Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В-четвертых, от двора были удалены (зачастую – без должного уважения) наиболее видные шиитские богословы, таким образом, при дворе главы шиитского тариката начали заправлять делами сунниты.
В-пятых, при Исмаиле на монетах перестали чеканить традиционное изречение: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланец Аллаха, Али – друг Аллаха». Исмаил объяснил отказ от чеканки изречения тем, что монеты со священными для каждого мусульманина именами нередко оказываются в оскверняющих руках неверных, но проницательные люди понимали истинную причину – шаху не хотелось видеть на монетах прославление Али ибн Абу Талиба.
Происходящее вызывало недоумение как среди эмиров, так и в народе. После убийства в мечети дервиша недоумение сменилось возмущением. Дошло до того, что кызылбаши самовольно собрались перед шахским дворцом для того, чтобы потребовать объяснений происходящего. Двое наиболее храбрых эмиров – Эрдогду-халифа Текели и Амир-хан Туркман, предстали перед шахом и были обвинены им в подстрекательстве к бунту. «Если вы считаете, что я недостоин быть падишахом кызылбашей, то привезите из Тегерана Султана Хасана и сделайте падишахом его!» – сказал Исмаил. Когда эмиры стали заверять шаха в том, что у них и в мыслях не могло быть подобного намерения, Исмаил приказал взять Эрдогду-халифу под стражу, а от Амир-хана, который уже был готов проститься с жизнью, потребовал доказать свою преданность на деле, а не на словах, иначе говоря, потребовал убить Султана Хасана, что вскоре и было сделано. Тем не менее Исмаил утратил доверие к племенам туркман и текели, и стал приближать к себе уцелевших эмиров устаджлу.
Угроза бунта вынудила шаха пойти на попятный. Он публично отчитал Мирзу Махдума Шерифи и прогнал от двора всех суннитских улемов. Это успокоило кызылбашей, но ситуация все равно продолжала оставаться напряженной – уж слишком далеко зашел шах в чинимых им несправедливостях. Если бы кто-то попытался изобразить «формулу власти шаха Исмаила II», то она выглядела бы как запугивание, помноженное на устранение конкурентов. После Султана Хасана настал черед другого шахского племянника – шестилетнего Аббаса, который находился в Герате под опекой своего наставника Аликули-хана Шамлу. Именно Аликули-хану шах и приказал убить Аббаса…
Одного из наиболее выдающихся правителей в иранской истории (если не самого выдающегося) спасло благочестие его наставника и решительность его родной тетки. Аликули-хан не имел душевных сил для того, чтобы противиться исполнению злодейского повеления своего шаха-мюршида, но он не мог осквернить злодеянием святость месяца рамазана[102]. Убийство мирзы было отложено до наступления шавваля[103], но шах Исмаил умер раньше.
24 ноября 1577 года, в середине рамазана, опьяненный то ли вином, то ли опиумом шах Исмаил покинул дворец в поисках развлечений. Шаха сопровождали его обычный спутник в таких делах, сын придворного халвачи[104] Хасан-бек, и отряд телохранителей, без которых Исмаил никогда не выходил из дворца. В полночь шах расположился на отдых в доме Хасан-бека, а утром следующего дня его нашли в постели без признаков жизни. Никаких ран или подозрительных следов на теле шаха не было, но это еще не говорило о том, что его смерть носила естественный характер, ведь удушение подушкой или яд не оставляют следов. Предполагали разное, но наиболее распространенной версией, которую, в частности, приводит в «Аббасовой мироукрашающей истории» Искендер Мунши, Исмаил был отравлен по приказу Перихан-ханум, которая не могла простить шаху гибель своего единоутробного брата Сулеймана и опасалась того же зла для себя (забегая немного вперед, скажем, что, пытаясь отдалить конец своих дней, Перихан-ханум на самом деле приблизила его, но об этом – в свой черед). Одна из невольниц гарема, подкупленная Перихан-ханум, подмешала яд в наркотическое снадобье шаха[105], превратив напиток забвения в напиток упокоения. Нельзя исключить и того, что имел место заговор, в который были вовлечены многие представители сефевидской знати, ведь далеко не у одной Перихан-ханум были основания опасаться шаха или же мстить ему – по части приобретать врагов мало кто из правителей мог сравниться с Исмаилом.
Расклад сил среди верхушки кызылбашской знати на момент смерти шаха Исмаила был таким: союзу устаджлу и шамлу противостоял союз текели и туркман (названы только главные участники обеих коалиций). Лидерами первой коалиции были Пире Мухаммед-хан Устаджлу, тот самый, который убил Мустафа-мирзу, и Хусейнкули-султан Шамлу, занимавший должность эшикагаси-баши[106], к которой традиционно прилагалась должность визиря Тегерана[107]. Вторую коалицию возглавляли беклярбек Рея Мусеиб-хан Текели и Амир-хан Туркман, организатор убийства Султан Хасан-мирзы.
У Исмаила II остался сын Шахшоджа-мирза, которому на момент смерти отца было несколько месяцев. Наставником мирзы был назначен ширазский беклярбек Вели-хан Галханчи-оглы Зулкадар, пользовавшийся доверием шаха.
История не знает сослагательного наклонения, ход событий невозможно повернуть вспять и судить о том, чего не было, бессмысленно, но, пожалуй, было бы лучше, если бы на шахском престоле прочно утвердился Хейдар-мирза. Правление шаха Исмаила II представляет собой такую страницу иранской истории, которую хочется вырвать, сжечь и развеять пепел по ветру.
Глава 5
Шах Мухаммед Худабенде
Свод гневный сонмы жребиев вращает,
Глупца от мудреца не отличает.
Всем равно во вселенной смерть грозит,
И шаха, и раба она разит.
Абулькасим Фирдоуси. Шах-наме
Стараниями великого визиря Мирзы Салмана и наставника Перихан-ханум Халил-хана Афшара была предотвращена война между кызылбашскими племенами, опасность которой была крайне высокой, поскольку две коалиции, о которых было сказано в конце предыдущей главы, уже успели вынуть сабли из ножен. На главной площади Казвина состоялось публичное примирение враждующих эмиров, начало которому было положено примирением Амир-хана Туркмана с Пире Мухаммед-ханом Устаджлу. Не следует придавать этому акту большого значения, поскольку сорную траву надо вырывать с корнем, а корни – противоречивость интересов – никуда не делись, но в любом случае, появилась надежда на то, что избрание нового шаха может пройти относительно мирно.
Шахшоджа-мирза практически не рассматривался всерьез в качестве преемника отца по причине своего младенческого возраста, да и вообще никому не хотелось сажать на шахский престол сына жестокого и коварного Исмаила – известно, что от кривого дерева не стоит ждать сладких плодов. К тому же эмирам не был нужен на престоле очередной Фарамарз, одержимый идеей отмщения за гибель своего отца[108].
Реальных кандидатов в преемники было трое – почти слепой и слабохарактерный Мухаммед Худабенде, его старший (из оставшихся в
