АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ - Кузнецова

вы не беспокойтесь, я их знаю, - горячо заверил он меня.

И дальше говорит, что может провести меня в Тамшияку народными

тропами — теми, что пролегают по верху берега.

- Или даже, - добавляет он, - можно на мотобайке туда прокатиться, как раз

по дорожке, проложенной Фухимори.

Но пока он это все говорил, свершилось чудо. На реке показалась лодка,

идущая вверх, в Тамшияку – грузовая, но на данный момент грузы не

перевозящая и пустая. Ею правили двое юношей. Сеньора Линда

говорит,что я могу спокойно садиться в их лодку и плыть с ними дальше,

потому что она их лично знает.

Она машет им рукой, они машут нам в ответ и сразу пристают к берегу.

«Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят...». Ну чем вам не

Пушкин, Александр Сергеевич? Пусть масштаб другой, зато как

непосредственный участник событий, могу заверить, что по значимости

пушкам и пристани не уступает никак. Все члены гостеприимной семьи по

очереди целуют меня на прощание, я резво закидываю за спину Северное

Лицо (в смысле, мой рюкзак), сбегаю вниз по широким земляным

ступенькам и с радостью запрыгиваю в длинную и узкую лодку. Вот это

повезло!

Лодка сильно качается под ногами, а вместе с ней и я. Она низко сидит в

воде, так что если сесть на борт или - еще лучше - на нос, то запросто можно

опустить руку в воду, трогать ее и чертить в ней разбегающиеся лучами

линии. Это же совсем другой experience, чем плыть на металлическом

трехпалубном теплоходе, на котором я добиралась из Пукальпы до Икитоса -

и когда наблюдала могучие реки Укаяли, Мараньон и Амазонку издали и

сверху, с капитанского мостика.

Тут же мы сидели в лодке как в скорлупе грецкого ореха, а со всех сторон

нас мягко обтекала вода. В этой шаткой и на первый (но только на первый)

взгляд не очень надежной лодке все рядом – все можно потрогать и

понюхать. И к воде можно прикоснуться, и на берег можно смотреть, как и

положено, с почтением, снизу вверх.

Я вижу, что река месяц за месяцем, год за годом вымывает в нем землю, и

обнаженные витиеватые корни деревьев проплывают сейчас в воздухе,

прямо надо мной.

В вечернем воздухе обострились запахи деревьев и трав, и густой запах

свежей земли опустился к нам в лодку.

А сама река, такая близкая и такая далекая, кажется наделенной разумом —

только очень отличным от человеческого.

Мы сидим так низко в воде, что к нам по ошибке в лодку стремительно

запрыгивают рыбки. Юноша поднимает со дна и показывает мне плоскую

серебристую рыбку с неровными и острыми зубами: кончики ее зубов

походят на стальные иголки. Предусмотрительно сжав ей по бокам рот, он

засовывает мозолистый указательный палец ей в пасть. Продемонстрировав

свое бесстрашие, выпускает ее за борт.

Весь путь от Пангваны пятой до Тамшияку занял всего минут сорок - но

каких...

Зачарованная река, околдованные джунгли, вода, с мягким плеском

ударяющаяся о борта лодки. В эти недолгие минуты заката река предстает в

разительном контрасте с тем, как она являет себя днем. Днем она Золушка, а

вечером - принцесса. Обычно из-за мельчайших частичек почвы,

взвешенных в воде, Укаяли, Амазонка и Мараньон окрашены в

коричневатый цвет. Сейчас от заходящего солнца остался небольшой

светящийся оранжевый сегмент, и от него вся река засветилась чистым

серебром, словно прощальные лучи солнца заковали ее в блеск

расплавленной и сияющей амальгамы. В эти короткие минуты мне явилась

сказочная принцесса: для этого только и требовалось, чтобы одинокий

странник смиренно припал к ее стопам и затерялся у подножья ее берегов.

Потом сегмент заходящего солнца неумолимо сжимается в сияющую

розовую точку, а вслед за этим и она, и оставшийся от нее свет окончательно

растворяются в висящих над ними облаках.

Наступают тропические сумерки. Мы идем по центру реки, а у самого

берега в воде плещутся дети и чуть подальше от берега, ближе к нашей

лодке, расставлены сети - стоя по пояс в воде, мужчины выбирают оттуда

заблудившуюся в неводе рыбу.

Я вначале особо не задумывалась о том, что река – место не вполне

безопасное, хотя, вроде бы это и так понятно. Но деталями прониклась,

когда на «Эдуардо VII» штурман мне сказал, что в этой коричневой толще

воды много чего активно обитает. В том числе и пираньи, и крокодилы.

Сейчас, глядя на детей и мужчин, я невольно вспомнила и про хвост

крокодила на базаре в Белене, и про пираньас. Их я видела в колоритных

лавочках местных индейских сувениров в Пукальпе. Засушенные рыбки

были водружены на лакированные деревянные подставочки и предлагались

для продажи. Даже засушенные, они агрессивно ощеривали неприятно-

зубастый рот. Подбрюшье у них было красное, словно им так и не удалось

утаить кровь невинно загубленных жертв, и она предательски проступала

наружу.

- Да, - печально подумала я, - ну и что из того, что плаваю хорошо? Если

вдруг пойдем на дно (хотя с чего бы вдруг?), то непоседливые подводные

обитатели уравняют шансы спастись для плавать умеющих и не умеющих.

Но от мысли о хищных обитателях речных пространств, затаившихся в

непроницаемой толще коричневатой воды, меня отвлекли появившиеся в

паре метров от лодки два дельфина. Я снова с изумлением увидела, что они

действительно были розовые!

Мы явно привлекли их внимание, и они устроили для нас настоящее

представление: блестя мокрыми боками, они синхронно выпрыгивали из

воды и, взлетев в воздух, изгибались плавной дугой, прежде чем снова

упасть и мягко врезаться в темную воду. А потом один из них вдруг завис в

полете - в ореоле сверкающих и разлетающихся брызг, и тогда он – честное

слово! – на мгновение посмотрел на меня, и мы встретилась с ним глазами,

и тогда... тогда неумолимый бег времени замер.

В это мгновение я отчетливо увидела пограничную зону, в которой успела к

этому времени успешно завязнуть и затеряться - она была

заполнена сутолокой и мельтешением дней, но еще я увидела, что за

пограничной зоной и за демаркационной линией был другой, отличный мир,

и что он по своей сути - счастье и свобода, и что сейчас можно было сделать

один последний шаг, чтобы войти в новый мир, в незримый рай.

И пока я проверяла свою готовность пересечь демаркационную линию,

неведомый и безбрежный мир посылал мне в качества аванса это неземное

состояние — беспредельной гармонии и безграничного покоя.

19. ВЕЧЕР В ПУТИ, АМАЗОНКА

Рассудив таким образом, я сняла с длинного гвоздя, вбитого в перекладину

надо мной, рюкзак, быстренько отвязала от перекладин свой замечательный

гамак, уложила его в рюкзак, и изготовилась к десанту. Десантировалась не я

одна – со мной вместе высаживалась моя соседка по имени Линда – что

значит «красивая» - из всех моих соседей с ней я как раз успела особенно

сдружиться за последние полчаса пути.

А перед нами слева между тем уже вырисовывался причал: крутой берег

Амазонки, коричневый, метров пять высотой, с вырубленными в земле

широкими и крутыми ступеньками. Теперь и я по ним поднимусь и, миновав

зеленую завесу деревьев, увижу, что за ними скрывается и какая там жизнь

идет.

В октябре берег такой высокий потому, что уровень воды в реке обычно

сильно падает. Что, с одной стороны, сильно затрудняет навигацию больших

трехпалубных теплоходов: плавание в таких условиях может растянуться на

все семь дней вместо стандартных трех; но, с другой стороны, местным

жителям это резко снижает трудозатраты по рыбной ловле: ведь до рыбы на

дне в это время — если поближе к берегу держаться — просто рукой подать.

Мы c Линдой выгрузились из bote, поднялись на берег, прошли сквозь

густые деревья, росшие вдоль реки, и перед нами появилось два дома. В

одном моя спутница жила вместе со своей семьей, а во втором держала

магазинчик. Мы занесли в него продукты, привезенные из Икитоса, и она

незамедлительно познакомила меня со всей своей семьей, тут же показала

комнату, где я смогу сегодня заночевать («в случае чего», - загадочно сказала

она. В свете сказанного я немедленно задумалась: а в случае чего? Что,

предполагаются какие-то особые препятствия на моем пути?). После этого

Линда повела меня к курандеро-лекарю: он жил неподалеку.

Вдоль реки по берегу за деревьями вилась неширокая бетонная дорожка;

вдоль нее, на большом расстоянии друг от друга стояли деревянные дома,

крытые пальмовыми листьями. Отмахиваясь от жалящих насекомых

(противомоскитный спрей помогал, хотя с ограниченным успехом), мы

минут пятнадцать шли к дому Виктора Гарсии.