки от Эмиссара. Хотя черви уже давно должны были не только подохнуть, но и высохнуть.
Стивен так и не пришел в себя, хотя состояние вполне стабильное. Погрузили в свежевымытую «скорую», хотя назвать ее таковой язык не поворачивается. Ладно, не важно, на марше просохнет, ветерком обдует, грязь сама и отвалится. Василек по собственной инициативе вызвался следить за состоянием больного. Невольно зауважала, ведь сам только-только с того света выкарабкался. Рука почти не слушается, но уже хочет вернуться к своим служебным обязанностям.
Молодчина! Как сильно меняются люди под влиянием событий. Василий уже совсем не тот — важный, надутый молодой столичный аристократ с претензией. Теперь он выглядит, как побитая молью шавка, цепляющаяся за первого встречного, умильно заглядывающая в глазки и активно машущая хвостом ради обглоданной косточки. Но это только начало, по себе знаю. Вот еще немного окрепнет, поднаберется опыта и таким заправским путешественником станет, что в любую экспедицию будет нарасхват.
Чем быстрее колонна начнет движение, тем лучше, и так потеряли слишком много драгоценного времени. Но нашлась еще уйма незаконченных дел, поэтому стартовали только в три часа ночи.
В предрассветное небо ушла зеленая ракета, захрипела рация голосом Быкова, взревели моторы, колонна поползла по песку и камням в сторону Хартума.
Мы вновь движемся к цели, как будто ничего и не было — смертельной опасности форсирования зараженного паразитами озера, пожара, уничтожившего МАЗ и часть груза, нелепых смертей, попытки покушения на второе лицо в экспедиции.
Мы все сошли с ума! Куда и зачем мы едем? Что нас ждет в конце путешествия? Сколько еще человек погибнет, так и не узнав всей правды об экспедиции?
Я тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли…
В конце концов, я, как тот пресловутый самурай, решила: если от меня ничего не зависит, так стоит ли переживать и забивать голову ерундой?
Стивен плох. Жар. В сознание не приходит, бредит бессвязно, мечется на носилках, хоть привязывай. На каждой остановке вихрастая голова Мишки неизменно просовывается в окно:
— Лидия Андреевна, ну как там Стив?
— Пока без изменений, — отвечаю.
Мишка смущенно удаляется обратно в УАЗик, чтобы вновь появиться на следующей остановке с тем же самым вопросом.
Чекист тоже не выдержал, подошел.
— Очнулся?
— Никак нет, — отвечаю по-уставному. В свете последних событий шутить и спорить с Чекистом больше нет никакого желания.
— Плохо! — констатирует политрук, — рассчитываю на вас.
Выдерживаю паузу в несколько секунд, чтобы справится с эмоциями, потом сухо отвечаю:
— Делаю все возможное.
А на самом деле я ничего не делаю… по существу от меня уже ни черта не зависит, остается только ждать. Организм молодой, крепкий — выкарабкается.
Стивен приходит в себя только через несколько часов. Хрипит, кашляет, на губах кровь. Попытался встать, еле-еле удержала. Говорить не может, воздуха не хватает, но отчаянно пытается болтать.
Слава Богу! Самое трудное позади. Теперь я почти уверена, что оклемается.
— Как там… Мишка?
Вот же неугомонная парочка! И этот туда же…
— Да все в порядке с твоим Мишкой, — отмахиваюсь, — в заднее стекло посмотри и увидишь.
Не удержалась, ошарашила:
— Мишка теперь личный водитель политрука.
Эк у Стивена глаза округлились, невозможно смех сдержать.
А что слова? Можно полчаса убеждать, что все хорошо — сомневаться будет, сам себя изведет и мне житья не даст. А после подобной новости сразу успокоится и сомненья прочь откинет. А это сейчас самое главное — сосредоточиться на выздоровлении.
Ну и Гейман — тоже хорош гусь. Не мог успокоить пацана? Видит же, что у того нервный стресс. Еще бы, потерять наставника, который ему как отец был. Мог бы подобрать подход, убедить, заболтать, вразумить. Но нет, небось пистолет достал и угрожать начал… потребовал беспрекословного подчинения… Знаю я эту скотину чекистскую… слова доброго не услышишь…
