Снежный шар - Пак Соён

Шаги за спиной стихают, и я, не останавливаясь, оборачиваюсь в темноту позади меня. Убедившись, что наконец оторвалась от преследователя, я снова поворачиваюсь вперед и тут же влетаю лбом прямо в огромное зеркало, стоящее посреди коридора и незаметное из-за темноты. Не успев затормозить, не успев даже закрыть лицо руками, я лечу навстречу своему отражению. Представляя, как острые осколки врезаются мне в лицо и плечи, я вдруг прохожу зеркало насквозь.

Частичка тайны

Я даже не успеваю закрыть глаза. Вижу, как лицо в отражении стремительно сближается с моим, а мои глаза встречаются с глазами в зеркале. И в следующий миг зеркало словно поглощает меня.

Вокруг, куда ни глянь, одна лишь тьма.

Что это было? Может, зеркало мне просто почудилось?

Я осторожно шарю руками в темноте и вдруг нащупываю какой-то округлый предмет, похожий на кнопку. Под моей ладонью кнопка слегка вдавливается, и тут… Пол уходит из-под ног!

Меня словно куда-то засосало, но вот я снова стою, застыв на месте и сгорбившись от ужаса. Осторожно разогнув спину, я оглядываюсь по сторонам. Все тот же коридор! Наверно, у меня жар и мне все это померещилось… В полном недоумении я иду по коридору назад.

Но что это? Гладкого мрамора как не бывало – под ногами грубый деревянный пол, от которого исходит слабая вибрация. Вдруг становится очень холодно. Как будто я вновь попала за пределы города, мороз пронизывает до костей, и все тело покрывается гусиной кожей. Кажется, если хоть секунду постою босиком на полу, то просто примерзну. Я быстро ставлю на пол свою туфлю. Вот черт! Вторая-то осталась в руках у того парня – я даже имени его не знаю.

По леденящему холоду я ясно понимаю, что нахожусь уже не в особняке семьи Ли Бон. Тогда где же я? Хотя какая разница! Где бы я сейчас ни оказалась, хоть даже и во сне, самое время отсюда выбираться. В платье без рукавов мне тут и пяти минут не выдержать.

Пытаясь хоть как-то согреться, я что есть мочи растираю себя руками, а сама бегу в конец коридора, где горит свет.

– Здесь есть кто-нибудь? – Изо рта клубами валит белый пар. – Никого не…

Я выхожу из коридора и вижу нечто настолько неожиданное, что на мгновение даже лишаюсь дара речи. Моему взору открывается огромная, похожая на колодец пещера, отгороженная по кругу толстой стеклянной стеной до самого потолка. А внутри этого стеклянного колодца десятки людей крутят ступальные колеса.

– Боже, что это?!

Представшая картина очень напоминает нашу электростанцию, где я проработала целых десять месяцев после окончания школы, но все же есть и значительные отличия. Наши колеса располагались с четырех сторон от генератора, здесь же они поставлены вертикально на разных уровнях, словно башня высотой этажей в пять. Да и выглядят колеса по-другому – это скорее шестеренки. Они разных размеров, но подогнаны идеально, так что зубцы соседних колес сцепляются и вся эта махина вращается в унисон, словно единый механизм.

Конструкция за толстым стеклом похожа то ли на гигантский часовой механизм, то ли на огромный городской аквариум, который я видела по телевизору. Только вместо морских обитателей внутри люди в тюремных робах.

Теперь я отчетливо слышу гул от вала генератора.

– Что это – еще одна тюрьма?

В Сноуболе есть место, куда отправляют преступников. Однако сначала суд должен вынести обвинительный вердикт. Чо Мирю тоже когда-то была подозреваемой по делу об убийствах, тем не менее полиция так и не обнаружила веских доказательств ее вины. В Сноуболе повсюду установлено бессчетное количество видеокамер, но только режиссеры имеют доступ к записям. Обычных камер наблюдения тут нет, и, чтобы найти преступника, местным полицейским приходится искать вещественные доказательства вроде пятен крови на одежде.

Актерам, оставившим на месте преступления улики или свидетелей, выносят приговор и отправляют их в тюрьму. Тюрьма в Сноуболе выглядит так же, как наши электростанции. Разве что условия для заключенных там гораздо жестче, чем у нас, и, как и все в Сноуболе, преступники не могут скрыться от объектива. Сериал, который снимают в тюремных стенах, год от года не теряет популярности. А чтобы однообразный интерьер не надоел телезрителям, время от времени камеры оформляют по-новому.

Я долблю кулаком по твердому стеклу.

– Пожалуйста, откройте дверь!

Стекло такое холодное, что обжигает руку. Могла ли я подумать, что однажды так страстно захочу попасть в тюрьму?

Шестеренки стеклянной башни продолжают слаженно вращаться, а заключенные на всех уровнях механизма продолжают бежать в своих колесах. Я смотрю то на одного, то на другого в надежде, что кто-нибудь меня заметит, и встречаюсь взглядом с мужчиной, у которого под правым глазом набита маленькая татуировка в форме сердца. Вернее, это я смотрю ему в глаза, в то время как он уставился в никуда замутненным взглядом.

– Эй, вы! – кричу я ему в лицо. – Вы что, меня не видите?

Я рискую сорвать голос, но никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Я мечусь вдоль стеклянной стены этого аквариума, не переставая кричать:

– Умоляю, впустите меня!

Я обегаю стеклянную крепость вокруг, но нигде не вижу двери, через которую можно было бы попасть внутрь. Похоже, вход находится где-то в другом месте.

– Прошу вас, спасите меня!

Холод здесь такой, что кажется, даже глаза покрылись льдом. Я непрестанно двигаюсь, боясь, что если остановлюсь, то тут же замерзну до смерти, но это ничего не меняет: люди за стеклом по-прежнему меня не замечают. С каждым новым вдохом в груди становится все холодней.

Если я сейчас умру, каким окажется конец истории Хэри для зрителей? Может быть, им скажут, что она пропала без вести во время рождественской вечеринки? В доме семейства Ли Бон нет камер, так что история выйдет по-настоящему мистическая. У госпожи Ча пропадет необходимость рассказывать о произошедшем самоубийстве, так что ее план сработает как минимум наполовину.

Вот только не знаю, что лучше, совершить самоубийство или пропасть без вести.

Я вспоминаю, как везла Чо Мирю на санях до электростанции. В тот момент мне тоже казалось, что проще всего сдаться. Эта мысль немного отрезвляет. Нельзя сдаваться! Ведь меня ждут мама, бабушка и Онги. Мамочка… При мысли о маме на глазах сами собой наворачиваются слезы. Я живо представляю, как мое зареванное лицо обрастает ледяной коркой, и чувствую, что меня сейчас стошнит.

Что ж, раз я не могу попасть в эту проклятую тюрьму, надо попробовать вернуться в особняк.

– Аха-а-а… аха-а-а…

Тяжело дыша, я пробираюсь обратно по темному коридору и в самом его конце замечаю огромное зеркало. За зеркалом, которое выше меня в два раза, только твердая кирпичная стена.

В других обстоятельствах я, наверное, остановилась бы в нерешительности,