Полдень, XXI век (ноябрь 2010) - Коллектив авторов

– А если попробовать... ну, позвонить в двери... в квартиры... Если тут есть люди, то...

– То что? Я говорю – самый ихний квартал. А кто есть из людей – не откроют. Ты бы открыла, если бы тебе оборотни по ночам в дверь трезвонили?

– Я...

– Цыть...

***

Внизу гулко хлопнула дверь.

Они спустились в переулок по шаткой пожарной лестнице. В свете луны, высунувшейся на секунду из-за туч, Инна, наконец, увидела своего спасителя. Щуплый и маленький, смешные встрепанные волосы. «Как он смог меня тащить?» – удивилась она. Лица Инна разглядеть не успела.

– Слушай меня, – быстро зашептал он, щекоча дыханием ухо. – Ты пройдешь здесь, а я их отвлеку.

– Ты говорил – уйдем по крышам.

– Я говорил – если не будет кошек. А вон они, слышишь? Ну, времени мало. Считай до сорока, потом иди по этой улице. Поняла?

– Я не пойду без тебя.

– Дура. Ты мне как гиря на шее, поняла? Без тебя я от них убегу.

Инна подумала, что он, наверное, врет, но сил сопротивляться и возражать у нее не было.

– Зачем...

– Что?

– Зачем ты меня спас?

– Ну, знаешь, – по голосу Инна услышала, что он улыбается. – Если уж мы не будем друг другу помогать, мы будем не лучше их...

Они все-таки догнали Инну – почти возле самого дома. Сил бежать больше не было. Возможно, это ее и спасло. Она просто шла, сосредоточившись на том, чтобы не упасть, и слушала шелестящие шаги за своей спиной. Шаги то приближались, то удалялись – кто-то играл с ней, и, наверное, ему было скучно, что жертва никак не реагирует...

Все зря, подумала Инна. Вспомнила, как выли и кричали на соседней улице, куда ушел ее безымянный спаситель. И как она сидела, вцепившись в ржавую перекладину лестницы, и считала до сорока, как он велел. И заставляла себя не думать о том, что происходит на улице за этими домами. О том, что это все из-за нее. И что это она сейчас должна быть там...

А потом Инна споткнулась и, падая, поняла, что теперь они точно кинутся на нее...

***

– Вставай, – сказал Генрих, протягивая Инне крепкую длиннопалую ладонь. Его пальцы были прохладными и сухими. Как змеиная кожа. Глаза смотрели насмешливо.

«Он это специально, – поняла Инна. – Мог ведь и не дожидаться, пока я упаду. С его-то реакцией».

Она вспомнила, как заботливо подхватил ее на лестнице маленький безымянный спаситель...

Инна поднялась, высвободила ладонь из руки Генриха, машинально вытерла ее о платье. Отчим усмехнулся.

Обернулся к оборотням, которые неуверенно топтались в нескольких шагах. Бросил коротко и презрительно:

– Кыш.

Оборотни попятились. Один заворчал было, но потом замолк, и они ушли в темноту, один за другим, горбясь и прихрамывая, похожие больше не на зверей, а на увечных, искалеченных людей...

– Они могли меня убить?

– Глупости, – презрительно поморщился Генрих. – Это просто игра. Нужно им так по-идиотски нарушать закон.

Инна вспомнила вой и крики на той улице, куда увел оборотней безымянный спаситель, и, кажется, впервые в жизни усомнилась в том, что Генрих знает все...

***

– Возьми, – мама положила перед Инной листок бумаги.

– Что? Разрешение на инициацию? – удивилась Инна. – Ты ведь не хотела...

Мама покачала головой. Села напротив, устало прислонилась виском к стене. Измученное лицо, покрасневшие глаза, седая прядка, выпавшая из косы.

«Это из-за меня, – с раскаянием подумала Инна. – Я ненавидела Генриха за то, что он… А вчера сама сделала это с ней. Не обязательно быть вампиром, чтобы...»

– Ты выросла, – сказала мама. – Мне бы хотелось, чтоб ты всегда оставалась маленькой девочкой. Но это невозможно.

– Мам, прости...

– Будет лучше, если ты сама разберешься, что к чему. Если сама выберешь… Пообещай мне одну вещь.

– Да?

– Я буду ждать, когда ты выйдешь… оттуда. Если тебе будет казаться, что что-то непонятно или неправильно, ты подойдешь и спросишь у меня. Они будут предлагать тебе штатного психолога, но сначала ты подойдешь ко мне.

– Хорошо.

– Пообещай.

– Я обещаю.

Мама с усилием поднялась. Выпрямила узкие плечи. Обернулась возле двери.

– Еще кое-что. Думаю, надо, чтобы ты знала. Ты как-то спросила, зачем я вышла замуж за Генриха.

– И ты ответила…

– Однажды мы втроем оказались на улице во время оборотней. Я, ты и твой папа. Твой настоящий папа. Они чуть не убили нас. А Генрих – спас. Меня и тебя. Твой папа погиб.

Мамино лицо было застывшим, как гипсовая маска. Инна помолчала. Спросила тихо:

– Ты вышла за него из благодарности?

– Нет.

– Тогда почему...

– Я подумала: никто так не сможет защитить тебя, как Генрих. Я очень боялась за тебя. Особенно после того случая. Очень...

– Мам, послушай... А Генрих, он мог бы тогда спасти нас троих? И моего папу тоже. Мог бы?

Мама не ответила. Вышла и тихонько прикрыла за собой дверь...

***

...Мокрые листья скользили под подошвами, расползалась зыбкая дорога из цветных пятен. Призрачная тропа над черной пропастью. Один неверный шаг – и все рассыплется, разлетится бумажными обрывками...

– Глупости, – сказал Генрих, протягивая Инне руку. – Я проведу. Знаешь, Инна, хоть и говорят про равноправие, но только вампиры могут... И пока мы живем в этом мире и в этой стране, мы всегда будем правы.

Его пальцы были прохладными и сухими. Как змеиная кожа.

– Я могу, как ты? – спросила Инна.

– Да, – ответил он.

Кожа, похожая на змеиную. Взгляд с кровавым отблеском. Власть. Какая угодно. Небрежное «кыш» – и стая оборотней пятится, скуля по-щенячьи. Несколько слов – и новый закон уже принимают в парламенте, и миллионы следят за движением твоих губ на телеэкране. Не зыбкая тропа из цветных листьев над пропастью – сама пропасть, гулкая и черная, в которую восходишь бесконечно, поднимаясь выше и выше над жалкими фигурками остальных… И единственная плата – кровь. Чужая, не твоя. Плата за каждый твой шаг. Кровь, дыхание и жизнь – случайных прохожих, знакомых, друзей и любимых... Тех, кто мог бы стать твоими друзьями и любимыми, если бы ты не забыл, что такое любовь...

Инна попятилась. Вытерла ладонь, касавшуюся руки Генриха, о платье...

…Огненно-алый фейерверк взметнулся, заслонил Генриха и рухнул вниз. Ветер кинулся в ноги соскучившимся псом, ткнулся в колени; услужливо подравнял на аллее ковер из разноцветных листьев.

– Привет, – сказал Сережа. Махнул рукой – быстро метнулись ловкие пальцы, ухватили из воздуха кленовый резной лист – ярко-желтый, с изумрудными прожилками.

– Привет, – ответила Инна, принимая подарок.

– Ты бы знала, как это здорово, – Сережа обнял Инну, заглянул в лицо. Его улыбка была милой и веселой, чуять запахи, вкус. И бежать. Так здорово бежать. Ветер и небо... Побежали?