Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько секунд я потерял сознание.
И вы, наверное, подумали, что я умер. Но нет!
Сознание вернулось ко мне. Я лежал под голубым безоблачным небом. Волны тихо накатывали на берег и отступали. Я поднялся на ноги и остолбенел. Я был на той же каменной глыбе, на которую забрался ночью, чтобы высмотреть корабль-призрак. Будто просто уснул на ней.
Вот так и кончилась эта история. Я поспешил в гостиницу, так до конца и не понимая, был ли то дурной сон или реальность. Оказался ли я на борту «Императора» в своих грёзах или наяву. Ответа на эти вопросы мне никогда не получить, а страх от пережитого будет сидеть во мне всю жизнь. Остаётся только написать роман, описав в нём это невероятное и загадочное событие, ведь именно этого я и хотел, однако за вдохновение пришлось заплатить душевным спокойствием. Может, изложив всё на бумаге, я облегчу душу.
Кошки Бубасти
Маргарет Руан
Дорогой друг!
Знаю, тебе сложно будет поверить в то, о чём я хочу рассказать. Возможно, сочтёшь меня сумасшедшим… Поверь, я и сам тогда себя таковым посчитал и решил ту ночь унести с собой в могилу, не оставив о ней записей даже в дневнике. Но, видя то, что ты творишь, я почувствовал, что должен предупредить тебя. Верить или нет – решать только тебе. И все твои действия тоже будут на твоей совести. Но, пойми, я лишь переживаю за твою жизнь, ведь боюсь, что ты столкнулся с чем-то более опасным и могущественным, с тем, что превышает силы и возможности человека.
Каким бы скептиком не был бы я, должен признать, что не всё в этом мире поддаётся научному объяснению. Не всё может обуздать человек. Над чем-то власти у нас никогда не будет, а над чем-то и не было, хотя думали мы совершенно иначе. То, что я тебе расскажу сейчас, случилось больше десяти лет назад, но я отчётливо помню каждую деталь. Боюсь, даже перед ликом смерти я бы не смог стереть из памяти эти события.
То был знойный июнь две тысячи третьего года. Жара в Египте достигала отметки в тридцать четыре градуса на солнце, да и в тени было немногим легче. Увы, нам пришлось жариться под жестоким светилом – ни один водитель не согласился отвезти нас на место раскопок, и нашему переводчику, которого звали Муса, пришлось искать верблюдов в аренду. На них-то мы и отправились к руинам Бубасти. Ты хорошо знаешь этот город. Тогда ещё шли раскопки, а до их резкого окончания оставалась всего неделя. Конечно же, мы этого не знали, и отправлялся я туда с намерением провести на объекте не менее полугода.
Муса заверил, что по прибытию нас встретит местная семья и поможет нам с нашими бытовыми потребностями, пока он будет возвращать верблюдов. Так и вышло. Правда, из-за языкового барьера я не смог понять, что говорил глава семейства, а стоило насторожиться уже тогда – ведь вид у него был крайне обеспокоенный. Зато коллеги встретили нас куда радушнее. Начальник археологической экспедиции, Тице Карл, посвятил меня в подробности о ходе раскопок, а также показал ту самую статую.
Честно скажу, не сразу я признал в ней супругу фараона Меритамон. На египтологические споры с Карлом я потратил не меньше двух суток. В дневнике я описал эти дни как, «самые сложные и упрямые», но это даже вполовину не так. Увы, мои надежды на то, что изваяние принадлежит богине Бастет, были разбиты после полного перевода иероглифов у основания постамента.
Но дело было совсем не в статуе и не в наших дискуссиях, а в поведении людей на раскопках.
Семья, у которой мы остановились, не подходила к руинам Бубасти. А ещё, это очень важно – у них у всех были сбриты брови. Когда я спросил Мусу об этом, он пояснил, что это древний обычай скорби после похорон кошки.
Ты же знаешь, что Бубасти – это большой кошачий некрополь?
Я тогда пошутил, что далеко им ходить не пришлось, но Муса сильно осудил мой чёрный юмор. Стало неловко. Так или иначе, но кошек, кроме мёртвых и мумифицированных, в городе не было. И я бы вовсе не обратил на это внимания, если бы глава семейства не пытался мне что-то сказать. Чем больше он говорил, тем бледнее становился Муса. Но когда я попросил его перевести, он отнекивался. Конечно, он не всегда замалчивал слова хозяина, а однажды я увидел, как Муса терпит пощёчины.
После этого он пришёл ко мне ночью (то было полнолуние и наши четвёртые сутки на раскопках), когда я уже полностью погрузился в изучение материалов и не замечал странного поведения моих коллег. Муса вошёл в помещение очень тихо – когда он заговорил, то напугал меня до одури.
Я раздражённо спросил, что ему было нужно, а он начал извиняться и испуганно заикаться:
– Мистер, п-прошу вас, д-д-давайте уедем, – вот, что он сказал мне в ту ночь, и, клянусь богом, знай я, что меня ждёт, немедленно согласился бы.
Но я был глуп.
– Что на тебя нашло, Муса? Мы ведь с таким трудом добрались сюда! В чём проблема? – я был очень зол на дрожащего Мусу, на его недомолвки, и, в особенности, на это абсурдное и инфантильное предложение.
– Хозяин д-дома рассказал мне п-правду. Нас ждёт п-п-погибель, – Муса встал на колени и начал умолять меня уехать, но я был непреклонен.
Как жаль, что я был тогда таким упрямым бараном!
– Они п-придут этой ночью и з-заберут своё. П-прошу, д-д-давайте уедем! Хозяин д-дома уже с-с-собирает в-вещи.
– Что за глупые местные суеверия? Нам нужно обследовать остатки храма.
Я вытолкал Мусу и вернулся к работе. Чуть позже, подняв голову, чтобы размять затёкшую шею, я заметил в темноте кошку. Поначалу я не придал значения ни её смиренному ожиданию на пороге комнаты, ни зловеще-горящим глазам. Когда же я понял, что это первая кошка, которая показалась в этом городе, меня почему-то пробрала дрожь. Что-то подсказывало мне, что живых кошек здесь быть не может. Стало трудно дышать.
Я уставился на зверька, не в силах сдвинуться с места. Клянусь, если бы в этот момент она прыгнула в мою сторону, я бы завизжал от страха. Но кошка медленно, грациозно шевельнулась, а затем вышла из дома.
Не знаю, что заставило меня пойти следом. Было ли это желание убедиться, что странное животное точно ушло, а не затаилось в тени? Или же мною руководило любопытство исследователя? Не знаю, на что я надеялся больше – что кошка растает в воздухе, подобно пустынному миражу, и я смогу списать всё на переутомление, или же на то, что зверь всё-таки настоящий и может приоткрыть передо мной завесу тайн, которыми богато это место…
Так или иначе, но я, как под гипнозом, вышел в ночь, не сразу даже заметив, что позабыл надеть обувь. Благо, песок был не сильно холодным. Шелест песчинок под моими босыми ногами напоминал шипение змей, а земля, казалось, вздыхала от каждого шага.
Кошка направлялась к руинам храма. В темноте было сложно различить её чёрный силуэт. Словно зная, что человеческое зрение в ночи уступает её, кошачьему, она иногда останавливалась, позволяя себя догнать. Пока я подходил, кошка оценивающе смотрела на меня немигающими зелёными глазами.
Подходя всё ближе к раскопкам, я не мог поверить своему взору. Вот сейчас ты, конечно, решишь, что я сошёл с ума, но, уверяю тебя, я действительно видел чудо: храм Бастет был цел!
Он возносился до самого звёздного неба. Его крыша темнела под танцем лёгких всполохов дрожащего огня, что тлел в руках двух исполинских статуй перед входом. Двери храма были открыты – туда стекалась процессия кошек всех размеров и окрасов. Маленькие хищники шли внутрь, не останавливаясь, словно чья-то чарующая
