У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Из морозилки достала кусочек свинины с небольшой косточкой. Быстро покромсала четверть кочана капусты. Заметила забытые смородиновые веточки на подоконнике. Налила воды в самовар и включила его в сеть. Сполоснула заварочный большой чайник. Мелко порезала веточки смородины и бросила на дно, затем насыпала чай. Когда самовар вскипел, заварила и прикрыла полотенцем, чтоб настоялось. На подносе расставила чашки с блюдцами, тарелку с печеньем, пряниками и сухарями, сахарницу. Разлила чай и вынесла в холл. Аромат смородины затопил помещение:

— Прошу к столику! Чай со смородиновыми прутиками. Олег, сколько сахара? Имеются печенье, пряники и сухари.

— Сахара две и давай пряник.

Она села рядом с ним на диван. Поставила чашку с блюдцем перед полковником. Взявшись за его руку, осторожно положила ее на край блюдца. Он сам нашупал ручку у чашки и медленно приподнял ее. Из чашки плеснулось. Марина попросила:

— Подожди, я принесу еще одну чашку и разолью чай пополам, а то ты ошпаришься. Извини, не подумала раньше.

Попили чая. Женщина сказала, собирая посуду:

— Завтра, если встанете, да меня не будет, еда в русской печи. Я сготовлю. Секрет тут один — прежде, чем в тарелку плюхнуть, перемешай. За меня не беспокойтесь. Помою посуду и спать лягу. Можете сидеть, сколько вам заблагорассудится. Вы мне не мешаете.

Мужики посмотрели на часы и начали вставать:

— Да и нам пора на боковую. Времени-то почти одиннадцать.

Пока Марина мыла посуду, Володя Виталис увел Шергуна наверх. Степанова выключила свет. Поднялась на второй этаж. Вошла в комнату Олега и принялась раздеваться. Тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Полковник лежал в постели, по пояс укрытый одеялом и молчал, слегка повернув голову в ее сторону. Марина присела рядом. В лунном свете было хорошо видно серьезное выражение его лица. Она прошептала:

— Мне уйти? Ты такой странный.

Его рука приподняла одеяло, а твердо сжатые губы чуть приоткрылись:

— Нет. Я думал, что мне хорошо и спокойно уже вторые сутки за это время. Чувствую, что нужен и мной не тяготятся. Я почти прежний. По своей квартире ходил мрачный, постоянно что-то искал и не мог найти. Я несколько раз принимался обдумывать мысль о самоубийстве. Удерживала память, как ты меня слепого, выводила из лагеря. Думал, «Маринка спасала, а я, как мокрая курица с окна прыгну». Вот так и выдержал. Ты хоть вспоминала обо мне?

Марина прильнула к нему всем телом, несколько раз поцеловала лицо и невидящие глаза. Он почувствовал мокрые щеки и лишь крепче прижал ее к себе. Женщина наконец сумела заговорить:

— Думала. С Кизляра прилетела, о тебе спросила. Бредин не сказал, в каком виде я явилась в Москву? Бушлат изодран, плечо перевязано, морда черная и в крови, скула опухла, руки разбиты. Рукопашная была, Олег. Из группы двое погибло. Эта сволочь, Радуев, на нашем участке прорывался, а навстречу другой отряд шел. Мы дрались в котле. Только сели в Дуба-Юрте, Гена несется и я на Моздок. Оружие успела Огареву в руки сунуть, а то бы с ним прилетела. Генерал в шоке был, когда увидел мой видок. Медики и косметологи в два дня красотку слепили. Плечо, правда, до сих пор с нитками. Еще не сняли, зажило и чешется.

— Которое плечо?

— Правое. Ты в бане не почувствовал, так как слишком нервничал.

Шергун дотронулся до плеча, провел ладонью и действительно обнаружил торчащие хирургические нитки. Вздохнул:

— Марина, может тебе прекратить в Чечне воевать? В Москве для тебя тоже дела найдутся. И не менее опасные. Генерал не откажется взять тебя в штат и с квартирой поможет.

— Я буду иметь это в виду, когда решу завязать с явной войной и перейти на нелегальную. Но не сейчас, Олег, не сейчас…

Полковник перевернулся на бок. Уперся локтем левой руки в подушку:

— Помнишь, я вот так смотрел… Ты в голубом свете статуей казалась…

Степанова потянула его к себе:

— Помню…

В пять утра Марина выскользнула из объятий Шергуна, постаравшись не разбудить его. Забрала со стула свои вещи. Бесшумно прокралась в свою комнату и надела брюки от камуфляжа, носки и тенниску. Прихватив винтовку, бушлат, свитер и шапку, спустилась вниз. Оставив верхнюю одежду и оружие на диване в холле, привела себя в порядок. Затопила печи.

Пятнадцать минут седьмого, вышла из дома, заперев мужиков на замок. Закинула брезентовую сумку через правое, а винтовку через левое плечо наискосок. Подхватила лыжи с палками на плечо и направилась к калитке. Отперла и вышла на дорогу. Стояла тишина. Улица была пустынна. Марина пошла к лесу. Добравшись до первых, запорошенных инеем елей, закрепила лыжи и решительно направилась вперед. В лесу сумрак был более густым, но женщине было не привыкать к темноте и она прекрасно видела все вокруг.

Прошла километра полтора, все дальше удаляясь в лес. Становилось все светлее. Наконец она заметила свежий заячий след. Освободила винтовку от чехла и вставила оптику в пазы. В чехол забила лыжные палки и вновь повесила его за спину. Огляделась вокруг. Пошла по следу, внимательно вглядываясь в деревья и кусты, держа винтовку наготове.

К первому следу присоединился еще один. Впереди находилась небольшая поляна с молодой порослью осинок и рябинок. Марина встала на краю, укрывшись стволом дуба и принялась в оптику оглядывать другой край. Крупный заяц выскочил из-под нависавшей над самой землей еловой лапы. Встав на задние лапы и перебирая длинными ушами, зверек слушал лес и тишину. Человека он пока не чуял. Марина нажала на курок, целя в голову.

Выстрел в спящем зимнем лесу был подобен грому. Он уронил косого в снег. С окрестных елок обвалились сугробы и лапки сразу поднялись вверх. С березки ссыпался весь иней и ветви, несколько секунд назад серебристые, почернели. Женщина подошла к добыче. Пуля прошила голову насквозь. Крови почти не было. Сдавив живот зверьку, отжала мочу на снег, чтоб не испортить мясо потом.

Быстро достала нож, сделала надрез за ушами и под подбородком зайца, круговые надрезы на лапках и возле хвоста. С трудом просунула два пальца под шкурку возле головы, уцепившись другой рукой за голое мясо возле шеи. Применив силу, сняла пушистый мех, как чулок.

Она с детства усвоила, что снимать шкурку лучше сразу, пока зверек теплый. Потом сделать это будет гораздо труднее. На морозе теплое мясо дымилось. Марина перерезала заячье горло и спустила кровь. Немного подержала за задние лапы. Спокойно глядела, как алые капли падают в снег. Забила в полиэтиленовый пакет. Шкурку завернула в другой пакет. Засунула добычу в сумку и двинулась дальше. День вступил в права и стало совсем светло.

Вскоре наткнулась еще на один след. Минут двадцать шла по нему. Заяц, видимо, почуял, что его догоняют и сделал огромный скачок в сторону, называемый охотниками «заячьей петлей». След пропал. Марина начала изучать в оптику все возможные укрытия впереди, но ничего не обнаружила, кроме продолжения пропавшего следа метрах в трех от нее. Свернула в сторону и пошла дальше. Заячьих следов становилось все больше, но большинство было старыми. Лисий след неожиданно пересек путь женщины. Тонкая цепочка тянулась в густой, но низкорослый ельник.

Лиса Марину не заинтересовала и она двинулась дальше. Заяц выскочил неожиданно, всего в каких-то десяти метрах. Прыгнул было дальше, но Степанова не дала ему уйти. Второй выстрел разорвал лесную тишину. Косой подскочил вверх и рухнул, разбрызгивая кровь из разнесенного пулей горла. Он дергался на белом снегу в последних конвульсиях. С шорохом упал снег с деревьев и кустов. Эту тушку постигла та же участь, что и первого зайца.

Степанова посмотрела на часы. Было уже половина девятого утра. Она развернулась и направилась назад по прямой. Винтовку прятать не спешила, лишь спрятала оптику. Так и несла оружие в руках, готовая в любую минуту выстрелить. Из-под снега выглядывало что-то красное и Марина подъехала посмотреть. Это была засыпанная снегом согнувшаяся рябина. Прикладом винтовки Степанова стукнула по стволу и дерево чуть приподнялось. Кистей было больше десятка. Она обрадовалась и сорвала самые лучшие, для Олега. Сложила в карман бушлата. Не спеша, тронулась дальше.

Через полчаса до нее донесся шум мотора. Впереди была дорога. Марина сбросила чехол с плеча. Вытащила палки и забила на их место винтовку. Закинув за спину, подошла к наезженной трассе. Срезала несколько длинных упругих веток ивняка. Сразу попробовала сломить одну. Прут гнулся, но не ломался. Женщина довольно кивнула собственным мыслям.

Съехав на обочину, широкими шагами рванула к даче. Не доезжая до нее метров сто, остановилась и сняла лыжи. Это она сделала на случай, если лесник слышал выстрелы и решит пройти по следам, чтобы найти браконьера. Забросив лыжные принадлежности на плечо, вышла на укатанную дорогу, чтоб не осталось следов. Дошла до калитки и вошла во двор. Отперла дом. Поднялась на крыльцо и влезла в прихожую.