Крестики и нолики - Мэлори Блэкмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужели я и правда так думаю?
Теперь я и сама не знала, как я думаю.
Глава 14
• Каллум
Не знаю, сколько я там просидел, глядя на закатное солнце, поджигавшее небо, на ночную мглу, все настойчивее скрывавшую свои тайны. Почему моя жизнь вдруг настолько осложнилась? Вот уже целый год я мог думать и даже мечтать только об одном – о поступлении в школу. В школу Сеффи. Я настолько сосредоточился на том, чтобы пройти в Хиткрофт, что не слишком задумывался, что же я буду делать, когда туда попаду. Я не задумывался, каково это – чувствовать себя настолько… незваным гостем. Да и зачем было стараться? Даже после Хиткрофта никто не примет меня на достойную работу. Ни один Крест никогда не поручит мне ничего, кроме самой унылой, самой черной работы, – к чему тогда все это? Но я хотел учиться. Ненасытная бездна внутри меня требовала, чтобы ее заполнили словами, мыслями, идеями, фактами и домыслами. Но если я получу образование, чем мне занять остаток жизни? Кем мне стать? Смогу ли я быть по-настоящему счастливым, зная, что мог бы сделать гораздо больше – стать кем-то гораздо значительнее, – только вот мне не разрешили?
Я изо всех сил пытался понять, как и почему возникло нынешнее мироустройство. Считается, что Кресты ближе к Богу. Так сказано в «Книге Добра». Сын Божий был темнокожим, как они, у него были такие же глаза и волосы. Так сказано в «Книге Добра». Но ведь в «Книге Добра» сказано много всякого. Например, «возлюби ближнего своего» и «поступайте с другими так, как хотите, чтобы они поступали с вами». Если вдуматься, в «Книге Добра» в целом говорится, что надо жить и давать жить другим. Тогда почему Кресты называют себя «богоизбранными» – и при этом обращаются с нами по-прежнему? Ладно, положим, мы больше не рабы, но папа говорит, что изменилось только название. Папа не верит в «Книгу Добра». Мама тоже. Они говорят, ее написали и перевели Кресты, поэтому, естественно, все в ней подано с их точки зрения. Но ведь истина есть истина! Нули… Само слово – и то обидное. Нуль. Ничто. Пустое место. Явно мы не сами придумали так себя называть. Это название нам дали другие. Но за что?
– Я не понимаю!
Крик вырвался у меня сам собой – от ярости и бешенства – и разнесся до самого неба и выше.
Я просидел там сам не знаю сколько, злобные мысли кружились, будто трупные мухи, голова трещала, грудь болела. И вдруг я разом стряхнул все это с себя. На меня кто-то смотрел. Я резко обернулся – и все мое тело вздрогнуло, будто от удара током.
Поодаль на песке стояла Сеффи – стояла совершенно неподвижно на самом ветру, от которого ее юбка и пиджак раздувались, словно паруса. Нас разделяло метров семь – или семь миллионов световых лет, это как посмотреть.
Потом Сеффи отвернулась и двинулась прочь.
– Сеффи, подожди!
Я вскочил на ноги и бросился за ней.
Она не замедлила шаг.
– Сеффи, пожалуйста, подожди!
Я догнал ее и развернул лицом к себе. Она вырвалась из моих рук, будто я был заразный.
– Чего тебе?
– Не надо так! – взмолился я.
– Как – так?
Я свирепо уставился на нее:
– Ты разве не собиралась тут посидеть?
– Вроде бы нет.
– Почему?
Сначала я решил, что она отмолчится.
– Я не сижу там, где меня не желают видеть.
Сеффи снова отвернулась. Я забежал вперед и преградил ей путь.
– Я это сделал ради тебя же!
Лицо ее на миг исказилось.
– Правда? Ради тебя или ради себя? Мы о чем сейчас говорим?
– Возможно, и то и другое, – признался я.
– Возможно, много одного и ничего другого, – возразила Сеффи.
– Ладно. Извини меня, пожалуйста. Довольна?
– И ты меня извини. До свидания, Каллум.
Сеффи снова попыталась обойти меня, но я стоял у нее прямо на дороге. Я был сам не свой от ужаса. Если она сейчас уйдет – конец всему. Вот странно: несколько часов назад я только об этом и мечтал.
– Сеффи, подожди!
– Чего мне ждать?
