Поцелуй во мраке - Кимберли Логан

Я бросился к ним. Разумеется, у меня не было никаких шансов, бандитов было слишком много. Я успел нанести несколько ударов тому, со шрамом, но силы были неравны. Впрочем, в тот момент я меньше всего думал о себе. Я надеялся, что смогу отвлечь на себя их внимание и мать успеет убежать.

Перед Дейрдре снова возникли картины далекого прошлого. О, она не могла выбросить из памяти тот день, она хорошо помнила Тристана. Он, словно коршун, бросился в толпу этих негодяев, но, разумеется, численный перевес был на их стороне. Дейрдре стало страшно, и она попыталась убежать, но один из помощников Флинта поймал ее и шутки ради заставил смотреть на драку. Вернее, на то, как избивали молодого человека. Хотя незнакомец был высоким и крепким, он не мог один противостоять стольким противникам. Он был жестоко избит, его лицо заливала кровь.

– В этот момент мерзавец со шрамом вытащил нож, – хрипло проговорил Тристан, – и стал приближаться ко мне.

Хотя граф мог сейчас вспомнить и ту девочку, что стояла поодаль и наблюдала за дракой, и узнать в ней свою спутницу, Дейрдре не смела прервать его. Он должен был рассказать ей все это, чтобы облегчить свою душу.

– А потом? Что случилось потом? – спросила она.

– Разумеется, мне следовало догадаться, что мать никогда не оставит меня и не убежит. – Тристан почувствовал, как его горло сжал болезненный спазм. – Она вырвалась из рук этих бандитов и бросилась ко мне. Вдруг стала падать, и я подхватил ее. А потом хлынула кровь. Ее было так много, она лилась отовсюду, и на земле вокруг нас появилась красная лужа. Я ничего уже не мог сделать. – Тристан наклонил голову. – Что было потом, я почти не помню. Все как будто заволокло туманом. Когда я через какое-то время огляделся вокруг, никого уже не было. Остался только тот, который убил ее. Это лицо я и сейчас помню во всех подробностях. Уродливый шрам через всю щеку, холодные щелки-глаза и наглая ухмылка. Ужасающая, чудовищная. Он был доволен собой, тем, что сделал. У меня возникло странное чувство, что этот человек – олицетворение самого зла. Потом он повернулся и спокойно пошел прочь.

Тристан посмотрел Дейрдре в глаза, его лицо было белым как мел.

– Моя мать скончалась у меня на руках.

Поддавшись порыву нежности, Дейрдре протянула руку и осторожно коснулась ладонью его лица. Провела пальцами по его щеке, потом по подбородку.

– О, Тристан, – прошептала она дрожащим голосом, на ее глаза набежали слезы. – Мне так жаль.

Казалось, ему было приятно ее прикосновение. Неожиданно виконтесса ощутила его теплое дыхание на полоске кожи между краем рукава и перчаткой.

– Мой отец так и не простил мне того, что я согласился поехать с ней в Тотхилл-Филдз в тот день. Да я и сам никогда не прощу себе этого.

Они сидели так близко друг от друга! Слушая его, Дейрдре наклонилась к графу, его красивые, чувственные губы были в нескольких дюймах от ее лица. При каждом толчке кареты ее колено касалось его крепкого, мускулистого бедра.

Дейрдре отвернулась и попыталась собраться с мыслями.

– Я понимаю, милорд, что на вашу долю выпало очень тяжелое испытание. Но как бы то ни было, все эти люди, живущие в трущобах, не виноваты в преступлениях, совершенных кучкой бандитов.

Лицо графа мгновенно приняло отчужденное выражение, оно словно окаменело.

– Все эти люди, живущие в Тотхилл-Филдз, заботятся только о себе, – холодно проговорил он, выпустив руку Дейрдре из своих ладоней. – Моя мать всю жизнь помогала им. Она верила им, а они убили ее. Давайте, миледи, оставим эту тему.

Дейрдре осторожно отодвинулась от Тристана, и он снова стал смотреть в окно. Его крепкий подбородок упрямо выдвинулся вперед. Нет смысла спорить с ним и что-то доказывать. Он уже сделал выводы. Что ж, такая точка зрения тоже имеет право на существование.

Виконтесса опустила глаза. Господи, только не дай ему узнать, что она была причастна к гибели его матери, про себя помолилась Дейрдре. Он просто возненавидит ее...

А она не в силах будет вынести его ненависти...

ГЛАВА 10

Черт возьми, но ведь они так ничего и не узнали! Тристан старался не поддаваться отчаянию. Но он был сильно разочарован, когда владелец маленького магазинчика в ответ на вопрос Дейрдре отрицательно покачал головой. Нет, он ничего не знает и никого не видел. Впрочем, сегодня они уже не раз сталкивались с подобным ответом. Граф с трудом сдерживал нарастающее беспокойство.

Леди Родерби спрашивала об Эмили и у уличных торговцев, и у владельца конюшни, находившейся поблизости от убежища Мауса, и у местных мальчишек. Она надеялась, что, кроме Мауса, кто-нибудь еще в этом квартале видел сестру графа. Но поиски ни к чему не привели, и Тристан уже начал сомневаться в том, что они ищут там, где следует.

Переминаясь с ноги на ногу, граф не слишком внимательно прислушивался к разговору Дейрдре с владельцем магазина. Он испытывал чувство стыда оттого, что позволил себе вспылить и показать свой гнев виконтессе. Вряд ли обитатели Тотхилл-Филдз захотят помочь им, с грустью размышлял Тристан, но это, разумеется, не повод, чтобы обвинять всех и каждого в смерти матери. Но она должна понять, что его подозрительность оправданна, имеет под собой реальную почву, а потому простительна.

Глядя сейчас налицо своей спутницы, он вспомнил, как еще совсем недавно, когда они ехали в карете, она сидела так близко от него, его щеки касалось ее легкое дыхание, он ощущал тонкий клубничный аромат, исходящий от медных, чуть вьющихся волос. И он неожиданно для себя вдруг рассказал ей о гибели своей матери. Не стоило делать этого, но он почему-то не мог остановиться.

Тристан снова бросил взгляд на Дейрдре. Что такого было в этой женщине, что заставило его открыться перед ней? Он никогда и ни с кем не обсуждал эту тему, даже с Арчером. Лишь его отец знал о гибели матери в подробностях. Но виконтесса почти мгновенно расположила его к себе. Всего лишь нежное прикосновение и пара ласковых слов...

Стоило графу вспомнить тот момент, когда пальцы Дейрдре скользнули по его щеке, как кровь бросилась ему в голову. Тристану показалось, что он вот-вот задохнется. Ему хотелось поцеловать эту бледную полоску кожи на ее руке, приложить губы к голубоватой вене и почувствовать ее пульсацию. Но последние слова виконтессы хлестнули его, словно пощечина. Между ними существует барьер, который невозможно перейти ни при каких обстоятельствах и который никогда не позволит им сблизиться. И дело здесь даже не в Эмили и не в его тетке, с которой случится апоплексический удар, узнай она о его связи с леди Родерби. Проблема в том, что Дейрдре всегда думает о людях лучше, чем они есть, а он – хуже. Они на разных полюсах.