Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции - Джон Перкинс

«Это самый ценный ресурс в истории человечества. Во всех делах, связанных с нефтью, ставки чрезвычайно высоки. Так стоит ли удивляться, что ради контроля над нефтью люди готовы пойти на все? Во имя этой цели они будут лгать, грабить, убивать. Они строят корабли и делают ракеты, посылают тысячи, сотни тысяч молодых солдат на смерть — и все ради того, чтобы владеть нефтью».

И вот четверть века спустя, когда уже давно закончилась вьетнамская война, мы ввязались в новую, теперь уже в Ираке. Сегодня американские солдаты снова умирают за ту же великую цель — за самый ценный ресурс в истории человечества. А корпоратократия, этот император, посылающий их на смерть, стала богаче, чем когда-либо прежде. Хотя многие американцы даже не подозревают об этой подоплеке!

Кстати, я считаю, что Азия — нечто вроде символа нового подхода корпоратократии к делу построения собственной мировой империи. Убедившись на примере вьетнамской войны, что старые способы прямого военного давления не дают должного результата, корпоратократия изобрела новые методы, которые с блеском опробовала на Индонезии и ряде других азиатских экономик. Эти методы куда изощреннее: даже если навязанная международными финансовыми институтами политика не оправдывала себя, воротилы бизнеса все равно получали весомую долю пирога.

Взять, к примеру, «кризис МВФ» — если миллионам он принес смерть и страдания, то корпоратократия вышла из него победительницей, сумела прибрать к рукам контроль над правительством Индонезии и большинства других стран, доведенных до экономического краха политикой МВФ и Всемирного банка.

Хотя США и проиграли войну во Вьетнаме, американские корпорации изрядно нажились за счет продажи оружия, расширения своих открывшихся рынков и доступа к огромным резервам дешевой рабочей силы; они изобрели новые модели потогонного производства и односторонне выгодного аутсорсинга. Корпоратократия научилась извлекать прибыли даже из природных катастроф и стихийных бедствий.

Тут я снова обратился мыслью к Китаю, этому молчаливому гиганту, пока еще притаившемуся на задворках мировой сцены. Виденное мною в Тибете доказывало, что, несмотря на использование военных методов порабощения Тибета, Китай не чужд и новых методов построения империи, тщательно отслеживая последние достижения, а китайские экономические убийцы и «шакалы» успешно учатся на наших ошибках.

Исторически Китай никогда не следовал традиционным путем старой доброй колонизации. В отличие от ведущих колониальных держав Китай никогда не посылал завоевателей за тридевять земель, а, напротив, сосредоточивал внимание на близлежащих территориях, рассматривая их как естественное продолжение собственной. В сфере его интересов всегда были Тибет и Тайвань. В этом смысле Китай подражает Соединенным Штатам.

Президент Томас Джефферсон, благословляя экспедицию Льюиса и Кларка на исследование земель к западу от Миссисипи, недвусмысленно дал понять, что весь американский континент должен принадлежать нам, американцам, — вот вам наши эквиваленты Тибета и Тайваня. В этом контексте покупка у французов Луизианы, захват Техаса и присоединение Аляски выглядят вполне оправданными, логичными шагами.

Впоследствии смысл доктрины Manifest Destiny — «Предначертание судьбы»[17] получил более широкое толкование, раздвигающее границы желанных для США территорий далеко за пределы Северной Америки. Это оправдывало притязания США на острова Карибского бассейна и Тихого океана, вторжения в Мексику, на Кубу и в Панаму, а позже стало обоснованием вмешательства в политику других латиноамериканских государств.

Конечно, в Вашингтоне пытались избегать методов открытого вмешательства, откровенно нарушающих принципы отцов-основателей Америки. Однако каждая последующая администрация неизменно брала на вооружение методы тайного построения мировой американской империи, каждая черпала для себя уроки из успехов и провалов предыдущей. А теперь Китай, освоив эти методы, похоже, начинает переигрывать Вашингтон.

Спустя довольно долгое время после возвращения из поездки по Тибету и Непалу я убедился, что не одинок в своем сравнении действий Китая и США. 18 сентября 2006 года, прямо накануне ежегодного совещания Всемирного банка [и МВФ] в Сингапуре, в New York Times мне попалась статья, озаглавленная «Китай конкурирует с Западом в деле оказания помощи своим соседям». Корреспондент газеты Джейн Перлез высказывала предположение, что Китай, один из крупнейших клиентов Всемирного банка, «втихую перекраивает в свою пользу бизнес экономической помощи азиатским странам, вступая в конкуренцию с самим законодателем правил этой игры».

На примере таких стран, как Камбоджа, Лаос, Мьянма и Филиппины, автор статьи доказывала, что «китайские займы зачастую более привлекательны, нежели осложненные множеством условий финансовые предложения Запада». Далее приводился ряд обоснований, в том числе тот факт, что Пекин, как правило, не настаивает на соблюдении экологических и социальных стандартов; его займы не предусматривают штрафных санкций за коррупцию.

Что особенно ценно, статья разоблачала политику, которая более, чем любая другая, благоприятствует тому, чтобы экономические убийцы беспрепятственно хозяйничали в странах — получателях помощи.

Джейн Перлез отмечала, что китайские предложения, напротив, «редко предусматривают дополнительную нагрузку в виде обязательства оплачивать дорогостоящие услуги всевозможных консультантов, что является обычным условием проектов, финансируемых Всемирным банком»[18].

Из четырех регионов, о которых я рассказываю в этой книге, азиатские вызовы и проблемы представляются большинству американцев менее угрожающими и более управляемыми. В нашей психологии надежно засели образы из времен корейской и вьетнамской войн, которые хоть и не принесли США военной победы, но все же позволили американцам вернуться к было утраченной привычной и спокойной жизни, а кроме того, придали мощный импульс поступательному развитию американской экономики.

Мы, американцы, стали испытывать огромный пиетет к японской инженерной мысли и японскому гению. Это стимулирует нас покупать японские автомобили, телевизоры, компьютеры и пр. Наши магазины ломятся от товаров, произведенных во многих азиатских странах. Когда американец набирает код телефонной связи 800, велика вероятность, что он собирается поговорить с абонентом в Азии.

Даже военная угроза, исходящая в основном от Китая и Северной Кореи, воспринимается нами как нечто приятно-старомодное и даже местами привычно-комфортное — тем, что вызывает в памяти период холодной войны, в которой США стали победителем.

Конечно, мы опасаемся ядерной угрозы, но умудряемся десятилетиями успешно ее сдерживать, чего не скажешь о террористах-смертниках. Вероятно, самая важная причина такого отношения к Азии кроется в том, что азиатские страны безоговорочно приняли нашу модель капитализма, с ее повсеместным контролем сверху донизу, сговорами между государственно-чиновничьей верхушкой и большим бизнесом, неприкрытым материализмом и меркантилизмом и непоколебимой верой в то, что изобилие природных ресурсов существует только для того, чтобы ими пользовалась горстка избранных.

С этой точки зрения Латинская Америка — нечто совсем иное. Только США вздохнули с облегчением, избавясь от Альенде, Норьеги, сандинистов и со дня на день ожидая кончины Фиделя Кастро, как вдруг оказалось, что этот непростой регион охватывает тихая революция, однозначно направленная против Соединенных Штатов. Латиноамериканцы бросают вызов американской империи, яростно сопротивляются ее влиянию и вытаскивают на свет божий неприглядные факты нашей тайной истории.

Когда я осмыслил уроки, полученные Америкой в этих двух регионах, Азии и Латинской Америке, меня стали преследовать слова, вскользь брошенные стариком-тибетцем с высокогорного ледника, — о том, что жители его страны между собой называют иноземных завоевателей «убийцами кочевников». Неким причудливым образом они перекликались со словами одного гватемальца, ярого поборника индустриализации, хотя два эти человека живут на противоположных сторонах земного шара, причем один — бедный, если не сказать, нищий, другой же — очень состоятельный; первый — эксплуатируемый, а второй — эксплуататор.

И все же получалось, что оба они поняли некую важную жизненную истину о том мире, который они вручают своим детям. Гватемалец, правда, похвалялся, что вооруженные головорезы, которые были его телохранителями, а заодно и моими — пока он оказывал мне гостеприимство, — назывались «убийцами майя».

Часть II

Латинская Америка

15

Наемники в Гватемале