Сочинения - Феодорит Кирский

А что лукавство господ не вредит добродетели слуг, нетрудно дознать и из других примеров. Кто из обучившихся Божественному не знает Ахаавова лукавства и Иезавелина злочестия и беснования против Бога? Однако же Авдий, им служа и от них имея вверенное смотрение над домом, не только не следовал по стопам господ, но даже шел путем противоположным. Они, неистовствуя против Пророков Божиих, всех спешили предать смерти и в забаву вменяли себе истребление Божиих служителей, усиливаясь совершенно угасить всякую искру благочестия. Но Авдий противодействовал нечестивым поступкам господ и старался в целости сохранить светильник благочестия, и сто Пророков скрыв в пещерах, препитал их, когда целую вселенную обдержал жестокий голод, какой в наказание за нечестие наслал на людей великий Илия. Авдия не устрашило зверское определение господ, не привело в боязнь избиение благочестивых, мучительный голод и скудость в необходимом не сделали его скупым на услужение святым Пророкам. Напротив того, гнушался он жестокости господ, а Пророкам в достатке давал потребное, спасение их предпочитая своей безопасности и жизнь без них признавая для себя смертию. И в чем не выказывалось ни малой вражды против Бога, в том исполнял он надлежащее служение господам. Законы же, издаваемые против Сотворшего, признавая достойными смеха, ненавидел издававших и сожалел о принуждаемых исполнять повеленное. Но таковое служение почитая гибелию, спасал тех, кого велено было убивать, признавая, что кончина в благочестии честнее жизни в нечестии. Поэтому не повредило ему развращение владык; напротив того, лукавство господ соделало его славным и знаменитым. Ибо всего крепче решительное намерение предпочитающего благочестие, всего сильнее душа, которая не хочет служить пороку.

Но не знаю, что мне делать, потому что добродетель людей доблестных вынуждает у меня слово и заставляет длить оное сверх меры. Поэтому, продолжив оное, перейдем к другому примеру. Последним царем у Иудеев был некто Седекия, который болезновал великим нечестием и не терпел даже слышать Божественных предвещаний. Он–то божественного Иеремию, который тогда пророчествовал и передавал людям Божии повеления, заключил в ров с зловонною тиною, потому что Иеремия предрекал царю крайне горестные и скорбные события. Но один служитель, эфиоплянин, евнух Авдемелех, не представив в уме ни величия Царской власти, ни господствующего нечестия, ни сильного гнева на Пророка, ни бедствий рабства, обличает неправедный приговор царя, обвиняет беззаконном поступке с Пророком, указует на Того, Кто над всем надзирает и устрашает царя правдивым наказанием. Так советником делается служитель царю, евнух — мужу, иноземец — туземцу, эфиоплянин — израильтянину, потомок Хамов — ведшему род свой от Сима; и царя убеждает он благочестивыми словами, и Пророка изводит из того горького, темного и зловонного заключения и снабжает его необходимою пищею во все время осады города. В награду же за благочестие приемлет от Бога благословение. Когда город взят и все живущие в царском дворце избиты, он, по обетованию Божию (Иер.39:15–17), улучает спасение. Посему явствует из сказанного, что добрым слугам не только не вредят лукавые господа, а напротив того, первые от последних приобретают великую пользу.

То же можно еще дознать и иным образом. Когда город Иерусалим за великое беззаконие был опустошен, многие истреблены голодом, многие преданы смерти на войне, оставшихся же царь халдейский отвел пленниками в Вавилон, а потом, отделив имевших благородное происхождение, отличавшихся красотою тела и цветущих юным возрастом, повелел жить им в царских чертогах и исправлять царскую службу; тогда прежде всего отдал приказ хорошим содержанием, яствами и припасами, приносимыми с царского стола, вознаградить в них то, что потерпели во время осады и долгого пути. Усмотри же и из этого благородство оных божественных отроков. Ни взятие города, ни сожжение Божия храма, ни запустение неприступного и неприкосновенного святилища, ни то, что божественные сосуды стали добычею варваров, ни истребление царей, ни избиение священников, ни поселение вдали от святыни, ни пребывание на чужой земле, ни недостаток учителей, ни нечестие державствующих, ни нужды рабства, ни тяжкое иго царя, ни незрелость возраста, ни пристрастие к жизни, ни страх кончины, ни иное что–либо сему подобное не убедило их, хотя в малом чем, преступить и нарушить предписания закона. Но сделавшегося их попечителем умоляют они давать им пищу из семян, потому что гнушались царскою пищею, мерзкими почитали разнообразные сии яства, видя, что оскверняли их призыванием идолов. Столько же имели упования на Бога отцов, любви к Нему и веры в Него, что дали обещание попечителю от семян оказаться доброзрачнейшими питающихся царскими снедями. И не обманулись в надежде, но пожали плоды веры: как обещали, так и сделались — всех вообще, пользовавшихся роскошными яствами, были они нежнее и упитаннее, отличались большею красотою, украшались телесною силою. Когда же время, идя своим порядком, соделало их совершенными мужами и показали они опыт своей добродетели, сим пленникам дано начальство над природными жителями страны, и тогда открывается им еще иное поприще. Высокомерный этот Царь, в безумной кичливости подражая отцу, воздвигает огромный этот кумир, сделанный из дерева и золота, и всем повелевает поклоняться кумиру сему, как Богу, а не желающим поклониться назначает наказание — эту пещь, разжженную до крайней степени непрестанным, без меры прибавлением дров. Тогда многие в угодность царю исполняли приказание; многие делали это по обычаю и, как одному из идолов, воздавали и кумиру сему чествование; но нашлись и такие, которые по страху быть сожженными губили души и, уязвляемые совестию, воздавали кумиру божеское чествование. Но Анания, Азария и Мисаил, сии мужественные питомцы закона, наследники Авраамовой веры, подвижники благочестия, предтечи благодати, защитники веры, рабы по телу, свободные по образу мыслей, пленники, но душою превышавшие царей, не только не поклонились кумиру добровольно, но, обвиненные как не исполнившие приказа, никакого не приносят оправдания, но явно отказываются от поклонения и громогласно взывают: есть бо Бог наш на небесех, Емуже мы служим, силен изъяти нас от пещи огнем горящия, и от руку твоею избавити нас, царю: аще ли ни, ведомо да будет тебе, царю, яко богом твоим не служим и телу златому, еже поставил еси, не кланяемся (Дан.3:17–18). Не за награды служим мы Сотворшему, и благочестие не к тому у нас служит, чтобы купить спасение, нет у нас желания, каким бы то ни было образом, только бы получить жизнь. Напротив того, любим волю Владыки. Если избавит нас от бед, исповедуем Ему благодарение. А если попустит и впасть в бедствия, поклоняемся Ему. Что может Он укрепить нас и в наказаниях, какие угрожают нам, знаем и нимало не сомневаемся в том. Но угодно ли Ему это, не знаем, потому что глубина Промысла Божия неизследима. Посему не медли, но предавай нас уготованным наказаниям. Для нас приятнее смерть в благочестии, нежели жизнь в нечестии. — Так сказали отроки, и царь не умедлил, вверг их, связанных, в пещь. Но огонь разрешил железные узы, сохранил же удобосгораемое естество волос; не захотел коснуться предложенной ему пищи, но обратился в бегство, показал тыл и устремился на своих поклонников, а Божиих слуг сохранил неповрежденными. Новое и необычайное произошло чудо. Те, которые были среди огня и ходили по углям, не испытали на себе действия пламени, а те, которые стояли вне пещи и доставляли пищу огню, сами сделались пищею огня. И последние восстенали, сгорая, а первые ликовали в пещи и всю тварь призывали к общению в песнопении, даже стихиям, которым поклонялись неразумные, повелевали воспевать Благодетеля. И такова была сила сего чудодействия, что сам этот надменный и неистовый мучитель пришел и поклонился отказавшимся кланяться кумиру и всем подданным повелел чтить Бога их.

Так и великий Даниил, подпавший одному бедствию с сими отроками, соделавшийся пленником и принужденный жить с варварами, в точности сохранял отеческий закон и, живя по оному, соблюл душу чистою и искреннею и сиял такими лучами добродетели, что и зверонравного мучителя изумил молниеносным ее блистанием; и сперва сделал ему известными неведомые сны, потом изъяснил, что требовало изъяснения, указал и присоветовал, что могло послужить в пользу. И должно ли пересказывать все блистательно им совершенное: как царь запретил молиться и испрашивать что–либо у Бога и как Даниил, молившийся по закону и прежде делавший это тайно, когда издан был злочестивый закон, продолжал молиться Богу явно, смеясь над законом и презирая законодателя; как отдан львам, как и их поразил лучами благочестия, и чертами Божия образа, как бы удилом каким, преградил неистовые их уста, как на зрелище чуда сего привлек злочестивого царя, как и его научил, что Бог Евреев есть Творец и Владыка всех, как обличил идольский обман? Все это можно дознать из истории и приобрести ясное сведение, что и служащие лукавым господам могут не отпечатлевать в себе никакого лукавства, но достигать самого верха добродетели и господ освобождать от заблуждения, приводить к истине и для многих других служить примером спасения. Посему никто да не обвиняет рабства и не думает, будто бы лукавое владычество препобеждает добродетель рабов, но повсюду да усматривает промышление Божие.