Черные крылья Бога - Дмитрий Лекух

– Вползает…

– Веточка, не тяни!

– Далековато, Кэп. И ветерок… порывистый.

– Напрягись!

– Понял. Ща я тебя, дорогуша…

В наушниках – сухой треск. Один. Другой…

– Кэп, я его достал! Достал, суку! Это рекорд, бля! Вторым выстрелом, с восьмисот метров, при боковом, с порывами, так не бывает! Я – лучший!! Гурам, работай!!!

Однако первым сработал Чарли.

Бронированный грузовичок резво рванул вперед, поливая отморозков из спарки.

И только потом заработали пулеметчики и гранаты Гурама.

Даже я не ожидал, что парни Гурама подберутся так близко!

Это был не бой.

Обычное избиение.

Впрочем, эти ублюдки по любому недостойны честного боя.

Не олимпийские игры, в конце концов…

…Фермеры так ни разу и не выстрелили.

Дело закончила моя команда на трех джипаках.

Правда, Андрон, которому я поручил командовать мотоциклистами вместо Заики, провозился еще минут пятнадцать, гоняясь за теми, кому таки удалось вырваться из мешка.

Но ведь это его первый бой в новом качестве, не так ли?

Привыкнет еще.

Обучится.

Если не убьют, разумеется.

Жизнь…

…Фермерам вместо хорошей драки достались вполне себе даже неплохие трофеи.

Мы лишь слили часть горючки из баков да слегка пополнили боезапас.

Мужики же, получив десятка три вполне исправных байков и кучу самого разнообразного оружия, радовались как дети.

Вопрос об оплате дневки больше не стоял.

Впрочем, почему только одной?

По глазам своих ребят я видел, что они не прочь провести здесь недельку-другую.

Куда торопиться-то?

На тот свет всегда успеем.

Ага.

Но надо было уходить. Гостеприимство хозяев слишком уж расхолаживало бойцов.

А мне нужны были волки, голодные и злые.

Только так можно выжить в этом сучьем мире.

Особенно с нашей профессией.

Скрепя сердце, я объявил, что завтра готовим матчасть, а послезавтра уходим.

Отряд поворчал, но уговаривать меня никто не стал.

Хороший знак.

Вечером опять пришли аборигены со своим самогоном. В принципе, стоило объявить сухой закон, но не после драки же.

Парни могут и не понять.

Мы с Машей пошли гулять на околицу.

Я, кстати, никак не мог понять, почему мне с ней так спокойно. Ведь – сучка, стукачка, которая спала со мной только для того, чтобы потом упрятать далеко и надолго.

А то и шлепнуть.

Любопытно, какой я у нее по счету?

При таком ее нежном возрасте…

…Но мне было хорошо с ней молчать.

А это – редкость.

Мы уселись на берегу деревенского озерца, у кустиков.

Я закурил, а она неторопливо и деловито принялась раскладывать прихваченную с собой снедь.

Неожиданно в кустах затрещало, и оттуда, предупредительно подняв руки вверх (я, естественно, тут же схватился за «Стеблина»), нарисовался Семеныч.

Молча подошел к нам, уселся, достал из одного кармана ватника стакан, протер полою, и только потом извлек из другого бутылку первача.

Я вздохнул.

Пить не хотелось совершенно, потому и ушли, но сам Семеныч мне нравился. Пришлось протянуть руку за наполненным до половины стаканом.

– Не, – протянул бывший учитель. – Сперва дама.

Красотуля неодобрительно покосилась на содержимое, но стакан все-таки взяла.

Понюхала недоверчиво да и хлопнула одним махом.

Ну, да ладно.

А вот теперь, думаю, пришла и моя очередь…

Закусили хрусткими малосольными огурчиками. Соль в деревню завозили по осени воронежские «гонцы».

Откуда они ее брали – хрен ее знает.

Наверное, с юга…

– Слышь, капитан, – выдыхает, натужно морщась, Семеныч. – Я ведь здесь не просто так. Меня мужики послали…

А то я, думаю, не понял.

Ага.

– И что хотят?

Молчит.

Мнется.

Прямо как девочка…

– Ну, это. Короче, оставались бы вы. У нас тут три усадьбы, короче, а деретесь вы классно. Сами бы в Воронеж с товаром и ездили, а о прокорме можете не беспокоиться…

Н-да…

Вот так они, значит, и зарождаются, эти самые средневековые феодальные отношения.

Приходит, понимаешь, странствующий князь с дружиной, его и берут на прокорм…

А он им за это супостатов молотит да торговлю потихоньку налаживает.

А ведь молодцы фермеры!

Я думал, что у них всего одна деревня, а ведь ишь ты – аж три усадьбы.

Не хухры-мухры…

– Сейчас у нас дело, – закуриваю. – А на обратном пути заскочим – обмозгуем.

– Так я передам мужикам, что вернетесь?!

Машу руками, протягиваю ему самодельную сигарету.

Вот только этого счастья мне не надо, ага.

Пожалуйста…

– Семеныч, тормози, – качаю башкой. – Я же сказал «обмозгуем», а не выдал тебе согласие за подписью и печатью…

Напрасно обнадеживать аборигенов тоже не хотелось.

Мы, волки, звери вольные.

Идем куда захотим.

Хотя базу здесь иметь, в принципе, было бы неплохо…

Жратвы – от пуза.

С одной стороны – Зона.

Радиация.

Другую перекроем – так, так и так.

Хрен кто пролезет.

Я поймал себя на мысли, что уже прикидываю план обороны, и прогнал эту мысль подальше.

– Давай-ка, – вздыхаю, – лучше выпьем…

– Давай, – легко соглашается ходок.

Выпить в русской деревне – это всегда пожалуйста.

От таких предложений только блаженные какие отказываются, а блаженные, по нынешним временам, не выживают.

Если они, разумеется, не в Тройках.

Меня аж передернуло от одного только воспоминания.

Очень, знаете ли, неприятно, осознавать, что совсем неподалеку есть нечто, вообще не поддающееся никакому твоему контролю и осмыслению.

То, чего не должно быть вообще.

А оно есть, и очень, сука такая, даже и неплохо себя чувствует.

Не, ну их, простите, на фиг, такие мысли.

Да еще на ночь глядя.

Лучше уж о чем-нибудь земном.

И по возможности – приятном…

…Мы еще раз выпили по полстакана теплой мутной жидкости, и через некоторое время Семеныч, даже, вроде, немного краснея, – откланялся.

Мы остались вдвоем.

Стало прохладно, я собрал сушняк и затеплил небольшой, мерцающий костерок.

Огонь как всегда успокаивал и гнал ненужные мысли об оседлости.

Красотуля потянулась:

– Скажи… А ты действительно мог бы здесь остаться?

Я пожал плечами.

Однако заданный вопрос требовал ответа.

Не люблю повисшие в воздухе вопросы, врать не буду.

Они дурно пахнут.

– Не знаю. А что?

– Знаешь… Я бы тогда, наверное, осталась с тобой. Если бы не прогнал, разумеется.

Она даже улыбнулась.

Но неуверенно и как-то нервно.

Я промолчал…

…Выступать решили все-таки утром.

Повеселились, и ладно.

Колонна, фырча и плюясь сизыми выхлопами соляры, пошла дальше, к Ростову…

Глава 8. Воронеж

…Шли ходко.

Мимо проплывали заросшие гигантскими сорняками поля, разрастающиеся в разные стороны подлеском лесополосы, покинутые и постепенно разваливающиеся от времени и непогоды поселки.

Везде – одно и то же.

Но в сторону Астрахани, куда мы обычно ходили, места были более или менее живые и понятные: нахоженный контрабандистский маршрут, как и любая дорога, обрастал своей собственной инфраструктурой.

Не так далеко, к примеру, от страшных промышленных руин Волгограда один вышедший на покой байкер даже держал дорожный мотель.

Отчаянный парень, конечно.

Еще одно доказательство того неоспоримого факта, что человек ко всему приспособится.

Хуже любой кошки.

Тем не менее, там хотя бы была жизнь.

А здесь – просто какая-то терра инкогнита…

…Повеселил проржавевший указатель: «Нижний Мамон».

Кое-кто предложил поискать Верхний, за что сразу же был отправлен в дозор.

Шутки шутками, а выглядели покинутые жилища, скажем так, несколько жутковато.

Когда-то здесь была жизнь, кто-то ссорился, женился, разводился, рожал детей, умирал, хоронил близких.

И ладно бы еще война.

После войны люди как правило отстраиваются, обживаются.

А тут – никому ничего не надо.

Те, кто еще пытается жить, на самом деле не живут, а или доживают, или выживают.

В самом прямом смысле этого слова.

На ночевку встали в Задонске.

Чарли с Гурамом сделали положняковые радиационные замеры и пошли ловить рыбу, пообещав всех накормить настоящей тройной ухой, – река, к их непомерному удивлению, оказалась чистой.

Шуточки с гранатами я им, правда, запретил, – нечего лишнее внимание привлекать.

Вдруг сидят, понимаешь, в местных лесочках какие-нибудь партизаны, может, еще с какой той войны…

Конечно, как придут, так и уйдут, только – зачем?

Нам и без них хорошо…

К нашему с Красотулей костерку присоединились Андрей Ильич и Боб Костенко. Я боялся, что снова начнут агитировать в Крылья, но нет, обошлось…

Может, настроение не то было, а может, решили взять на измор.

В осаду, так сказать.

Говорили мы вообще мало, что Андрею Ильичу в общем-то не свойственно. Распили припасенную Бобом фляжку коньяка (неплохо, надо сказать, живут Крылья – фляжечка-то явно не последняя), перебросились парочкой бородатых анекдотов.