Нож сновидений - Роберт Джордан

«Не стану отрицать, мне было бы приятно нанести Белоплащникам поражение», – сухим тоном сказал Балвер, – «но, говоря на чистоту, я чувствую благодарность к Галаду Дамодреду». – Возможно, его ненависть была обращена непосредственно лично на Валду. – «Все равно, мне нечего вам тут посоветовать. Основные события скоро начнутся в Майдене, если уже не начались. Сомневаюсь, что у вас есть в запасе хотя бы день. Даже если бы у меня было что сказать, милорд, я бы все равно не осмелился. Я очень люблю леди Фэйли».

«Как знаешь», – ответил ему Перрин. – «Генерал Знамени, вы сказали, что у вас две новости?»

Шончанка взяла предложенный Бриане кубок с вином и посмотрела прямо на него так, что стало совершенно ясно, что она избегает смотреть в сторону остальных, находящихся в шатре. – «Мы можем остаться наедине?» – тихо попросила она.

Берелейн скользнула через ковер к нему и положила свою руку поверх его и улыбнулась. – «Мы с Анноурой не возражаем», – сказала она. Свет, как кто-то мог поверить, что между ними что-то есть? Она как всегда была обворожительна, это правда, но из ее запаха уже так давно исчез аромат охотящейся самки, что он уже почти его забыл. Теперь основу ее запаха составляло терпение и решимость. Она убедилась, что он всерьез любит Фэйли и только ее, и настроилась ее освободить не меньше, чем он сам.

«Вы можете остаться», – ответил он. – «В независимости от того, что вы должны сказать, Генерал Знамени, вы можете сказать это в присутствии всех этих людей».

Тайли колебалась, косясь в сторону Анноуры. – «Есть еще два больших отряда Айил, которые направляются к Майдену», – неохотно выдавила она. – «Один находится к юго-востоку, второй к юго-западу. По оценке морат’ракен, они могут оказаться здесь через три дня».

Внезапно у Перрина зарябило перед глазами. И он почувствовал, словно он сам стал частью этой ряби. Бриане закричала, выронив кувшин. Мир снова вздрогнул, и Берелейн сжала его руку. Рука Тайли застыла в странном жесте – большой и указательный палец изогнуты полумесяцем. Все в третий раз накрыло рябью, и Перрину показалось, будто он соткан из тумана, и будто сам мир был туманом, колышимым на ветру. Берелейн задрожала, и он утешительно ее приобнял. Она вцепилась в него, дрожа всем телом. Шатер наполнился тишиной и страхом. Он услышал вопли снаружи, и они тоже были пронизаны страхом.

«Что это было?» – наконец произнесла Тайли.

«Не знаю», – лицо Анноуры оставалось спокойным, но голос дрожал. – «Свет, я даже понятия не имею».

«Не имеет значения, что это было», – сказал им Перрин. Он проигнорировал их взгляды. – «В три дня все должно быть закончено. Вот, что имеет значение». Фэйли – вот, что имеет значение.

Солнце еще не добралось до полудня, но Фэйли уже ощущала беспокойство. Вода для утренней ванны Севанны – теперь она принимала ванну дважды в день! – еще не достаточно нагрелась, и всем грозила порка, хотя им с Алиандре нужно было просто потереть женщине спину. Уже с самого восхода больше двух десятков мокроземцев гай’шан пожелали принести присягу верности. Трое предложили начать восстания, указывая на то, что гай’шан в лагере гораздо больше, чем Шайдо. Но вроде прислушались к ее словам о том, что почти все айильцы умели обращаться с копьями, тогда как гай’шан большей частью состояли из бывших фермеров и ремесленников. Немногие из них вообще держали оружие в руках, и еще меньше тех, кто знал, как им пользоваться. Вроде прислушались, но впервые случилось так, что подобное предложение поступило сразу после принесения клятвы. Обычно оно поступало спустя несколько дней блужданий вокруг да около. Но давление возрастало. Если она не сумеет помешать, будет резня. А теперь еще и это…

«Это же просто такая игра, Фэли Башир», – сказал ей возвышавшийся над ней Ролан, когда они шли по одной из превратившихся в болото улиц между палатками Шайдо. Он выглядел удивленным, и его губы изогнулись в небольшой улыбке. Определенно, он красавчик.

«Ты сказал, игра в поцелуи», – она поправила моток полосатых полотенец, повешенный на руку, чтобы отвлечь его внимание. – «У меня есть дела, и нет времени на игры. Особенно в поцелуи».

Она заметила несколько айильцев, некоторые из них уже в этот ранний час были пьяными, но большей частью на улице были мокроземцы в грязных одеждах гай’шан или дети, счастливо плещущиеся в грязных лужах, оставшихся после ночного ливня. Улица была просто забита мужчинами и женщинами в испачканных белых робах с корзинами наперевес, либо с ведрами или горшками в руках. Кто-то и в самом деле шел по делам. Но для такого огромного числа гай’шан в лагере не было работы, но это не останавливало Шайдо, если они только замечали кого-то слоняющегося без дела, или что у кого-то оставались чистые руки в белоснежных рукавах, и мигом находили для такого человека поручение. Чтобы избежать необходимости рыть бесполезные ямы в чавкающей земле и не скрести и без того чистые горшки многие гай’шан брали в руки какие-нибудь вещи и носили их с собой, чтобы со стороны выглядело так, будто они были чем-то заняты. Это не могло помешать, если находилась настоящее дело, но позволяло избежать бесполезных поручений. Что касается Фэйли, то с большей частью Шайдо ей не нужно было опасаться подобных поручений, потому что она носила широкую золотую цепочку на талии и ожерелье на шее. Но для Хранительниц Мудрости пояс и ожерелье ничего не значили. Для них она много раз драила чистые горшки. И много раз была наказана за то, что не могла в это время откликнуться на призыв Севанны.

«Мы могли бы начать с игры в которую играют дети», – сказал он. – «Хотя там фанты бывают довольно смущающими. Во взрослой игре все фанты забавные. И проигрыш, порой, не менее приятен, чем выигрыш».

Она не смогла сдержать смех. Мужчина все о том же. Внезапно она увидела спешащую в ее направлении через толпу Галину, которая придерживала свое белое шелковое платье повыше, чтобы не испачкать. Ее глаза лихорадочно обшаривали толпу. Фэйли слышала, что сегодня утром ей, наконец, разрешили снова одеться. С золотым поясом и ожерельем с огневиками она никогда не расставалась. Волосы на ее голове едва отросли на дюйм, но на голове красовался красный ободок. Вряд ли она сама захотела его носить. Только безвозрастное лицо Галины убеждало Фэйли, что женщина и в самом деле Айз Седай. Во всем остальном, все, что касается женщины представлялось сомнительным, кроме очевидной опасности, которую представляла женщина. Галина ее заметила и встала как вкопанная, теребя руками платье. Айз Седай, без сомнения, изучала Ролана.

«Мне нужно об этом поразмыслить, Ролан», – она не хотела прогонять его раньше времени, пока не убедилась, что Галина ищет именно ее. – «Мне нужно время».