У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Он вздохнул:

— Когда умоюсь. Перед поездкой сюда меня солдат брил. Знаешь, я обрадовался, что ты не забыла и попросила привезти меня сюда.

Марина построжела:

— Олег, чтобы этих слов я от тебя не слышала. Я бы и раньше пришла, если бы не задание. К детям поехала, ты еще в госпитале был. Затем в Кизляре воевала, потом вот здесь лицедействовала. Время бежит. Я тебя никогда не забуду. Женишься, с Зоей даст Бог все хорошо будет, я и то стану навещать. Ты станешь моим любимым братом.

Марина вошла на кухню. Не спеша поставила чайник на плиту. Достала кофе, чашки, сахар, три тарелки. Порезала хлеб. Выглянувший Олег позвал ее к себе. Марина плеснула теплой воды из чайника в миску и отправилась брадобрействовать. За десять минут справилась со щетиной. Протерла лицо Шергуна полотенцем и старательно смазала кремом после бритья. Привела полковника на кухню. Усадила на табурет за стол. Вытащила из печки сковородку с румяной картошкой, благоухающую жареным луком. Затем вторую с яичницей. Вышла в коридор и крикнула:

— Руслан! Ты где застрял? Иди завтракать!

В ответ раздались торопливые шаги и появился Салманов:

— Книгу читаю. Вчера вечером нашел. Увлекся.

Марина раскидала по тарелкам пищу и хитро спросила Олега:

— Чем пахнет?

Он улыбнулся:

— Картошкой с луком и яичницей. Мое любимое блюдо. Откуда узнала?

— Генерал сказал перед тем, как в машину сесть. Руслан, ты что любишь?

— Я все ем, лишь бы съедобное оказалось. Готовить не люблю и не умею. Перебиваюсь полуфабрикатами и разной ерундой, типа бутербродов. Вчерашний обед мне показался царским, а когда ты вечером еще и оладий напекла! Слов нет! Я тут как на курорте живу. Поем и отправлюсь воду носить.

— Не дергайся. Я уже натаскала и первый раз баню протопила. Сейчас пойду второй раз подтоплю. Протопится, веники замочу, настой поставлю и часика через два можно париться идти. Отдыхайте, мужики, да и я отдохну с вами. Иногда приятно почувствовать себя не сержантом, а простой деревенской бабой. Олег, на лыжах хочешь пройтись? Я помогу. Руслан, а ты как? Готов прокатиться, как вчера?

Салманов поежился и засмеялся:

— Ну уж нет! Как вчера, не желаю! Олег, я в полный рост грохнулся в снег. Лыжи не успел повернуть и в склон у оврага въехал. Марина так хохотала, за живот держалась. У меня снег даже за воротником был. Сегодня с горки кататься не желаю. Просто пройдусь по лесу.

Шергун улыбнулся:

— Тогда и я с вами, раз Марина подстраховать обещала.

С баней она справилась во второй раз за час. Залила кипятком из котла хвою в ведре и веники. Ошпарила тазики для мытья.

Вернулась в дом вся потная, с прилипшими ко лбу волосами. Сбросила куртку и шапку. Шлепнулась на стул:

— Ох и жара! Дух в бане стоит изумительный. Хвоя настаивается и веники парятся. Сейчас минут пятнадцать пообсохну, переоденемся и вперед…

Глава 12

Марина поставила Олега на проторенную лыжню, а сама шла по целине, поддерживая полковника за руку и направляя его. Руслан шел сзади, внимательно наблюдая за ними. Прошли уже около полукилометра. Со всех сторон их окружал лес. Шергун неожиданно остановился и прислушался:

— Слышь, Марин? Дятел стучит, синица тенькает, сорока надрывается и что-то хрустит. Никак не могу понять, что. Как все вокруг выглядит?

Она внимательно огляделась вокруг:

— Все верно. Это клест шишку еловую щелупит и легкий треск идет. Снег всюду. Впереди, метрах в десяти, пенек с нависающей шапкой. На мухомор похоже. Три березки-сестрички стоят. Беленькие, тоненькие, в руку толщиной. Тонкие ветки склонили, каждая инеем опушена. Несколько елок слева нахохлились. Лапы до самой земли свисают и на каждой лапе по сугробу. Метрах в ста дуб вековой стоит. Высокий. Метров пятнадцать будет. Весь в инее, а на толстых сучьях полоски снега. Кустарники торчат из-под покрова снежного. Справа от тебя, в каких-то пятидесяти сантиметрах ива козья растет. Прутики зеленые, прямые торчат, как шилья. Бузины куст чуть дальше…

Степанова чуть не подскочила:

— Олег, рябины хочешь? Я кисть вижу! Крупную. И как ее птицы не обклевали? И не высоко. Метров пять всего.

Салманов откликнулся:

— И ни одного сучка снизу…

Олег махнул рукой:

— Для Марины это не проблема. Слазь. Давно не пробовал мороженой. Я к ней пристрастился в Новосибирске. Только осторожно.

Степанова подъехала к рябине на лыжах. Отстегнула крепления. Пристроила лыжную палку за спиной. Обхватив дерево руками и ногами, принялась довольно быстро карабкаться наверх. Встала на сучке, держась за дерево. Вытащила палку из-за спины и дотянувшись до кисти слегка ударила острием по ветке. Кисть обломилась и упала вниз. Степанова сбросила палку. Затем оглядела снег снизу. Ухватившись за сучок руками, спрыгнула на землю. Достала кисть из сугроба. Вновь пристегнула лыжи и подошла к мужчинам. Салманов восхищенно сказал:

— Я специально засекал по часам. На влезание у тебя ушла всего минута. Я бы прокарабкался полчаса. Да еще и не один раз съехал вниз.

Марина протянула Олегу рябину, вложив в протянутую руку:

— Держи. Спелая и крупная. Черные я все выбросила.

Он спросил:

— Руслан, хочешь попробовать? Да и ты Марин, бери. Сама лазила.

Она отщипнула несколько ягод и сунула в рот. Руслан оторвал небольшую кисточку и тоже принялся жевать, немного морщась от горчинки. Зато Шергун жевал ягоды с удовольствием, срывая их прямо с кисти губами. Быстрехонько покончил и с сожалением спросил:

— Там больше нет?

— Увы. Я буду смотреть.

Но найти еще одну кисть не удалось. Зато Марина нашла куст черной смородины и сломила несколько побегов:

— Лесной чай пить будем после бани.

Вернулись на дачу. Шергун признался:

— Вот уж не думал, что я на лыжах смогу прокатиться. Не падал только благодаря тебе, Марин.

Степанова предложила:

— Ну, что, пообедаем и париться пойдем? Руслан, смущаться нечего. В нижнем белье будем. Олег умеет париться, но он не видит, а ты хоть и видишь, да ничего не знаешь. Так что придется и мне с вами идти.

Они пообедали и напились чаю. Шергун мечтательно сказал:

— Эх, пивка бы в баньку!

Маринка рассмеялась:

— Я об этом подумала и утречком, пока вы спали, к палатке сбегала. Десять бутылок в холодильнике лежат. Думаю, хватит.

Олег покачал головой:

— Да, с тобой точно не пропадешь, как Жигулев сказал.

Перед тем, как зайти в баню, Марина заперла калитку изнутри и заперла дом, забрав с собой в баню ключ. Повесила его на гвоздик в предбаннике и принялась раздеваться. Внутри стояла теплынь. Пиво, чтоб не нагрелось, поставили в тазик со снегом. Степанова, оставшись в бежевых трусиках и таком же лифчике, повязала голову Олега и свою платками наперевязку. Шергун снял очки и прислушался. Салманов вздрогнул, собираясь что-то сказать. Женщина молча показала ему кулак и мужчина промолчал. Протянула третий платок Руслану:

— Повяжи. Иначе удар может быть.

Нырнула в баню, попросив мужиков обождать. Вытащила веники. Налила воды в тазы. Расстелила простынь на полке и плеснула немного настоя на каменку. Душистый пар окутал помещение и она крикнула:

— Заходите!

Салманов сунул нос в баню и попятился:

— Господи, да тут изжариться можно!

Из пара показалась Марина:

— Иди, Руслан, не бойся.

Она перевела Олега через порог и усадила на скамейку. Салманов сидел там. Окатила обоих мужиков теплой водой. Руслан через пять минут взвыл и сбежал в предбанник, сказав на бегу, что остался без ушей. Женщина спросила:

— Олег, парку поддать?

— Можно. Где полок? Я уже не помню.

В густом пару подвела к лесенке. Поддерживая, помогла забраться наверх:

— Тебя похлестать? Какой веник — березовый или дубовый?

— Дубовый. — Он лежал на полке и размеренно дышал, чуть улыбаясь: — Маринка, где научилась так профессионально с веником обращаться?

— Отец у меня парится. Меня приучил. Я лет до тринадцати с ним в баню ходила. Я уж убегу, а он все сидит. Мама к нему уходила. Она большую жару не любит. Он всегда просил веничком «пощекотать».

Салманов влез в баню и Марина предложила:

— Руслан, не хочешь, я и тебя могу веничком отхлестать. — Биолог попятился к двери и она рассмеялась: — Смотри на Олега и что я сейчас делать буду.

Марина забралась на первую ступеньку и принялась рьяно охаживать полковника веником. Он стонал от удовольствия. Потом перевернулся на спину и Марина несколько раз прошлась по его телу, оставляя на нем листья. Окатила водой. Несколько минут Шергун приходил в себя. Медленно, с помощью женщины, слез и сел на скамейку. Салманов заколебался, а затем полез на полок:

— Интересно, что за ощущения будут?