История магии. Обряды, ритуалы и таинства - Элифас Леви

Классическая легенда гласит, что Прометей, украв небесный огонь, тем самым дал жизнь образам, создаваемым из земли и воды, за что Зевс проклял его и приковал к скале. В тайных книгах каббалистов говорится, что духи стихий – это дети одиночества Адама, порожденные его снами, в которых он мечтал о женщине, еще не дарованной ему Богом[67]. Парацельс утверждал, что менструальная кровь женщин и ночные поллюции во сне одиноких мужчин населяют воздух привидениями[68]. Согласно магистрам, это достаточно ясно указывает на возможное происхождение лярв, и вряд ли тут требуются дальнейшие пояснения.

Такие лярвы имеют воздушное тело из паров крови. Именно поэтому их притягивает кровопролитие и в древности они питались дымом жертвоприношений. Именно они – те кошмарные порождения ночи, которые принято называть инкубами и суккубами. Сгустившись достаточно для того, чтобы обрести видимое состояние, они напоминают пар, слегка окрашенный отражением образа. У них нет своей личной жизни, они копируют вызвавшего их мага, как тень копирует оригинал. Гуще всего они скапливаются вокруг идиотов и тех аморальных созданий, у которых в ходе изоляции вырабатываются ненормальные привычки. Части тел этих фантастических существ очень непрочно держатся вместе, они боятся открытого пространства, сильного огня, а больше всего – острия меча. Они становятся чем-то вроде парообразных придатков к истинным телам своих родителей, поскольку живут только за счет либо тех, кто их создал, либо тех, кто их вызвал. Вполне возможно, что если такую тень ранить, то и родитель внезапно получит увечье, даже нерожденное дитя может быть покалечено воображением матери. Мир полон подобных явлений, которые иначе не объяснить.

Такие лярвы паразитируют на жизненном тепле здоровых людей, а слабых – быстро истощают. Таков источник историй о вампирах. И именно поэтому вблизи медиумов, на которых лярвы паразитируют постоянно, ощущается холод. Эти существа никогда не появляются рядом с человеком, способным раскрыть тайну их чудовищного происхождения.

Часть вторая

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ДОГМАТОВ

Глава 1

ПЕРВОБЫТНЫЙ СИМВОЛИЗМ ИСТОРИИ

Мы не имеем права трактовать Священное Писание ни с религиозной, ни с догматической стороны. Подчиняясь в первую очередь иерархическому порядку, мы оставляем теологию сановникам церкви, а к человеческой науке относим лишь то, что лежит в области опыта и разума. Следовательно, в тех случаях, когда мы позволим себе некую трактовку библейского текста, это всегда будет делаться с должным уважением к каноническим решениям. Мы сами не творим догм и все наши наблюдения и изыскания оставляем на суд законных властей.

Читателя древней истории рода человеческого в священной книге Моисея не может не поразить описание Земного Рая, изображаемого в виде совершенного пентакля. Рай имеет круглую или квадратную форму, омывается двумя одинаковыми реками, образующими крест, а в середине его расположены два дерева, Древо Познания и Древо Жизни, означающие стабильный разум и движение вперед, мудрость и творение[69]. Вокруг дерева обвился змей Асклепия и Гермеса; в его тени сидят мужчина и женщина, активное и пассивное начала, разум и любовь. Змей, символ изначального влечения и центрального огня Земли, искушает женщину, как более слабую, а она уже принуждает поддаться искушению и мужчину. Однако победа Змея над женщиной – лишь временная, впоследствии она сокрушит его, подарив миру Спасителя. Так в одной изумительной сцене представлена вся наука[70].

Прислушавшись к чувственным соблазнам, человек покидает царство разума. Он оскверняет плоды познания, которым предписано было стать пищей духовной, использовав их для плотского удовлетворения, а потому – теряет чувство гармонии и истины. Ему приходится завернуться теперь в шкуру животного, потому что рано или поздно, но в конце концов – неизбежно, физическая форма должна прийти в соответствие с моральными установками. Человека изгоняют из круга, омываемого четырьмя реками жизни, а вернуться в царство согласия ему теперь не даст херувим с пламенеющим мечом.

Как мы уже видели в «Учении и ритуале Высшей Магии», Вольтер обнаружил, что на иврите слово «херувим» означает «бык», и очень развеселился на этот счет. Наверное, ему было бы не так смешно, если бы он знал, что ангел с головой быка является образом мрачной символики, а пламенеющий меч означает те проблески непонятой и искаженной истины, из которых после Падения произросло множество идолопоклоннических культов всех народов. Меч означает, помимо того, и свет, которым человек разучился управлять, подпав вместо этого под власть самого света. Великое магическое Делание, понимаемое в абсолютном смысле, – это завоевание пламенеющего меча, а херувим – это душа Земли, неизменно изображаемая в таинствах древности в виде быка. Отсюда происходит и символика митраизма, где повелитель света убивает быка Земли и втыкает ему в бок меч, освобождающий жизнь, представляемую каплями крови.

Первым последствием греха Евы стала смерть Авеля. Отделив любовь от понимания, она отделила ее и от силы, ограничив слепотой и земными желаниями. Любовь превратилась в источник зависти и ревности, что привело к убийству. Дети Каина повторяли преступление отца; дочери, принесенные ими в мир, были смертельно красивы, но, будучи лишенными любви, они послужили проклятию ангелов[71] и позору потомков Сета.

После потопа, вследствие прегрешения Хама, суть которого с мистической стороны уже была нами описана, люди предприняли попытку реализовать невежественный проект самостоятельного создания универсального дворца и пентакля. Это был колоссальный социалистический эксперимент. Что там фаланстериум Фурье по сравнению с Вавилонской башней![72] Последняя являла собой активный протест против иерархии знания, крепость против всех потопов и бурь, утес, на котором богоподобные люди могли бы подниматься выше атмосферы. Но к знанию нельзя подняться по каменной лестнице; иерархические степени духа не создаются с помощью строительного раствора. Против такого рода материальной иерархии восстала сама анархия, и люди перестали понимать друг друга – это судьбоносный урок, который, впрочем, и в наши дни неверно толкуется теми, кто мечтает о новом Вавилоне. Если учение сохраняет иерархию лишь в отношении материализма и жестокости, то ответом ему станет неконтролируемое стремление к равенству. Когда бы человечество ни строило подобную башню, всегда оказывалось, что все рвутся наверх и никто не хочет оставаться внизу. Чтобы удовлетворить всеобщее стремление, придется сделать верх башни гораздо шире низа, и получившееся в итоге неустойчивое сооружение обрушится при малейшем толчке.

Первым последствием проклятия, обрушенного на нечестивых потомков Хама, стало рассеяние человечества. Однако на детей Ханаана оно пало и особенным образом, причем с распространением на все последующие поколения[73]. Строгость, стоящая на страже семьи, является также и отличительной чертой иерархических посвящений; профанация и бунт всегда нечисты и ведут к кровосмешению и детоубийству. Осквернение таинства рождения, детоубийства представляли собой основу религий Древней Палестины, откуда пошли ужасные обряды Черной Магии. Черный бог Индии, чудовищный приапический Рудра, правил там под именем Бельфегор. Талмудисты описывают столь постыдные вещи относительно почитания этого идола, что ученый Сельден, к примеру, просто отказывался верить в них. Это божество изображали с бородой, с разинутым ртом и фаллосообразным языком. Почитатели культа без малейшего стыда обнажались перед таким изображением и приносили в качестве подношения свои экскременты. Идолы Молоха и Хама были машинами смерти, то сокрушающими несчастных детей о свои медные груди, то сжигавшими их раскаленными докрасна руками. Крики жертв заглушались звуками труб и тамбуринов, аккомпанировавших танцам, заводилами которых становились несчастные матери. Кровосмешение, содомия, скотоложство были обычным делом среди этих гнусных людей, даже служили частью священных ритуалов.

Таковы печальные последствия насилия над вселенской гармонией. Невозможно безнаказанно грешить против истины. Восстав против Бога, человек вызывает гнев Природы. Одинаковые причины ведут к одинаковым последствиям, и средневековые ведьмовские шабаши представляли собой не более чем попытку повторить празднества Хама и Бельфегора. Именно против таких преступлений Природа выносит приговор вечной смерти. Почитатели черных богов, апостолы кровосмешения, жрецы прилюдного распутства, противники семьи и иерархии, анархисты в религии и политике – это враги Бога и человечества. Если их не устранить из мира, то мир будет отравлен – по крайней мере, инквизиторы считали именно так. Конечно же мы далеки от стремления вернуть жестокие средневековые наказания. Чем более христианским будет становиться общество, тем полнее оно будет понимать, что больных надо лечить, а не убивать, а преступные стремления есть не что иное, как страшнейшая душевная болезнь.