Гвардеец - Николай Романов

Выводы пришлось сделать очень скоро, потому что, когда Осетр протопал еще пару кварталов, обнаружилось, что хвост исчез. Похоже, это был и не хвост вовсе. Так что выводы оказались аховые…

Ну да и дьявол с ним! С чего это я решил, что мне тут же прицепят хвост? Подумаешь, вольный торговец! Тоже мне, важная птица! В лучшем случае подстерегут где-нибудь в темном углу и попытаются дать по чайнику! Вот тогда мы и поглядим, кто они такие и чего им надо, кроме налички и кредитной карты!..

И, успокоившись, он пошел дальше. Тревожное чувство больше ни разу не побеспокоило его.

Глава шестнадцатая

Из здания местной администрации он вышел совсем довольным. Нет, зарегистрировать свое дело ему не удалось, поскольку у соискателя не обнаружилось требуемого набора документов. Впрочем, это была не главная проблема, ибо в принципе все эти документы раздобыть не трудно. Главная проблема была в том, что чиновник в регистрационном отделе довольно прозрачно намекнул на необходимость взятки, и это Осетра вполне устраивало, ибо наличных денег у него на взятку не набиралось. Зато теперь он получал возможность на вопрос, почему не начинает торговлю, отвечать любопытствующим: в администрации с оформлением документов волокитят. Конечно, свобода у него появляется всего на несколько дней, потом, дабы не проколоться (что это за торговец, который не только не торгует, но и не пытается торговать), все равно что-то надо будет предпринимать, однако, возможно, за эти несколько дней ему попросту удастся выполнить задание, и тогда необходимость начинать торговлю отпадет сама собой. Тогда на первый план выйдет ее величество Эвакуация. Потому что грош цена тому «росомахе», который, справившись с противниками, не сумел эвакуироваться с поля боя. Говорят, в любом полете самое главное — посадка. Вот так же при работе над любым заданием главное — не только выполнить, но и выйти из него целым. Ибо, как говорит капитан Дьяконов, «успешно не то задание, которое вами выполнено, а то, которое вас выпустило».

Однако об эвакуации у нас еще найдется время и подумать, и с кем надо посовещаться. В случае чего…

По дороге к дому Чинганчгука он хотел зайти в продуктовую лавку и купить перекусить, но потом решил, что лучше пообедать в «Ристалище». В конце концов, если информация не идет к оперативнику, оперативник шагает к информации…

Поднялся на мост через Данилу и немного постоял, облокотившись на перила. Данила текла неспешно — ведь это была равнинная река. Мусора в воде было немного — так же как в давно ставшей Осетру родною петроградской Неве на Новом Санкт-Петербурге, но там на эту чистоту работала целая индустрия, а здесь хватало усилий самой природы…

В кабаке на сей раз было достаточно многолюдно, ибо наступило обеденное время. Возле стойки сидело несколько клиентов, которым их работа не мешала пропустить перед обедом стаканчик «божьей крови». Было шумно. Обсуждали какое-то ночное происшествие. Осетр тоже пристроился за стойкой, заказал кружку жигулевского, прислушался. Вскоре он уяснил, что убили местное чертковское медицинское светило. Из дальнейших реплик стало ясно, что светило было врачом лазарета. С болезнями на Угловке, как известно, бедно, зато часто бывали травмы, в том числе и полученные в пьяных драках и поножовщине. Потому народ доктора Евгения Герасимова знал. Сломанные носы и ключицы, порезанные кишки и печенки — и вылеченные убитым врачом — имелись у многих.

— Кому же могло понадобиться замочить доктора?

— Да хрен его знает! Евгения Петровича даже Карабас уважал.

— Да уж это точно не наши. Наверняка кто-то из приезжих.

— Точно из приезжих!

Осетру показалось, что при этом весь кабак одновременно взглянул на него, и если бы человеческий взгляд имел физическое воплощение, его бы сейчас снесло с табуретки и размазало по стойке.

А потом он вдруг подумал, что объяви официальные лица подозреваемым торговца Остромира Приданникова (вернее, по легенде — Кайманова, позывной Ирбис), алиби у него нет. Чинганчгук ушел вчера очень рано, ночью не появлялся, и его гость вполне имел возможность сбегать в нужное место и спокойненько совершить убийство. А то, что по дороге его никто не видел, так на улицах, известное дело, немноголюдно. Он это, он, голову на отсечение даю…

Радует только одно — у Остромира Кайманова нет никакой заинтересованности в смерти доктора. Вот если бы замочили бюрократа из регистрационного отдела, это бы принесло Осетру хоть какую-то пользу — может, вновь назначенный чиновник сделал бы свое дело без волокиты и взяточничества.

Он допил пиво, заказал Макарычу обед из трех блюд (зеленые щи, отбивная с гречей, фруктовое желе из брута) и отправился за освободившийся столик в углу, под «иконой». Некоторые клиенты по-прежнему бросали на него весьма подозрительные взгляды, но тут уж он ничего не мог поделать. Не заберешься же на стул и не объявишь громогласно: «Господа, да не убивал я вашего доктора!..»

Тем более что в этом случае абсолютно точно не поверят. И официальные лица нагрянут прямо в «Дристалище». Возьмут под белы руки, наденут на шею баранку, а вместо штатской куртки и брюк — форменную оранжевую робу…

Осетр усмехнулся буйству своей фантазии, дождался, пока Маруська, стреляя по сторонам глазками, принесла тарелку зеленых щей, и взялся за ложку.

Щи были вкусные, густые, наваристые, и оказалось, что пока он ждал чиновника-мздоимца, а потом препирался с ним, успел изрядно проголодаться. Правда, сварены щи оказались явно не из щавеля — вкус был совсем другой.

Вокруг уже весь кабак обсуждал смерть врача, и довольно быстро выяснилось, что убили его вовсе не последней ночью, а прошлой, ходят тут придурки пьяные, слухи распускают, сами ничего не зная, а добрые мертвяки верят… Прошлой ночью Осетра и близко не было от Крестов, так что теперь даже перед самым рьяным официальным лицом у него появилось стопроцентное алиби, и он вообще выкинул это убийство из головы и, покончив со щами, со смаком принялся за отбивную. Маруська поглядывала на его обеденные подвиги с теплой улыбкой, но перед ним опять стояла Яна, и ему не было никакого дела ни до Маруськи, ни до Леночки из заведения «тетушки» Баян, ни до одной из обитающих в этом городе женщин.

Потом в зале появился Каблук со своими подручными, компания поздоровалась с Осетром, как со старым знакомым, заказала «божьей крови» и принялась азартно резаться в очко. Игра сопровождалась репликами типа: «Ваши не пляшут!» и отборным матом.

После пары банков Каблук мигнул Осетру, приглашая его присоединиться, но тот вспомнил сегодняшний сон и отрицательно помотал головой. Настаивать никто не стал — наверняка решили, что у него нет в кармане ни гроша.

А Осетр вспомнил недомерка на Солнечном проспекте, еще раз обдумал ситуацию и на этот раз решил, что в принципе слежка все-таки могла быть — если замеченный недомерок передал его кому-нибудь другому, но ведь, с одной стороны, чувство тревоги вело себя спокойно, а с другой, с какой все-таки стати за ним вдруг начали следить уже на второй день после появления. Это могло быть только в одном случае, если его продала «тетка» Баян. Или же она и организовала слежку. Но ведь она понятия не имела, что он отправится в банк. Поломав голову еще несколько минут, он так и не пришел к определенному выводу и решил на время забыть о вероятном хвосте. Для определенных выводов слишком мало информации. Посмотрим, как пойдут дела дальше…

Расплатившись, он кивком головы попрощался с картежниками и отправился к Чинганчгуку. По дороге забежал в продуктовую лавку и взял замороженных продуктов. В том числе и пельменей. Кто знает, в каком состоянии сейчас водитель, а пельмени сварить за пять минут можно… Тут и бульон — неплохо для опохмела, — и второе…

Однако опохмел не потребовался — Чинганчгук оказался во вполне нормальном состоянии. Во всяком случае, никто бы не подумал, что он всю ночь кувыркался с проститутками.

— Здравствуйте, Матвей Степанович, — сказал Осетр. — Я уже пообедал. А это вам.

— Привет, — просиял хозяин, принимая из рук гостя пакет с продуктами. — Пожрать купить — это ты удачно придумал. Я уже едва не двинулся из дома. Оголодал совсем. Ночью девочки так пощипали мои силы, что надо срочно отъедаться. — Чинганчгук заглянул в пакет, и лицо его слегка вытянулось. — Однако пельменями тут не очень-то отъешься. Что это ты как цыпленку…

Осетр в душе поморщился — ему и в голову не пришло, что такое количество пельменей может показаться кому-то малым. У «росомах»-то принято не переедать, но водитель — не «росомаха», он может принимать пищу в объемах, не приносящих организму ничего, кроме вреда. Это, как говорится, его личное дело. Тем более когда «божья кровь» любой вред ликвидирует…

— Честно говоря, я думал, хватит.