Введение в Ветхий Завет. Книга 2. - Павел Юнгеров

Вообще весь законодательный отдел Второзакония (4–27 глл.) стоит по содержанию и изложению в теснейшей связи с параллельными законами книг Исход, Левит и Числ

Точно также и третий — пророческий отдел Второзакония (28–33 глл.) стоит в такой же теснейшей связи, как вывод и теократическое освещение всей предыдущей и современной Моисею истории Израиля и его отношения к закону и Законодателю. На это указывают первые же слова этих пророчеств: «если ты будешь слушать гласа Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его…, то Господь поставит тебя выше всех народов» (28:1). Очевидно, это начало предполагает известными все предыдущие отношения между Господом и Его народом и все преимущества последнего. Еще более на эти отношения и «предварительные пояснения» указывают пророчества 9 стиха той же (28) главы: «поставит тебя Господь народом святым Своим, как Он клялся тебе». Об этих «клятвах» и требовании «святости» несомненно говорится в предыдущих книгах (Исх 19:3–6; 33:1; Лев 19:2). Пророчества 60 и 61 стихов: «наведет на тебя Господь все язвы египетские, которых ты боялся, и всякую болезнь и всякую язву, не написанную и всякую написанную в книге закона сего», — очевидно указывают на повествования книги Исход (6–12 глл.). Первый стих 29 главы читается: «вот слова завета, который Господь повелел Моисею поставить с сынами израилевыми в земле моавитской, кроме завета, который Господь поставил с ними на Хориве»; этот стих содержит, очевидно, воспоминание о Синайском законодательстве книг Исход, Левит и Числ Теми же воспоминаниями наполнены 4–8:13–17 стихи той же главы, 30:20; 31:4; 32:32–51 и мн. др. Последнюю часть пророческого отдела — благословение Моисея сынам израилевым (Втор 33 гл.) также нельзя писать, читать и понимать без знакомства и постоянного сношения с предыдущими книгами. Начало его (2 ст.): «Господь пришел от Синая»; 4-й ст.: «Закон дал нам Моисей»…; 7-й ст.: «Об Иуде сказал.., руками своими да защитит он себя от врагов», — все это ясно указывает на пророчество об Иуде патриарха Иакова: «руки твои на плечах врагов» (Быт 49:8). Особенно много воспоминаний и обетовании в кратких словах содержит благословение Левию: «туммим Твой и урим Твой на святом муже Твоем (срав. Исх 28:30), которого Ты искусил в Массе, с которым Ты препирался при водах Меривы (срав. Исх 17:7; Числ 20:13), который говорит об отце своем и матери своей: «я на них не смотрю» и братьев своих не признает» (срав. Исх 32:26–28). Без указанных параллелей, очевидно, совершенно нельзя понять этого благословения. Также в 16 ст. благословение Иосифу: «благословение Явившегося в терновом кусте да приидет на главу Иосифа» — совершенно непонятно без повествования Исх 3–4 глл. Такими же параллелями наполнены и все другие «благословения» коленам.

Таким образом, все отделы Второзакония содержат яснейшие следы своего теснейшего единства с предыдущими книгами Пятикнижия и предполагают общеизвестность последних всем слушателям Моисея и читателям Второзакония. Согласно ясным датам Второзакония (31:9, 24), это — позднейшее из писаний Моисея.

Критические указания на мнимые «разности и противоречия» в содержании Второзакония в сравнении с предыдущими книгами, приводимые Рейсом, Кьюненом и др. на самом деле, по справедливому анализу их у Мартэна, нисколько не доказывают разности писателей этих книг, и, не заключая противоречий, примиряются особенностями времени и характером происхождения Второзакония (Martin. I. с. 558–576 рр.). Не лишне привести, для оценки критических гипотез, указываемые критиками доказательства различия по языку Второзакония от предыдущих книг. Кьюнен серьезно видит их, например, в том, что слово «заповедь» выражается во Второзаконии во множественном числе , а в предыдущих книгах в единственном . Но по более точным вычислениям Мартэна, слово употребляется во Второзаконии 23 раза, в Исх 3 раза, в Лев 2 раза, в Числ один раз, а единственное  — во Второзаконии не употребляется, а в Исх 5 раз, Лев 7, Числ 2. Какой же отсюда вывод можно сделать? — Никакого. Какого автора кто-либо и когда-либо имеет право обязывать всюду известное слово употреблять лишь в единственном, а не во множественном числе? — Никто и никого, кроме священных писателей… В том же роде идет у Мартэна пропорция о словах и (1. с. 578 р.). Подобные доводы могут вызывать только улыбку. Такой же разбор имеют у Мартэна и другие выводы критиков, опирающиеся на различии словоупотребления и лексикографии Второзакония (1. с. 578–587 рр.). В ответ на все эти предположения Мартэн, с своей стороны, приводит почтенный ряд «фраз и частей фраз» вполне тождественных, находящихся во Второзаконии и предыдущих книгах [50].

Такой же почтенный ряд еврейских слов с особенностями их употребления и значения и грамматическими формами объединяют, по анализу Мартэна, Второзаконие с предыдущими книгами [51].

Из изложенных положительных доказательств общий и законный вывод должен быть тот, что Второзаконие не могло быть написано ни ранее других частей Пятикнижия, ни позже на V-VI столетий, а в одно время и одним лицом — Моисеем.

Перейдем к последнему вопросу: о так называемом «священническом кодексе». Каков он по объему? Здесь у критиков разноречие и споры. По мнению Вельгаузена, священнический кодекс состоял лишь из истории творения мира, некоторых (?) исторических повествований и законов (Prolegomena. 10 s.). По мнению Рейса, в священнический кодекс, составленный Ездрой и Неемией, входили лишь законоположительные отделы, а исторические составлены ранее — иеговистами и елогистами (Histoire sainte et la loi. Par. 1879 г.). Зейнекке отождествлял с священническим кодексом лишь книгу Левит (Geschichte des Volkes Israel. 1884 г.). Кьюнен относил к нему многие главы в книге Бытия (1–2, 4; 5; 6:9–22; 7:8, 9, 17, 21 и др.), в книге Исход (16; 25–29; 30–31; 35–40), в книге Левит (7–10; 16; 17–26; 27), Числ (1–10; 13–11; 16; 17–18; 19–20; 26–31; 34–36) и Второзакония (34); во многих главах лишь некоторые стихи и части стихов (Быт 12:46; 13:11b, 12a и т. п.). Но простирается этот кодекс, по его мнению, и на книгу Иисуса Навина (4:13, 19; 5:10–12; 9:13b, 17–21, 27a; 13, 14b… и т.д.) [52]. В том же виде делится Пятикнижие и книга Иисуса Навина, хотя с нередкими частными отступлениями, другими критиками. Например, в книге Бытия в него входят: 1 гл., 9 и 17 глл.; в кн. Исход 1:1–5, 7, 13, 14; 12:23–25; 12:43–13:2… и т.д. (Cursus Scripturae Sacrae. Introd. Spec. 138 р. Hummelauer. I. c. 137 p. Strack. Die Büher Genes. — Deuteron. 1894. XIII-XV ss. Gunkel. Genesis. 1901 г. 80 s.). Нужно заметить, что и между позднейшими учеными, Гункелем и Штракком, в определении объема священнического кодекса немало разницы (например, о Быт 21:1–5; 25:18; 27:46… и мн. др.). Не вступая в спор по этому поводу, и предоставляя самим критикам разбираться, не можем не оттенить очевидного произвола в обращении критиков с священным текстом. Очевидно, они намеренно «выбирают» и даже «выдергивают» стихи и части стихов, подтверждающие их мысль, предоставляя все опровергающее другим писателям, другим эпохам и пр. (Cursus Scripturae Sacrae. Ibid. 138 р.). Но пусть попробует всякий читатель, как выше мы рассматривали историографию мнимых иеговистов и елогистов, рассмотреть подобным же образом историографию «священнического кодекса», он легко увидит, что никто и никогда не мог так писать, как писалось в этом кодексе. Например, пусть соединит непосредственно Исх 2:23–25 с 6:2–7, 13: «Иувидел Бог сынов Израилевых и призрел их Бог (2:25) и сказал Бог Моисею: Я Господь» (7: 2–7…). А кто такой Моисей и почему являлся ему Господь, об этом священнический кодекс молчит… Или: в 8:1–3: «И сказал Господь Моисею: скажи фараону: отпусти народ Мой…, если не отпустишь, то Я поражаю область твою жабами. Ивоскишитрека жабами и оне выйдут и войдут в дом твой… и в домы народа твоего… и в печи и в квашни»… далее: 116–15 стт. читаем: «только в реке оне останутся. Моисей и Аарон вышли от фараона; и Моисей воззвал к Господу о жабах, которых он навел на фараона, и сделал Господь по слову Моисея. Жабы вымерли на дворах и на полях»… — Итак писатель, не сказав о наслании казни, прямо говорит о прекращении ее по неизвестной для читателя причине… Таких примеров многое множество. Поэтому критики принуждены допускать трех авторов священнического кодекса (P1, P2, РЗ. Driver. Einl. 1896. Hummelauer. 1. с. 136 р.). Общий наш вывод из анализа разных примеров историографии мнимого «священнического кодекса» тот, что, как отдельное и самостоятельное писание, он совершенно немыслим: ни Иезекииль, ни Ездра с Неемией и никто другой никогда ничего подобного не могли написать. Его отделы мыслимы лишь в теснейшей связи со всеми другими частями Пятикнижия. Нужно заметит, что с этим выводом согласен и новейший ученый критик Баудиссин [53]. От этой общей характеристики священнического кодекса перейдем к частностям.