Рыцарь любви - Эмма Орци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Н-не знаю… так!.. А заметили вы, который был час?
— Минут пять или десять второго, может быть, немного более. Я сейчас справлюсь, готов ли ваш экипаж, — озабоченно сказал Фэнкорт, все более убеждаясь, что леди Блейкни чем-то сильно расстроена или даже больна.
Он ушел, и Маргарита свободно вздохнула, оставшись одна. Но проходили минуты, а Шовелен все не являлся. Неужели он потерпел неудачу? В таком случае ей нечего ждать пощады от сурового террориста.
Лорд Фэнкорт вернулся с известием, что экипаж подан и Блейкни ждет у подъезда. Он проводил прекрасную леди Маргариту до лестницы — на нижней площадке ее ожидала толпа молодежи, а под массивным портиком нетерпеливо били копытами великолепные гнедые сэра Перси.
Только тут, уже прощаясь с гостеприимным хозяином, увидела Маргарита Шовелена, который медленно поднимался по лестнице, потирая худые бледные руки. Где он был? Что он делал внизу? Поравнявшись с леди Блейкни, он опять с притворным почтением низко поклонился ей.
— А, месье Шовелен! Дайте мне вашу руку! — сказала Маргарита, ухватившись за предлог поговорить с ним.
Он молча подставил свой острый локоть и повел ее вниз.
— Ну что? — тревожно спросила она. — Что вы узнали? Почему вы молчите? Мне ведь необходимо знать, что произошло!
— Что произошло, прекрасная леди? Где? Когда?
— Шовелен! — почти вскрикнула леди Блейкни. — Как можете вы так терзать меня! Я сделала для вас все, что могла, я поступилась… многим и имею право знать, что было в столовой в назначенный час.
— Там, прекрасная леди, не было решительно ничего необыкновенного: я спал в одном углу, а ваш супруг — в другом, кругом же царила мирная тишина.
— Как? И никто больше не входил в комнату?
— Ни одна душа!
— Значит, мы… вы потерпели неудачу?
— Может быть… впрочем, как знать! Во всяком случае, жизнь Сен-Жюста висит на волоске. Молите Бога, леди, чтобы этот волосок не оборвался.
— Но ведь я… искренне старалась… вам помочь! — пролепетала помертвевшая Маргарита.
— Я не изменю своему обещанию: в тот день, когда я встречу и… захвачу главу Лиги Алого Первоцвета во Франции, Сен-Жюст будет в безопасности.
— А на моей душе навек останется кровь благородного, отважного человека, — с дрожью прошептала Маргарита.
— Лучше его кровь, чем кровь брата, поэтому я совершенно уверен, гражданка, что и вы, как я, желаете, чтобы загадочный Алый Первоцвет отправился завтра в Кале.
— Я желаю только одного: чтобы прежде чем наступит завтрашний день, дьявол, которому вы служите, потребовал ваших услуг… где-нибудь подальше!
— О, прекрасная леди! Вы, кажется, чересчур высокого мнения о вашем покорном слуге! — насмешливо возразил Шовелен, и боязливые молящие глаза Маргариты ничего не прочли на его бесстрастном лице.
— Милый, милый Шовелен! — сказала она. — Утешьте же меня хоть намеком на надежду!
— Молите небо, чтобы волосок не оборвался, — бесстрастно повторил он, подсаживая ее в экипаж.
Глава 16
Ричмонд
Быстро неслись гнедые жеребцы по тихим улицам Лондона. Сэр Перси, по обыкновению, правил сам, Маргарита молча сидела рядом. Ночь была теплая, легкий ветерок ласкал ее разгоряченное лицо, тишина и свежий воздух несколько успокоили волнение.
Сонный город скоро остался далеко позади, и, переехав Гаммерсмитский мост, сэр Перси свернул на ричмондскую дорогу. По зеленым полям змеилась река, сверкая жидким серебром при лунном свете, на дорогу ложились черные тени от высоких, густо разросшихся деревьев; слабо шелестели листья. Горячие лошади, управляемые твердой рукой Блейкни, быстро несли легкий экипаж. Зная любовь жены к этим поздним ночным поездкам, сэр Перси никогда не оставался после балов и праздников в своем городском доме и всегда возвращался ночевать в тихий Ричмонд.
Сэр Перси, как всегда, молчал. Маргарита несколько раз пытливо взглядывала на него: ей видны были только красивый профиль и равнодушный, с тонкой прямой бровью глаз, глядевший из-под тяжелого века.
Сегодня лицо мужа казалось Маргарите необыкновенно серьезным: на нем не было и следа обычной ленивой усмешки. Таким помнила она его в далекие счастливые — да, счастливые — дни его робкой, еще не высказанной любви, когда никто не назвал бы его простоватым ленивцем, все интересы которого сосредоточивались, по-видимому, на картах да на веселых ужинах.
Со своего места Маргарита не могла видеть, что выражали его впалые голубые глаза, но его несколько тяжелый подбородок, угол строгого, не улыбавшегося теперь рта и благородный лоб были ярко освещены луной, и она задумчиво всматривалась в знакомые черты, точно видела их сегодня в первый раз.
Да, природа была очень щедра к сэру Перси. Его недостатки — а у кого их нет? — были, конечно, наследием несчастной безумной матери и убитого горем, отвернувшегося от жизни отца. Эти несчастные родители не могли заботиться о развивавшейся около них юной жизни, так как были всецело поглощены своим горем, небрежность воспитания сказалась во взрослом мужчине, но можно ли обвинять его?
Только что пережитый нравственный кризис сделал Маргариту снисходительнее к чужим слабостям, и она почувствовала глубокую симпатию к мужу. Сегодня она смотрела на него не сверху вниз. Она не перестала думать, что в нем много недостатков, но не могла не признать, что его щепетильная честность и благородство были вне всякого сомнения. Да, вне всякого сомнения. А она, его жена?
Боже! Думала ли она неделю тому назад, что способна унизиться до шпионства, предать храброго, ничего не подозревающего человека его злейшему врагу! Жена Перси Блейкни сделала это, и отважный герой погибнет по ее вине так же, как погиб Сен-Сир. Но тогда она была только неосторожна и не имела оснований ожидать такой ужасной развязки. Теперь она совершила низкий поступок вполне намеренно, из побуждения, которое в глазах строгого моралиста не нашло бы извинения.
Твердая рука мужа касалась ее локтя — твердая рука, на которую ей так хотелось опереться. Но как быстро исчезнет последняя искра его любви к ней, как он будет презирать ее, если узнает, что она сделала сегодня вечером!
Лошади повернули в массивные ворота парка. В конце въездной аллеи показался загородный дом Блейкни — тяжелое здание из красного кирпича в стиле Тюдоров. Прекрасная лужайка с солнечными часами посредине украшала его фасад, спускаясь по другую сторону дома к реке, на которую выходила массивная терраса. Вокруг дома были со вкусом разбросаны группы деревьев и кустов — в эту теплую, ясную осеннюю ночь сад был поэтичен.