Самородок - Бернард Маламуд

— Все было странно, сколько я себя помню, за исключением, может быть, двух лет, которые я провела с Бампом. Это была хорошая часть моей жизни, но очень недолгая. Когда я была маленькая, отец бросил нас. Кажется, я не была счастлива, пока в девятнадцать лет не поехала в Голливуд.

Рой молча ждал продолжения.

— Я победила на конкурсе красоты. Из представительниц всех штатов отбирали кандидатку, которой предстояло отправиться в Голливуд и стать старлеткой с перспективой хорошей карьеры. Несколько недель я чувствовала себя королевой, потом сделали кинопробу, и, хотя по внешнему виду и фигуре я проходила, проба не удалась, им не понравилось, как я играю, и меня, в сущности, отправили домой. Не пожелав возвращаться, я прожила там еще три года, работала в ночных клубах и ходила на актерские курсы, надеясь когда-нибудь стать хорошей актрисой. Не получилось. Я понимала, чего от меня требовали, но не владела искусством перевоплощения. Не могла стать не самой собой. Потом поехала на Восток, там очень много пережила после смерти матери, пока не встретила Бампа.

Рой ожидал, что Мемо заплачет, но она сдержалась.

Мемо разглядывала гальку в воде.

— После Бампа я поняла, что счастья мне не видать.

— Почему ты так решила?

— Я знаю. Знаю, потому что так чувствую. Иногда утром мне не хочется просыпаться.

Рой почувствовал в ее словах безнадежность.

— Ну а как у тебя? — спросила она.

— Что значит как у меня? — мрачно отозвался он.

— Макс говорит, что ты какой-то загадочный.

— Макс — гнида. Никто не смеет лезть в мое прошлое.

— И какое у тебя прошлое?

— Такое же, как и у тебя, в основном беспросветное.

— Что же случилось?

Ему хотелось рассказать ей все так, как рассказала она, и добавить пару деталей покруче, но не хватило духу. Нет, он не боялся поведать ей о том, что произошло с ним в первый раз (хотя при мысли об этом у него запылали щеки), нет, не хотелось говорить о тех паскудных годах, когда все, буквально все полетело в тартарары, словно так и было предопределено.

— Что же произошло? — снова спросила Мемо.

— А ну его к черту!

— Я же рассказала о себе.

Он уставился в воду.

— Меня много лет носило туда-сюда, и много меня по-всякому били. Временами я думал, что уже ничего не добьюсь, и это опустошало меня, но теперь это прошло. Я знаю, что во мне есть, и добьюсь своего.

— Своего — чего?

— Того, чего добиваюсь. Стану чемпионом и получу все, что получает чемпион.

Она отстранилась, он поймал ее руку и притянул к себе.

— Не нужно.

— Ты должна жить, Мемо.

Рой нашел ее губы, они пахли лимоном, и страстно поцеловал. Приоткрыв глаза, он увидел, что она смотрит на него. Рой снова поцеловал ее, и на этот раз Мемо ответила на его страстный порыв.

Они прижались друг к другу, и он скользнул рукой под ее декольте, накрыв ладонью теплую маленькую грудь.

Мемо напряглась и, рыдая, оттолкнула его.

— Не трогай.

Рой с трудом повиновался.

Мемо всхлипнула:

— Не нужно, пожалуйста, не нужно.

Он убрал руку, чувствуя глухое недовольство.

Теперь она тихо плакала и терла руками грудь.

— Я сделал тебе больно?

— Да.

— Черт возьми, как я мог это сделать? Я же был нежен.

— Она больная, — всхлипнула Мемо.

Сердце у него сжалось.

Возможно, она и лукавила, но в ее глазах отражался страх, а руки покрылись гусиной кожей.

— Ты ходила к доктору?

— Я не люблю их.

— Ты должна пойти.

Мемо сбежала с мостика. Рой последовал за ней. Она села за руль и завела мотор. Подумав, что так она скорее успокоится, он не остановил ее.

Машина тронулась. Луна утонула в громадном облаке. Мемо промчалась по асфальтовому шоссе и на развилке свернула на грязную грунтовую дорогу.

— Включи фары.

— Мне нравится в темноте. — Руки Мемо сжимали руль.

Рой понимал, что она еще не овладела собой.

Из-за тучи вышла луна и залила призрачным светом дорогу. Мемо нажала на газ.

Ветер ударил Рою в лицо. Ладно, пусть она избавится от этого, особенно если это все еще Бамп.

Рой размышлял над ее словами на мостике о том, что она никогда не будет счастливой. В каком-то смысле Рой устал от Мемо — она была такая сложная, — но он желал ее страстно, как никого прежде. Он не знал, что теперь сказать или сделать. Может, подождать, но ждать ему не хотелось. А что ему оставалось?

Белая полоса лунного света пролегла между деревьями впереди. Рою захотелось вернуться куда-нибудь, поехать домой, куда угодно. Думая об этом, он увидел освещенного луной парнишку, который выходил из леса. За ним плелась собака. Вглядываясь в ветровое стекло, он пытался понять, иллюзия ли этот мальчик или настоящий. Рой велел Мемо притормозить на случай, если мальчик вздумает перейти дорогу. Но машина рванула вперед с такой скоростью, что деревья, освещенные лунным светом, сначала замелькали неясными тенями, а затем слились в сплошное черно-белое полотно, ставшее беспросветно черным, едва исчезла луна.

— Фары!

Она словно оцепенела. Рой, включив фары, осветил дорогу. Мемо вскрикнула и вцепилась в руль. Почувствовав удар, он похолодел. Прошла минута, пока Рой осознал, что они не остановились.

— Ради Бога, остановись — мы кого-то задели.

— Нет. — В ее лице не было ни кровинки.

Он потянулся к тормозу.

— Не надо, что-то лежало на дороге.

— Я слышал, как кто-то застонал.

— Это ты сам.

Рой не помнил, чтобы стонал.

— Я хочу вернуться и посмотреть.

— Если ты сделаешь это, полицейские задержат нас.

— Какие полицейские?

— Они следовали за нами, как только мы поехали. Я жала сто пятьдесят.

Рой оглянулся и увидел черный автомобиль, который ехал за ними с ближним светом.

— Сверни на следующем повороте, — велел он, — и я сяду за руль.

Они оказались ближе к Саунду, чем он предполагал, и, когда с поверхности воды набежал густой белый туман, Рой направил машину прямо в него. Хотя «мерседес» ехал с выключенными огнями, их белая машина была различима для тех, кто находился в седане. Поэтому Рой воспользовался туманом, чтобы оторваться от преследователей.

Возвращаясь назад, он пытался найти дорогу вдоль леса, желая посмотреть, не сбили ли они кого-нибудь. Мемо не хотела и слышать об этом. Хотя Рой утверждал, будто слышал стон на дороге, она твердила, что они наехали или на камень, или на деревяшку. Если они вернутся тем же путем, их подкараулят копы, и тогда неприятностей не оберешься.

Рой сказал, что все-таки поедет обратно.

У него было чувство, что седан все еще у них за спиной. Он не видел машину, но все время искал тот мостик и дорогу вдоль леса. Он не был убежден, что они не сбили мальчика. Если можно что-то сделать для него, пусть даже с запозданием, он хотел это сделать. Поэтому Рой включил дальний свет, пробивая клубящийся туман и двигаясь вдоль леса, обернутого в белый саван. Он не знал, тот ли это лес, поэтому внимательно смотрел на дорогу — нет ли тела или следов крови, но ничего не нашел. Мемо задремала, но проснулась, когда Рой, не заметив низенького бордюра впереди, врезался в дерево. Их здорово тряхнуло, но сильно не поранило. У Роя был кровоподтек на глазу, а у Мемо синяк на больной груди. От машины осталась груда железа.

Тем же утром перед рассветом, помогая Мемо выйти из такси, Рой посмотрел в сторону гостиницы. Тут же, сорвавшись с места, на них набросился Поуп Фишер. Мемо сказала:

— Бежим! — и они помчались по улице, заскочив в гостиницу через боковой вход. Но не успели они добежать до лестницы, как их перехватил разгневанный Поуп.

Мемо, всхлипывая, проговорила, что этой ночью ей досталось так сильно, что больше она не вынесет, и стала быстро подниматься по лестнице. Рой надеялся сорвать поцелуй, но, когда Поуп налетел на него, разбудив чуть не полгостиницы своими пронзительными криками, он решил, что лучше отвлечь его от Мемо.

Рой повернулся к Поупу, только сейчас разглядевшему его подбитый глаз. Несмотря на это, Поуп нещадно ругал его, называя чертовым сукиным сыном и проклятым предателем Иудой за то, что он пропустил тренировку, за подбитый глаз и возвращение в гостиницу почти в 5 утра накануне ответственного даблхедера[54] с «Филсами».

— Черт бы тебя побрал, я чуть с ума не сошел! — орал он. — Меня чуть удар не хватил, когда Ред сказал, что тебя в полночь нет в твоей комнате.

Поуп тут же оштрафовал Роя на двести пятьдесят долларов, но снизил штраф до ста, когда Рой напомнил, сколько «Рыцари» платят ему.

— А с глазом моим ничего страшного, — сказал он, — так, чуть саднит, и все, и вижу им прекрасно, но если ты хочешь, чтобы я немного поспал перед игрой, перестань мотать мне кишки.

Поуп быстро утихомирился.

— Признаю, у тебя есть право погулять в твой День, но ты не представляешь, что я пережил за то время, пока ждал тебя. На ум приходили самые ужасные вещи. Незачем объяснять тебе, что убить человека в наше время ничего не стоит.