Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич

Я не стал безрассудным. Все так же внимательно, как и всегда, посматриваю по сторонам, под ноги, вверх — опасность может прийти с любой стороны. Но при этом успеваю полюбоваться красивой бабочкой, цветком, еще чем-то, чего прежде за собой не замечал, полностью поглощенный тем, чтобы не пропустить смертельную опасность. И мое нынешнее состояние нравилось мне куда больше.

Людей убивают или, по крайней мере, значительно укорачивают им жизнь стрессы. Причем не те, когда сердцебиение зашкаливает за все мыслимые границы, — другие. Страх потерять работу, любимую девушку, вовремя не заплатить за ипотеку… их бесконечно много, причин для стресса. Все они мелкие, но именно они разъедают наш организм, как ржавчина разъедает металл. Даже у животных жизнь в неволе удлиняется чуть ли не вдвое, поскольку им ничто не грозит. И дело не только в том, что, состарившись, они становятся легкой добычей хищников.

Мои размышления перебил запах дыма. Сначала мне показалось, что я ошибся, спутав его с запахом какого-нибудь растения, здесь случается и не такое. Затем он стал сильнее, заставив не на шутку встревожиться. Чрезвычайно не хотелось бы попасть в лесной пожар. Особенно если он верховой, когда огонь перебирается с вершины на вершину с такой скоростью распространения, что от него чрезвычайно тяжело скрыться.

«Это не может быть пожаром, — размышлял я. — Слишком много влаги после недавнего затяжного ливня. А значит, огонь рукотворный. Отсюда следует: где-то недалеко есть люди. Правда, радоваться пока рано. Это могут быть и бандиты, и хуже того — перквизиторы. Игорь, тебе же не хочется, оставшись без умело ими содранной кожи, захлебываясь слезами от ужаса, путаясь и забывая слова, исповедаться, по какой именно причине сюда угодил? Нет? Ну тогда постарайся быть предельно осторожным. Поверь, это полностью в твоих интересах. Шанс встретить их не так велик: утверждают, что они обитают гораздо севернее. Но с твоим везением в последнее время вполне могут оказаться и они».

Встречаться с перквизиторами мне уже приходилось, и тогда спасло только чудо. И еще мощный ФН ФАЛ, от которого теперь осталась лишь полуметровая стальная трубка, годная только для того, чтобы жахнуть ею по голове зверька величиной с некрупную собаку.

Определить направление на место, где жгли костер, оказалось нетрудно. Запах дыма явно пришел ко мне вместе с бегущей водой ручья. Вверх по течению я и направился. Осторожно, пеняя себе за каждый изданный шорох. Сколько времени провел среди тех, кто в любом месте и в любой ситуации умеют шагать бесшумно, но сам так и не научился.

Сотня шагов, примерно столько же изданных в свой адрес проклятий, и вот уже среди деревьев стал различим колеблющийся огонек костра.

«Господи, хоть бы это оказались Грек и остальные!» — взывал я к тому, в кого никогда не верил. Держа наган наготове, я крался среди деревьев, готовый в любой момент громко сказать: «Гриша, что у нас сегодня на ужин?» Или задать стрекача, пригибаясь так, что грудь будет касаться колен. Или просто поздороваться с людьми, чей вид показался бы мне достаточно безопасным.

Ни того, ни другого, ни третьего не понадобилось. Я вошел в ручей и побрел теперь уже вниз по течению, стараясь ступать осторожно, чтобы не выдать своего присутствия плеском воды. С каким-то отрешением ожидал, что в любой момент в ноги вцепятся сотни мелких, но острых как бритва зубов местных пираний. От земных их отличает только то, что они все еще кистеперые, но не повадки держаться большими стаями и кровожадность.

Шел, стараясь держаться строго посередине ручья, хотя вода иной раз поднималась по грудь, а сам ручей раздавался далеко в стороны. И почувствуй я вдруг укус, у меня не будет ни единого шанса оказаться на берегу. То, что успел разглядеть возле костра, было куда страшнее.

Все три человека, в которых даже с полувзгляда можно определить опытных путешественников, были еще живы. Вокруг них валялось множество так необходимых мне предметов. Снаряжение, оружие, а над всё еще не погасшим костром висел котелок, от которого исходил запах подгоревшего варева. «А ведь стоило мне набрести на них полчаса назад, и тогда я бы был вместе с ними», — от этой мысли меня нервно передернуло.

Эти люди не были еще мертвы и некоторое время жить будут. Как утверждают — неделю. Пока их плоть не начнет расходиться во множестве мест и на свет не появятся уже взрослые геламоны, которые начнут подыскивать себе новых жертв, чтобы проникнуть в их тело, обездвижить и вывести в них личинок.

Я брел вниз по ручью, готовый ко всему. К острой боли, которая придет снизу. Или к вдруг возникшему жжению между лопаток, так похожему на укус шмеля или шершня: геламоны метят именно туда. Брел, надеясь успеть приставить к виску ствол револьвера, который был крепко зажат в руке.

Глава шестая

«Эмоциональное опережение — вот как это называется», — наконец-то вспомнил я. Состояние, когда чего-либо страстно ждешь или желаешь, а когда событие происходит, у тебя не остается никаких эмоций. Все они давно растрачены, потому что ты пережил их заранее.

— Дима, налить тебе еще?

Я кивнул: наливай. Прекрасно понимая, что еще одна тарелка похлебки точно будет лишней. На нее желудок отреагирует обязательно. Несложно догадаться, каким именно образом. Ну и пусть.

— А ты всегда так ходишь?

— Так — это как?

— Так, как сейчас? Без оружия, без рюкзака, в одиночку?

Пожимая плечами и держа лицо невозмутимым, я солгал:

— Чаще всего.

Жанна — девушка красивая, так почему бы и не порисоваться?

— И тебе не страшно?!

На этот раз ответил ей честно:

— Нет.

Весь мой страх похоронен в том месте, где должен был лежать сам, — на дне вымоины. А если что от него и оставалось, закончилось за те две недели, что брел сюда. Пока наконец не наткнулся на поселение, чтобы полностью убедиться: эмоциональное опережение действительно существует. Сколько я мечтал о том, что встречу людей? Фактически только этим и занимался. А в свободное время изо всех сил стремился выжить. Например, когда стая существ, чем-то похожих на земных медоедов, загнала меня на дерево.

Не стану отрицать: в тот момент мне просто повезло. Ближайшим деревом оказался не молодняк со стволом толщиной с руку, а местный патриарх. Такое сравнение напрашивалось само собой, потому что он был настолько грандиозен, что вокруг него вообще не имелось никакой другой поросли. Все что только можно он тянул из почвы своей мощнейшей корневой системой, не оставляя для других ничего. Потому и ветви у него начинались у самой земли. Будь по-другому, они оказались бы высоко-высоко. Там, где их не заслоняли бы от солнца ветки соседних деревьев.

Если бы в тот миг за мной наблюдали обезьяны, они обязательно бы позавидовали моей проворности, настолько быстро я оказался наверху. Так мы и просидели несколько дней, поглядывая друг на друга: снизу они на меня, а сверху я на них. На второй день мне в голову пришла показавшаяся на тот момент весьма неглупой мысль потратить один из двух оставшихся револьверных патронов. Его хватило, чтобы самая крупная тварь упала замертво. И только наблюдая за тем, как остальные рвут ее на части, понял — идея была самой бредовой. После того как они подкрепятся, им будет проще дождаться того, что, обессилев, я свалюсь с дерева. Если к тому времени не загнусь от жажды. Но для начала сойду от нее с ума.

Сейчас смешно, но чем только я не пробовал их отогнать! Соорудил лук, метал в них привязанный к свитой из порванной одежды веревке винтовочный ствол. И даже попытался из него пальнуть.

Замысел был прост. Привязать ствол к ветке, достаточно тонкой для того, чтобы можно было направить его на одну из тварей, вставить в него патрон, а затем разбить капсюль. Чем угодно, той же подошвой берца, предварительно вкрутив в нее что-нибудь металлическое, что заменило бы боек. Даже если не удастся попасть — грохот получится тот еще. Именно на нем и строился весь расчет.