Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И у мандеев, и у Иисуса Христа – цель одна и та же, хотя средства для достижения этой цели различны. Революционность Христа заключалась в том, что Он отверг исключительное право жреческой касты назареев на спасение через мистериальный опыт. Он отверг жреческую касту, как таковую, и дал возможность каждой человеческой паре обрести спасение через мистерии, т. е. через духовный опыт. Но сама суть спасения – одна и та же: мужская ниши́мта-душа впитывает в себя женскую ру́ху-дух, создавая уже на земле единого, не разделенного на «женский и мужской пол» Адама.
И если такой Адам уже создан, в таком случае не принципиально, если один из супругов умирает. В этом случае принципиально другое: чтобы тот, кто продолжает жить, не нашел бы для себя другого земного «партнера». В этом заключается суть евангельских слов Христа о «скопцах». Его жена умерла, а ученики-иудеи упрекают, пусть и не в открытой форме: почему Он не женат, хотя «вмещает это слово», т. е. слово «жениться». Свое требование единобрачия Иисус формально основывает на тексте иудейского Бытия, когда из первоначального андрогена Адама, из его «ребра», была создана Ева. «Рёбер» у мужчины много, но остальные почему-то не оказались востребованными, – даже для «земного» Бога Яхве.
Назареи Тору не чтут: они уверены в том, что их вера и знание пути спасения (вспомним мандейское «Сказание о Мирьяи») появились задолго до того, как иудеи обрели свое «несовершенное» Писание. Путь назареев основан на противопоставлении «частиц Света», заключенных в человеческой душе-нишимте, тому женскому духу-рухе, который так же присущ человеку, как и нишимта, но который является уже проявлением земного страстного мира. Поэтому мандеи полагают, что сильную нишимту священника логичнее «уравновешивать» рухами двух или даже трех женщин-мандеек. Хотя, чаще всего, у мандея – одна жена.
Мирьяи (см. мандейское «Сказание о Мирьяи»), дочь иудейского священника – исходя из своего священнического происхождения и самой «земной» природы иудаизма – должна была аккумулировать в себе «огромную руху». И по этой причине такие, как она, являлись идеальными женами для назареев-священников. Но только в том случае, если они сознательно обращались в назарейскую веру, что и следует по тексту этого Сказания.
Хибиль-Зива сказал Абатуру: «Те, кто совершают супружескую измену, соблазняют и занимаются распутством – (горящий) красный тростник тем. Потому что (супружеская) верность для тебя – важнее, чем все Миры (Света)». (Диван Абатур, стр. 3).
«Супружеская верность важнее, чем все Миры Света». И это – важнейшая истина всей евангельской проповеди Христа о Царстве. Но для традиционной «христовой Церкви» – это нечто второстепенное: Церковь венчает «второбрачных» на Царствие Божие!
Предисловие к «1012 вопросов»
The Thousand and Twelv Questions
(Edited in transliteration and travslation by E. S.Drower. Akademie Verlag, Berlin, 1960)
Если говорить об особенностях самого важного «тайного», т. е. строго запрещенного для прочтения не назареями, текста – «1012 вопросов», то охарактеризовать эти особенности очень сложно. Конечно, наглядно видно, что текст дошел до наших дней в виде каких-то древних «обрывков», которые уже давно никто не понимает. Наглядно видно, как разные составители пытались искусственно соединить эти куски в единое целое, стараясь подогнать текст под хорошо известный им практикуемый древний ритуал богослужения. Бросается в глаза очень частое мелькание слова «мистерия», которое – особенно в начальных главах – не может классифицироваться как обозначение какого-то конкретного, пусть и тайного, религиозного обряда, или – с другой стороны – конкретного духовного опыта, олицетворяющего высшую Мистерию Царства Света. Такие сочинения пишет вдохновенный поэт или человек, находящийся в состоянии опьянения или под действием наркотиков – и все это вместе, в одной личности.
Такое впечатление очень яркое, и оно не пропадает и не сглаживается даже при прочтении текста через «противогаз» английского перевода. Возможно, это заслуга Леди Дровер, которая отнюдь не была сухим педантичным «ученым-ботаником», как ей хотелось казаться исходя из ее «Предисловия» к этой книге. Собирая коллекцию «цветов» в редчайший гербарий, она сумела передать нам божественный аромат этих уже засушенных чудных растений. «Звенит воздух» – когда начинаешь читать этот во многом «глупый», по человеческим понятиям, текст о каких-то там «Финиковых Пальмах» и «Источниках». И в резонанс на это чудное «звучание» начинает расправляться и наше скукожившееся человеческое сердце.
Мне еще ни разу не приходилось читать текст подобного «волшебного настроя» – ни в одной религии мира. Его можно как-то сравнить с коптским Евангелием Истины или с прекрасными Одами Покоя – и тот, и другой текст имеет прямое отношение к мандейско-Иисусову Царству Света. Никакой злобы, никакой земной заботы, – ничего из того, что хоть как-то бы отягощало нашу человеческую душу: земного мира нет, а есть какой-то фантастический, феерический «полет в Небытие», забывший о том, что я, ведь, все еще продолжаю пребывать в человеческом теле.
Но это не простая, пусть и завораживающая «игра красок». Текст несет в себе очень определенный смысл, и главная его характерная черта – это то, что все в мире появилось из «мужского» и «женского», и что эти два – одинаково велики и чисты в своих Истоках. Он о том, что у Самого Высшего нет никакого предпочтения ни к одному, ни к другому: Оно, Высшее, любит и лелеет это собственное чадо или Свое «разделение» одинаковой Любовью, которая выше любой земной любви. Как будто это неведомое «Оно» – оно просто выпустило «их» погулять – побегать по благоухающей ароматами солнечной полянке. Чтобы «они» порезвились и порадовались, как дети, но и «Оно» тоже порадовалось, – глядя на них, как на Свое отражение. А затем Оно снова вберет их – и мальчика, и девочку – в Свое родительское сердце, к Себе вовнутрь. И кто здесь Невеста, и кто Жених – это совсем неважно.
И ничего, что хоть как-то отдаленно напоминало нам о том, что сами мы, люди, называем словом «секс»,
