Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Это страница 11. Вы помните, что в вашем присутствии Гитлер советовал Осиме, чтобы японцы вешали, а не расстреливали каждого американского летчика-террориста, и тогда американцы призадумаются прежде, чем совершать такие нападения. С этой точки зрения вы были согласны?

Риббентроп: Нет, я не был согласен с этим, и если это здесь написано, то это не моя точка зрения, не моя установка.

Файф: Теперь я хочу, чтобы вы сказали нам о своем отношении к СС. Вы на данной стадии процесса не хотите утверждать, что были лишь почетным членом СС. Ваш защитник утверждает на основании какого-то, видимо, недоразумения, что вы были лишь почетным членом СС. Это не соответствует действительности?

Риббентроп: Это не недоразумение, это действительно так и было. Я получил от Гитлера форму СС; я никогда никаких функций в организации СС не выполнял, но как посол и затем министр иностранных дел я, как это было принято, должен был получить определенный чин СС, я и получил чин фюрера СС.

Файф: Я утверждаю, что это совершенно неверно. Вы просили, чтобы вас приняли в СС еще до того, как вы стали чрезвычайным послом в мае 1933 года. Это правильно?

Риббентроп: Да, это мне известно, я всегда принадлежал к организации СС.

Файф: Вы только что сказали, что принадлежность к СС имела почетный характер, потому что Гитлер хотел, чтобы вы имели форму? Я вас спрашиваю: в мае 1933 года вы подали заявление о том, чтобы вас включили в ряды СС обычным путем? Не правда ли?

Риббентроп: Конечно, надо было подать заявление. Но дело обстояло так. Я несколько раз появлялся в своем огромном сером пальто, и после этого Гитлер оказал, что мне следует иметь форму. Когда это было, я сейчас не помню. Я думаю, что это было в 1933 году. Я и получил как посол соответствующий чин, а затем — как министр иностранных дел — я получил еще более высокий чин.

Файф: И в мае 1933 года, подав ходатайство, вы вступили в СС и получили не очень высокий ранг. Штандартенфюрера. Не так ли?

Риббентроп: Да, это правильно.

Файф: А оберфюрером вы стали лишь 20 апреля 1935 г., бригаденфюрером вы стали 14 июня 1935 г.; группенфюрером — 13 сентября 1936 г., обергруппенфюрером — 20 апреля 1940 г. До того как вы стали послом, вы состояли в СС в течение трех лет и получали повышение обычным путем, не правда ли?

Риббентроп: Да, но я никогда ничего не делал в СС и не выполнял никаких работ.

Файф: Вы просили, чтобы вас приняли в дивизию «Тотенкопф» — «Мертвая голова» СС?

Риббентроп: Нет, это неправильно.

Файф: Разве вы не помните, что получили от Гиммлера особое кольцо и кинжал дивизии «Мертвая голова»? Разве вы не помните этого?

Риббентроп: Нет, я не помню. Я никогда не принадлежал к дивизии «Мертвая голова».

Файф: Вы постоянно интересовались СС, начиная с 1933 года и во время войны, не правда ли? Кажется, ваша переписка с Гиммлером продолжалась, по крайней мере, до 1941 или до 1942 года.

Риббентроп: Да, это вполне возможно. Конечно, мы часто сталкивались с СС в самых различных областях. Это совершенно ясно.

Файф: И в особенности в области концентрационных лагерей, не правда ли? Вы хотите сказать, что вы не знали о том, что концентрационные лагери использовались в огромных масштабах?

Риббентроп: Я ничего об этом не знал.

Файф: Обернитесь. (Сзади свидетельского пульта — карта.) Это увеличение той карты, которая была представлена французским обвинением. Красные пятна — это концентрационные лагери. Я бы хотел, чтобы вы взглянули на нее. Теперь посмотрим, какое имеет значение различное местонахождение ваших резиденций. Одна резиденция, к северу от Берлина, — Зонненбург. Вы видите, где это приблизительно находится на карте?

Риббентроп: Да, из Берлина в Зонненбург на машине надо ехать примерно час.

Файф: К северу от Берлина?

Риббентроп: Нет, к востоку от Берлина.

Файф: Возьмем другую резиденцию. Вы сами недалеко от нее находитесь. Это ваш замок в Фушле. Это недалеко от границы и очень близко от группы лагерей, которые находились вокруг Маутхаузена. Смотрите вправо, вы видите группу лагерей Маутхаузена?

Риббентроп: Я под присягой утверждаю, что я впервые услышал о лагере Маутхаузен здесь, в Нюрнберге.

Файф: Теперь возьмем еще одно поместье. Вы говорите, что не часто там бывали, но обычно...

Риббентроп: Я могу ускорить дело, заявив вам, что я вообще слышал лишь о двух, нет, о трех концентрационных лагерях до того, как попал сюда. Это — Дахау, Ораниенбург и Терезиенштадт. Все другие названия я услышал здесь впервые. Терезиенштадт был лагерем, мне кажется, приютом для престарелых евреев, и представители Красного Креста несколько раз посещали этот лагерь. Другие названия лагерей я услышал здесь впервые, и это я хочу здесь совершенно точно установить.

Файф: Знаете ли вы, что вблизи Маутхаузена было тридцать три лагеря в различных местах, в сравнительно небольшом радиусе, и приблизительно сорок пять других лагерей, названий которых сам комендант не мог привести, потому что их было слишком много? И в этих тридцати трех лагерях было более чем 100 тысяч заключенных? И вы хотите оказать Трибуналу, что в течение всех ваших поездок в Фушле вы никогда не слышали об этих лагерях в Маутхаузене, где было заключено 100 тысяч человек?

Риббентроп: Это мне совершенно неизвестно.

Файф: Вы вновь посмотрите на эту карту. Вы были ответственным министром правительства этой страны с 4 февраля 1938 г. до поражения Германии в мае 1945 года — в течение семи с четвертью лет. И вы утверждаете перед этим Трибуналом, что министр этой страны, где существовали сотни концентрационных лагерей, мог знать только о двух лагерях?

Риббентроп: Это, может быть, удивительно, но это правда.

Файф: Я говорю, что это не только удивительно, но что это столь невероятно, что это должно быть неверно. Как могли вы не знать об этих лагерях? Вы с Гиммлером никогда не встречались?

Риббентроп: Нет, я никогда не разговаривал с ним о таких вещах. Все это держалось в строгом секрете, и мы только здесь услышали, что происходило там. Ни один человек не знал ничего об этом.

Файф: В своем письменном показании под присягой один германский чиновник из лагеря Освенцим показал, что в этом лагере было убито 4 миллиона человек. Вы хотите сказать Трибуналу, что вы об этом  ничего не знали?

Риббентроп: Мне об этом ничего не было известно.

Файф: Вы согласны с тем, что вы выступали за самое жестокое обращение с населением оккупированных стран?

Риббентроп: Я неправильно понял этот вопрос. Пожалуйста, повторите его. Я не помню, говорил ли я когда-нибудь что-либо об обращении с партизанами. Во всяком случае, я был против этого.

Файф: Тогда взгляните на документ Д-735. Это беседа между вами и Чиано в присутствии фельдмаршала Кейтеля и маршала 1Кавальеро в ставке фюрера после завтрака 19 декабря 1942 г. Если вы посмотрите на вторую страницу, то увидите место, где фельдмаршал Кейтель говорит итальянцу, что «район Хорватии должен быть очищен совместно действующими германскими и итальянскими войсками еще зимой, ввиду сильного английского влияния в этом районе. Фюрер заявил, что сербские заговорщики должны быть выжжены и что при совершении этого будут приняты жестокие меры. Фельдмаршал Кейтель после этого добавил, что все деревни, в которых будут обнаружены партизаны, должны быть сожжены. После этого министр иностранных дел заявил, что Роатта не должен покидать третьей зоны, но, наоборот, должен продвигаться, действуя в самом тесном сотрудничестве с германскими войсками. В этой связи фельдмаршал Кейтель попросил итальянца не считать использование хорватских войск в этой операции благоприятным для хорватов. Рейхсминистр иностранных дел заявил в связи с этим, что хорватский фюрер, с которым он побеседовал очень недвусмысленно, на 100 процентов готов договориться с Италией».

Такова была ваша точка зрения на то, что сербских повстанцев следовало выжечь?

Риббентроп: Я не понимаю вашего выражения «выжечь». Во всяком случае, их следовало держать под замком.

Файф: Это значит, что дотла надо сжечь их деревни.

Риббентроп: Где я это говорил? Я думаю, что я этого не говорил.

Файф: Это было точкой зрения фюрера. А было это также и вашей точкой зрения?

Риббентроп: Фюрер был очень строг в подобных делах, и я знаю, что время от времени соответствующие инстанции, также и военные инстанции, должны были издавать относительно этого строгие военные приказы. Борьба велась не на жизнь, а на смерть. Этого не следует забывать. Это ведь была война.

Файф: Вы говорите, что это не было вашей точкой зрения? Вашей точкой зрения не было, что так следовало обращаться с партизанами? Тогда посмотрите на этот документ, если вы отрицаете, что так обращались с женщинами и детьми. Это беседа с итальянским послом Альфиери 21 февраля 1943 г. В последнем абзаце говорится:

«Продолжая, министр иностранных дел Германии подчеркнул, что то, к чему привела политика Роатта в Хорватии, очень волнует фюрера. Со стороны Германии оценен тот факт, что Роатта хотел сберечь итальянскую кровь, но полагает, что он этой политикой как бы старался изгнать темные силы сатаны. Следовало уничтожить банды, включая мужчин, женщин, детей, чье существование угрожает жизням немцев и итальянцев — мужчинам, женщинам и детям».