Я иду искать… Книга вотрая: За други своя! - Олег Верещагин

— Ну, дальше смотри… Рисовать-то есть чем? Дай-ка.

— А вот, — Гоймир подал ему простой карандаш. Охотник довольно умело обозначил известные ему коммуникации, гарнизоны и посты.

— До Темного озера тропки не заставлены? — Гоймир повел пальцем по карте.

— Вот чего не знаю… Я в тех краях года два не бывал.

— Ясен день… Данваны что? Не доняли одно? — осведомился Гоймир, складывая карту.

— Торопятся, не задерживаются… — ответил охотник. — Вас клянут. Сам слышал, говорили — время вы у них отбираете.

— Чуете? — на секунду повернулся Гоймир к остальным. И снова обратился к охотнику: — От вас людей забирать не пробовали?

— Так у нас в каждом доме ружье, — почти добродушно отозвался тот, словно это все объясняло. Или в самом деле объясняло?..

— А так чего сами?.. — Гоймир не договорил, но и так было ясно, о чем он.

— Парень, семьи у нас. И дома. Они нас не трогают, так и ладно.

— Ваши беды, — Гоймир признал правоту или, по крайней мере, правомочность слов охотника. — А вот каким местом тут стать можно?

Охотник задумался. Посмотрел на медленно качающиеся кроны сосен, медленно сказал:

— Да чего ж… Ночуйте у нас. Чай, весь не спалите… хотя данваны про вас еще и не то болтают! — и он засмеялся, в бороде сверкнули крепкие белые зубы. Потом сказал уже серьезно: — И не опасайтесь, у нас народ надежный, не продадут.

Гоймир потер нос жестом, неожиданно напомнившим Олегу Юрку:

— Прямиком спрос, — решительно выложил он: — Накормите ли? А то запасы в трату неохота, кто там знает, как завтра-то будет…

— Восемнадцать человек? — охотник окинул горцев оценивающим взглядом. — Накормим, не обеднеем… Сняли, парни?

— Тяжелый, сволочь, — бросил Олег. Донельзя неприятная работа, настолько грязная и кровавая, что три месяца назад его затошнило бы от одного вида, сейчас воспринималась, как нечто обыденное, и Олег подумал, вытирая с камаса кровь и жир, что Мир подминает его под себя все больше и больше. А Йерикка улыбнулся, толкая ногой сырую шкуру:

— Посмотри, хозяин, ладно ли будет?

Охотник подергал её, проверил мездру и посмотрел на Йерикку одобрительно и с интересом:

— Охотник?

— Так у нас все охотники… Далеко до вашей веси?

— Версты две, — мужик легко забросил на плечо туго скатанную шкуру. — Пошли, что ль?

— Мясо брать не будешь? — удивился Гоймир.

— Бершину? — охотник удивленно сплюнул: — Погань… да и жесткое.

— Ну… — только и смог ответить Гоймир. Горцы запереглядывались. Медвежатину — особенно окорока — все они любили.

— Срежем что ль? — предложил Одрин. Гоймир задумался. Мясо, конечно, было бы не лишним, но в перспективе их ждал отличный обед.

— Пошли, — решительно скомандовал он.

Стрелково, лежавшее на холмах, выглядело типичной весью лесовиков — дома лежали привольно, окруженные зеленью любовно возделанных садов. У поднося холмов тянулись полоски огородов. На вершине самого высокого холма махали приветственно крыльями два ветряка. Весь смотрелась крепкой, неспешной и зажиточной, в ней не было сумрачной готовности крепостных стен Рысьего Логова и других городов горцев, виденных Олегом. Такие деревни он встречал на Земле — и сейчас не мог избавиться от ожидания: вот-вот из-за какого-нибудь дома вывернет «нива» с прицепом или подержанный «фольксваген», на котором "в город" отбывает зажиточный фермер.

— Скоро расчухаются, — уверенно сказал Йерикка. — Поживут чуток под данванами, обожгутся и полезут изо всех щелей с топорами…

— Лучше бы сейчас помогли, — непримиримо ответил Олег. Впрочем, его непримиримость большей частью проистекала от усталости. Он был мокрый насквозь и слегка натер правую пятку. Йерикка слегка удивленно ответил:

— А они что, не помогают?! Вот тебе еда. Вот тебе дом. А там — я тебе точно говорю! — мы и проводника на Темное найдем!

В Стрелково вела хорошая дорога, построенная еще во времена Медведей. На улицах никого не было — дождь…

— Скряги вы, так-то, — с насмешкой заметил Гоймир. Он вошел в весь с Йериккой и Олегом, оставив остальных за околицей. Хлопов — так звали нового знакомого — не принял шутки:

— А того и опасаемся, что живем хорошо, — хмуро буркнул он, — Хоть бы бог вам дал данванов обратно завернуть…

— А подкормите-то — так и завернем, — вроде бы даже серьезно ответил Гоймир. Хлопов покосился на горца, который широко шагал рядом, сдувая с носа капли и посматривая совершенно невозмутимо.

— Ладно, — неопределенно буркнул он. — Вот мой дом, заходите прямо, да и своих позовите там. А я по соседям пойду.

— Я схожу тоже, — вызвался Йерикка. Хлопов посмотрел на рыжего горца и вдруг улыбнулся:

— Пошли. А если я тебя где по башке тюкну и шумну, кого надо?

— А не справишься, — парировал Йерикка совершенно спокойно. Хлопов еще раз окинул взглядом его с ног до головы — и сказал вдруг:

— Пожалуй… Ты либо не горец? Я ваших много повидал, таких рыжих нету… Да и этот, — он ткнул в грудь Олега, — не иначе горожанин?

— Мы оба с юга, — коротко ответил Йерикка.

Семья Хлопова — жена, мать с отцом, двое взрослых сыновей и дочь лет двенадцати — встретила мокрую компанию весьма спокойно и очень радушно. Казалось, они не замечают ни смущения горских мальчишек, ни воды (грязной, между прочим!), текущей с них на чистый пол, ни запаха масла, пота и кожи. Робкие попытки горцев остаться на большой веранде ни к чему не привели — их вежливо, но настойчиво проводили в горницу. Дом был здоровый и хорошо обставленный. В одной из комнат Олег мельком заметил… компьютер и телевизор!

— Это чье?! — слегка удивленно спросил он.

— Мое, — ответил Мишка, младший из сыновей, восемнадцатилетний крепыш. И пояснил: — Я учусь. По фильмам. Нам это запрещают, но я все равно достаю, когда на юг ездим… — а потом оглянулся на мать и, понизив голос, сказал:

— Вы только плохо не думайте. Мы с отцом и Колькой собирались в лес уходить, да вот родные…

— Ладно, — неловко ответил Олег.

Вернулся главе семейства. И почти сразу в дом потянулись соседи — в основном, женщины. Они не задерживались — оставляли свертки, банки, кастрюли и уходили абсолютно без любопытства, что очень нравилось уставшим, не расположенным отвечать на вопросы мальчишкам.

Хозяева занялись обедом. Горцы выбрались-таки на веранду и расселись прямо на полу. Дождь, идущий снаружи, отсюда, изнутри, казался спокойным и даже привлекательным, он навевал дремоту, и кое-кто уснул. Впрочем, Йерикка и Одрин выбрались к компьютеру и сейчас о чем-то разговаривали возле него с Мишкой. Гоймир стоял у двери, скрестив руки на груди. Привалившись плечом к косяку, он смотрел на дождь. Гостимир, как по волшебству, раздобыл где-то масло и пропитывал им чехол своих гуслей, напевая:

Как все просто удаетсяНа словах и на бумаге.Как легко на, гладкой карте стрелку начертить…А потом идти придетсяЧерез горы и овраги,Так что прежде, человечек, выучись ходить…

Слова казались Олегу знакомыми. Как, впрочем, и многое в этом мире. Олег слушал, привалясь спиной к стене. Ему было не очень хорошо. Нет, беспокоили не бои — они как раз не очень пугали. Война на девяносто процентов состояла из бесконечной дороги и забот о еде, ночлеге, обуви… А временами возникало ощущение — очень неприятное и такое же отчетливое — что они, как муравьи, бегают по некоему макету. А кто-то беспристрастный и непонятный наблюдает за ними сверху. И решает, что с ними делать. Олега беспокоило и пугало, что до сих пор на сцене не появились САМИ данваны. Они сражались чужими руками, оставаясь недосягаемы. От этого в душу закрадывался страшок.

Олег не любил копаться в себе — как и большинство подростков, он очень редко старался понять причины своих поступков, действий и мыслей. Но, как опять-таки большинство подростков, он доверял своим ощущениям. С возрастом это качество почти все теряют, интуицию заменяет логика. А у этого безотказного оружия есть одна тупая сторона — тот факт, что в мире много НЕЛОГИЧНЫХ вещей. Интуиция же подростка почти безошибочна, она сродни чутью гончей. И сейчас Олег беспокоился. Нет, совсем не сильно — беспокойство было похоже на осадок в бокале с вином. Он не портит вкуса, запаха, цвета, букета. Он просто ЕСТЬ. Лежит на дне тоненькие коричневым слоем, почти невидимым и совсем неощутимым.

Но он ЕСТЬ.

Олег вспомнил картину Одрина — одну из тех, которые он видел и которые так ярко напоминали ему некоторые работы Вадима, Летний луг, мальчишки, играющие в войну… А под землей, в черноте, белыми штрихами нарисованы схватившиеся врукопашную воин и чудовищное существо. Олег не помнил названия картины, но хорошо помнил серьезно-азартные лица детей, думающих, что именно у них идет настоящая война…