Умри, если сможешь (СИ) - Лучан Борисов

class="p1">— Подожди, я первая, — она усмехнулась. — В конце концов, нам, женщинам, не привыкать в случае опасности прикрывать мужские задницы. Тем более она у тебя голая, если ты забыл.

Андрей вспомнил что он действительно в короткой больничной рубашке и досадливо поморщился.

— Сиди! Им нужен я. Заметишь, что-то идёт не так, разворачивайся и уезжай. Может, подфартит и тебе удастся прорваться, — сказал он вполголоса.

Жанна возмущённо посмотрела на него, она явно намеревалась геройствовать до конца.

— Док, не будь дурой! Кто-то должен рассказать Лапочкину, что здесь произошло. Поняла?

— Поняла, — неохотно согласилась Жанна и положила автомат на колени. — Всё же сначала я тебя подстрахую.

«Вот дурёха! Это же спецура. Убьют — не заметишь», — подумал Андрей, но спорить не стал. Проклиная больничную рубашку, он спрыгнул на асфальт.

В знак узнавания «Джеймс Бонд» кивнул ему, но руку не протянул.

— Садитесь в джип, — распорядился он и подошёл к «газели». — Доктор, вы тоже поедете с нами, — и он по-джентльменски протянул Жанне руку.

Она посмотрела на него, затем на Андрея, и вышла из «газели».

— Госпожа Слоневская, вам бы играть Сару Коннор, — улыбнулся оперативник, с восхищением глядя на девушку, которая действительно походила на воинственную героиню из «Терминатора». Правда, босые ноги несколько портили это впечатление.

«Дура она, а не Сара Коннор! Велел же сидеть в машине и пока не высовывать носа», — сердито подумал Андрей и, не глядя на Жанну, направился к джипу.

— Давайте ваш автомат, при таком-то количестве охраны он вам ни к чему, — услышал он голос оперативника, как ему показалось, слащавый до невозможности.

«Наверняка развесила уши и отдала», — решил он.

— Полно злиться! — Жанна догнала его и пошла рядом. Автомата при ней не было. — Не сидеть же мне в машине, ожидая, когда вытащат силком, а стрелять по своим как-то нехорошо.

Андрей покосился на неё.

— Нехорошо, — признал он. — Я постоянно забываю, что ты гражданское лицо.

— Вот именно!

— Ладно, не бери в голову. Может, так оно и лучше. Всё равно шансов было один на миллион. Но мне обычно везёт, вот я и понадеялся.

— Что твоё везение перейдёт ко мне?

— Была такая надежда.

— Это так не работает. На, держи, — Жанна вручила ему блестящий пакетик.

«Слава богу! Хоть есть чем прикрыть срам», — обрадовался Андрей и без промедления завернулся в спасательное одеяло.

— Спасибо, док! — поблагодарил он и, открыв дверцу джипа, забрался внутрь.

В салоне машины на него пахнуло кожей и дорогим одеколоном. «Красиво живут, господа контрразведчики», — подумалось ему.

— Подвинься, расселся тут, — Жанна плюхнулась на сиденье рядом с ним. — И не думай, что я бегаю за тобой. Я врач, и мой долг сопровождать тебя.

— Именно так я и подумал… что я — твой долг, — пряча улыбку, сказал Андрей.

— Ну-ну! Ври дальше, — привстав, она глянула через лобовое стекло джипа. — Кажется, полиции объяснили, что она не тех ловила, и теперь бравые полицейские сматывают удочки. Интересно, куда девались остальные наши преследователи?

— Мерседес с иностранной агентурой отчалил ещё на полпути, когда мы повернули обратно. Видимо, пиндосы получили сообщение, что дело швах, и не стали рисковать. Шестёрки некоторое время ещё гнались за нами, пока Ми-28 их не разогнал. До последнего за нами ехала только одна машина, в расчёте, что всё же успеет перехватить нас, прежде чем явится подмога.

— Это же полиция! — возмутилась Жанна. — Не может быть, чтобы нас отдали каким-то неизвестным типам!

Андрей покачал головой.

— Уверен на все сто, что в этой машине сидел высокий полицейский чин. Он бы приказал, и никто бы даже не пикнул. Думаю, он и сейчас поблизости отирается, под видом проверки хода операции. Когда началась заварушка с вертолётом, он начал стрелять по своим подельникам, мол, я здесь ни причём.

— Проклятая коррупция, — вздохнула Жанна.

— Это не коррупция, это предательство. Таких нужно судить военно-полевым судом и стрелять сразу же после приговора, — последовал жёсткий ответ.

«Джеймс Бонд», собирающийся сесть за руль, услышал эти слова и его губы тронула ироничная улыбка.

«Ну да, я уже не тот инфантильный идиот, которому где корыто с хрючевом, там и родина. Видя, какой беспредел творится относительно России, любой бы на моём месте обзавёлся имперскими взглядами», — раздражённо подумал Андрей.

— Михаилу Николаевичу можно позвонить? — спросил он.

Оперативник протянул ему телефон.

— Говорите, только кратко.

Лапочкин был уже на линии и сразу отозвался.

— Где Смирнова? — спросил он первым делом.

— Погибла, — коротко ответил Андрей.

— Подробности! — потребовал Лапочкин.

— Снайпер. Пуля в лоб. Возможно, Barrett, 50 калибр, но я не коронер. Смирнова была за рулём, пришлось вытолкнуть. Примерно сто пятый километр. Поблизости была камера, но не уверен, что работает. Жанна Слоневская со мной, — сообщил Андрей.

— Езжайте на известную тебе квартиру и сидите там, пока идёт зачистка. Ключи возьми у майора Рябова.

— Понял, — Андрей помедлил. — У Сергея всё в порядке?

— Да.

— А у Даши?

— Да. Всё, конец связи. Дай телефон Рябову, — нетерпеливо сказал Лапочкин. В его голосе отчётливо слышались усталость и раздражение.

«Вот чего сразу злиться? Я же не ради приличия спрашиваю», — Андрей протянул телефон оперативнику и тот, выслушав указания, вытащил из бардачка ключи, пистолет и коробку патронов.

— Держите, — сказал Рябов.

Памятуя старую обиду, с ним он был по-прежнему вежлив и на «вы». А вот с Жанной, к досаде Андрея, он вёл себя совсем иначе.

— Доктор, я бы дал вам автомат, вы с ним прикольно смотритесь, но начальство не поймёт, — с улыбкой сказал Рябов.

— Бог с ним, — отмахнулась она. — Действительно, зачем мне оружие, когда я под защитой стольких Джеймсов Бондов.

Услышав это, Андрей сдавленно хрюкнул, но тут же напустил на себя серьёзный вид.

— Верно мыслите, — покосился на него Рябов и протянул ей руку. — Будем знакомы, Кирилл Рябов.

Ответив на рукопожатие, Жанна приветливо улыбнулась.

— Рада знакомству, Кирилл. Думаю, мне нет нужды представляться?

Рябов тут же её заверил, что теперь её имя навечно в его сердце и что отныне он будет с её именем ложиться и вставать, как в одном известном стихотворении. И он с чувством продекламировал:

В оконном стекле отражаясь,

по миру идет не спеша

хорошая девочка Жанна[1].

Да чем же она хороша?

Спросите об этом мальчишку,

что в доме напротив живет.

Он с именем этим ложится

и с именем этим встает.

Недаром на каменных плитах,

где милый ботинок ступал,

«Хорошая девочка Жанна», –

в отчаяньи он написал.

Не может людей не растрогать

мальчишки упрямого пыл.

Так Пушкин влюблялся, должно быть,

так Гейне, наверно, любил.

Польщённая девушка заулыбалась.

— Кирилл, вы льстите мне. Я не заслуживаю