Волшебный корабль - Робин Хобб

— Я — Уинтроу Вестрит из торгового семейства Вестритов, живущего в Удачном. И ты стоишь на палубе живого корабля Проказница, также являющегося членом семейства Вестритов.

К его некоторому удивлению, ему ответил не здоровяк, а стоявший рядом с ним высокий, очень бледный мужчина.

— Капитан Кеннит — это я. Ты говорил с моим высокочтимым старпомом, Соркором. Корабль же, принадлежавший тебе, отныне принадлежит мне.

Уинтроу смерил его взглядом… и от потрясения на некоторое время утратил дар речи. Как ни притерпелось его обоняние к вони страдающих человеческих тел — он явственно ощутил исходивший от этого человека запах тяжелейшей болезни. Он посмотрел на обрубок капитанской ноги, заметил костыль, заметил опухшую культю, распиравшую ткань штанины. А когда вновь посмотрел в бледно-голубые глаза Кеннита, то отметил, какими большими они кажутся на смертельно исхудавшем, с заострившимися чертами лице, как лихорадочно они горят. И когда Уинтроу заговорил снова, он повел речь мягко, как и положено обращаться к умирающим:

— Этот корабль никогда не будет твоим. Это живой корабль. И принадлежать он может только кому-нибудь из Вестритов.

Кеннит сделал короткое движение рукой в сторону Кайла:

— Тем не менее вот этот человек утверждает, что владелец — именно он.

Отец Уинтроу как-то еще умудрялся стоять, и притом почти прямо. Он не позволял себе показать им ни страха, ни физической боли. Он ничего не сказал своему сыну. Он просто ждал.

Уинтроу ответил, тщательно подбирая каждое слово:

— Владелец — да, в том смысле, в каком кто-либо может обладать вещью. Но на самом деле корабль мой. Хотя я не претендую на владение. Не более, чем отец может претендовать на «владение» своим ребенком.

Капитан Кеннит окинул его пренебрежительным взглядом:

— Больно ты соплив, по-моему, чтобы рассуждать об отцовстве. А судя по отметине на физиономии, я бы скорее сказал, что это корабль владеет тобой. Насколько я понял, твой отец породнился со старинным семейством через женитьбу, так что ты принадлежишь к ним по крови?

— Да, — ровным голосом ответил Уинтроу. — По крови я Вестрит.

— Ах вот как? — И опять тот же жест в сторону Кайла. — В таком случае, нам необходим только ты, но не твой отец. — И Кеннит вновь повернулся к Са'Адару: — Можете его забирать, как вам того хотелось. И тех двоих — тоже.

Тотчас же послышался всплеск, и за бортом взревел змей. Уинтроу оглянулся и увидел, как двое «расписных» выкидывают за борт второго моряка-джамелийца. Тот с воплем полетел вниз… лязгнули челюсти белого чудища, и крик оборвался. На крик самого Уинтроу — «Погодите!!!» никто не обратил никакого внимания. Проказница заголосила в страхе и принялась кулаками отмахиваться от змеев, подобравшихся слишком близко, — впрочем, недостаточно близко, чтобы она могла дотянуться… А «расписные» уже изготовились схватить отца Уинтроу. И Уинтроу ринулся вперед — не на них, на Са'Адара.

— Ты пообещал им жизнь! — прокричал он, хватая жреца за грудки. — Ты говорил, что, если они помогут кораблю выстоять в бурю, ты их оставишь в живых!

Са'Адар лишь пожал плечами и усмехнулся, глядя на него сверху вниз:

— Не я приказал убить их, мальчик мой, а капитан Кеннит. Его данное мной слово ни к чему не обязывает.

— Видно, таково твое слово, что вообще никого ни к чему не обязывает! — выкрикнул Уинтроу яростно. И крутанулся к «расписным», схватившим его отца: — Руки прочь!

Они точно не слышали. Кайл тщетно пытался отбиваться — его подхватили и потащили к фальшборту. Уинтроу знал, что бросаться на помощь бесполезно, против этих людей он все равно ничего поделать не сможет. Он снова повернулся к капитану Кенниту и быстро проговорил:

— Вели отпустить его! Ты же видел, как корабль относится к змеям! Если ты бросишь им члена ее семьи, Проказница вконец разъярится!

— Вне всякого сомнения, — ответил Кеннит лениво. — Но ведь по крови он ей не родственник, так? Ничего переживет…

— Зато я не переживу! — яростно рявкнул Уинтроу. — И вскоре ты убедишься — если порезать одного из нас, мы кровоточим оба!

Его отец еще боролся за жизнь, но молча, и силы его убывали, да, правду сказать, немного их и осталось. За бортом несыто трубил белый змей. Физически Уинтроу ничего не мог противопоставить ни «расписным», ни пиратам. Но вот что касается самого капитана…

Мгновенным движением, словно бросающаяся змея, Уинтроу сгреб Кеннита за кружевную грудку рубашки. И рванул его к себе, так что костыль со стуком свалился на палубу, а не ожидавшему этого Кенниту пришлось ухватиться за Уинтроу, не то и он свалился бы на палубу. Резкое движение вырвало у него болезненный вскрик… Могучий старпом с рыком устремился на выручку…

— Назад! — заорал Уинтроу. — И вели им остановиться! Не то я так лягну его по больной ноге, что ошметки по всей палубе разлетятся!!!

— Остановитесь! Отпустите капитана Хэвена! — приказ отдал не Соркор, это крикнула женщина-тигрица. «Расписные» замерли, неуверенно поглядывая то на нее, то на Са'Адара.

Уинтроу не стал тратить время на переговоры с ними. Капитан Кеннит едва только не терял сознание в его хватке. Уинтроу еще раз хорошенько встряхнул его и зарычал ему прямо в лицо:

— Ты горишь в лихорадке, и пахнет от тебя разложением! Ты стоишь на одной ноге, но, конечно, можешь одним словом убить и моего отца, и меня. Только знай, что в этом случае моим кораблем тебе не владеть — через денек-другой и ты сам последуешь за нами на дно морское. И с тобою все, кто останется на палубах Проказницы. Уж мой корабль сумеет о том позаботиться! Так что лучше нам с тобой договориться полюбовно…

Капитан Кеннит медленно поднял руки и ухватился за оба запястья Уинтроу. Мальчику было все равно — пусть хватается. Одно движение Уинтроу могло причинить пирату настолько непредставимую боль, что у него, возможно, прямо тут и остановилось бы сердце. И Кеннит это осознавал — Уинтроу понял это по его лицу. У него и так уже весь лоб был осыпан крупными бусинами пота. Еще вниманием Уинтроу на какой-то миг завладел очень странный браслет на запястье пирата: деревянное личико, выглядевшее уменьшенным портретом самого Кеннита, глядело на него и кривилось в предвкушающей улыбке… Уинтроу не стал играть с ним в гляделки. Он посмотрел на самого Кеннита, устремив взгляд в холодную глубину его глаз. Пират ответил ему тем же. Это был человек, которого ох и непросто сломать…

— Ну? Что скажешь? — требовательно спросил Уинтроу, сам понимая, что еще немного — и голос предательски задрожит. — Будем договариваться?

Губы пирата едва-едва шевельнулись… И слуха Уинтроу достиг еле различимый шепот:

— А он подает некоторые надежды, этот пострел. Может, и удастся из него воспитать… что-нибудь толковое…

— Что?!! — заново рассвирепел Уинтроу. Чтобы этот человек еще и насмехался над ним — еще не хватало!

А между тем на лице пирата возникло выражение по меньшей мере странное. Кеннит смотрел на него с высоты своего роста словно бы зачарованно… На миг Уинтроу даже показалось, будто капитан некоторым таинственным образом узнал его. И самого Уинтроу посетило странное и жутковатое ощущение — ему померещилось, будто некогда он уже стоял здесь, делал и говорил то же самое… Было в глазах, во взгляде Кеннита некое невероятное принуждение, нечто такое, с чем невозможно было не считаться. И даже воцарившееся молчание, казалось, связывало их друг с другом…

И тут Уинтроу ощутил острый укол в ребра. Оказывается, сзади к нему приблизилась женщина, и у нее был в руках нож. Она сказала:

— Соркор, забирай Кеннита, только осторожно… А ты, сосунок, только что упустил свой шанс умереть быстро. Все, чего ты добился, — это того, что ты и твой отец будете умирать вместе и очень долго, и каждый из вас станет молиться, чтобы умереть первым!..

— Нет! — сказал Кеннит. — Нет. Отойди от нас, Этта. — Он мужественно справлялся с болью, его голос звучал внятно и не дрожал. Все же ему понадобилось перевести дух и собраться с силами, но он продолжил: — Ну и как ты собираешься договариваться, мальчик? Что у тебя осталось, чтобы предложить мне? Хочешь по доброй воле передать мне свой корабль? — И Кеннит медленно покачал головой. — Так или иначе Проказница уже принадлежит мне. А посему я весь внимание. Мне любопытно — что же за товар у тебя есть на продажу?

— Жизнь за жизнь, — медленно выговорил Уинтроу. Говоря так, он вполне сознавал, что предлагаемое им вполне может оказаться за пределами его возможностей. — Я обучался целительству, — продолжал Уинтроу, — ибо некогда согласно обету я был отдан в святое служение Са. — И он посмотрел вниз, на больную ногу пирата. — Тебе нужны мои умения и мое знание. Ты сам это знаешь. И я сохраню твою жизнь, если ты позволишь жить моему отцу.