Любви все роботы покорны (сборник) - Ринат Мусин

– А я не умею, – отмахивается Сенька, не уточнив, что именно он не умеет, и поворачивается к своему экрану, в котором тут же начинают летать трехмерные детали гигантской конструкции Проекта, которую чертит Подвал.

Ребята ржут и ждут ответного монолога от Кита, но внезапно в кабинет вбегает начальник департамента, и все спешно ныряют в свои открытые модели. Начальник седой, хотя ему еще нет и сорока, худощавый и быстрый, он подбегает к одному из инженеров и, перехватив консоль, открывает другой кусок проекта.

– Сережа, у меня к тебе есть небольшая просьба, можешь выполнить?

– Ну, это смотря какая! – отвечает Сережа.

– Что это значит «смотря какая»? – удивляется начальник наглости инженера. – Попроси любого из отдела, вон, например, Кита, о маленькой просьбе, он выполнит. Ну-ка, Кит, у меня к тебе маленькая просьба?

– Кого нужно убить, шеф?

Все смеются, а Сенька сидит и злится. Мало того, что теперь все точно знают о его проблеме, так еще и дали прозвище Густой чувак. День ото дня проклятый обрусевший америкашка все сильнее пытается закрепить свою власть лидера, доминируя и угнетая. Дедовщина сплошная, а не конструкторская группа.

Страшно представить, что будет с их группой на Чердаке.

Рабочий день пролетает незаметно, все поднимаются на минус первый этаж Подвала и проходят в буферную зону с сотней дверей. Сотрудники скидывают в тамбурах одинаковую фиолетовую униформу, складывают все белье в один из десятка ящиков, проходят по одному голые через два сканера и надевают «гражданскую» одежду. Во внешней кабинке Сенька чувствует запах духов неизвестной сотрудницы, от которого наступает легкое возбуждение. Это его одна из самых ярких фантазий – чтобы счетчик входящих сотрудников случайно сбойнул и он оказался вдвоем с одинокой, молодой и готовой на все незнакомкой.

Но он знает, что этого не будет никогда.

У лифтов, ведущих наверх, он видит в толпе Кита, рядом с которым щебечет малознакомая девица. Кит проводит пальцами по ее спине и, заметив Сеньку, кричит:

– Густой чувак, хороших выходных!

Сенька отворачивается, чтобы никто не заметил, что обидное прозвище адресовано ему. Но пара человек рядом все равно улыбается, разглядывая его кучерявую бороду.

– Ой, тут занято! – Легкий испуг на лице девушки сменяется миленькой улыбкой. Она все еще застенчиво прикрывается только что снятой корпоративной футболкой, мнется около скамейки, но не спешит закрывать дверь.

– Ничего, переоденемся вместе, – внезапно говорит Сенька и заходит в раздевалку.

Девушка как ни в чем не бывало складывает футболку и кладет в тумбочку, продолжая раздеваться. Садится на скамейку и снимает носочки. Сенька сглатывает слюну и глядит на ее молодое, нежное тело. Грудь-яблочко с непропорционально-большими розовыми сосочками, мягкая попа, длинные русые волосы до пояса, стройные, идеальной формы ножки. Девушка тем временем, немного покраснев от смущения, делает вид, что не обращает на него внимания, и снимает трусики.

– Ты знаешь, у меня никогда не было мужчины, – кротко говорит она.

Он тоже начинает раздеваться, скидывает с себя одноцветные рубашку и брюки, чувствуя чудовищной силы сексуальное возбуждение. Наконец не сдерживается, хватает девушку за бедра, поворачивает лицом к скамейке и…

Свет в раздевалке загорается красным, звучит сирена, переходящая в звук будильника, и любовник-неудачник просыпается.

Через полчаса Сенька стоит в ванной и разглядывает свою кудрявую бороду. Он периодически подбривает бакены и держит в руках старинный одноразовый бритвенный станок. Его семейству от деда досталось по наследству шестьдесят килограммов таких станков, спертых с завода, половину из которых успел истратить батя.

Сенька держит в руках бритву и смотрит на бороду. Это продолжается добрых минуты две, после чего он все же кладет бритву на место, вытирает голову и удаляется в свою комнату. (Между прочим, правильно делает, потому что бороду такой кучерявости, как у него, бесполезно пытаться сразу уничтожить бритвой – сначала нужно безбожно срезать ножницами или триммером, а уже потом подравнивать оставшуюся щетину.)

В комнате его ждет любимое хобби. Мало кто из знакомых и уж тем более никто из коллег не знает того, что Сенька – достаточно известный в городской сети художник. Он рисует и акварелью, и карандашом, и на планшетах. Двухмерные и трехмерные картины, в основном пейзажи и портреты.

На его полотнах – иноземные исполинские животные, восход трех лун над ледяной пустыней, хижины и быт подземных дикарей, похожих на полярных сов, и гигантские сферические машины, зависшие над серо-голубым лесом. Несколько картин он прячет особенно глубоко в своих папках – там обнаженные натуры, занимающиеся любовью у иллюминатора с видом на незнакомые материки.

Родители сначала не относились серьезно к увлечению Сеньки, но в последнее время, в силу роста профессионализма, начинают осторожно хвалить. Особенно мать – отец более суров и молчалив. Пару раз даже говорили – мол, бросай работу в своей секретной штуке, иди в дизайнеры или зарабатывай выставками.

Но Сенька знает, что так дело не пойдет. Если бросить нынешнюю работу, то хобби превратится в новую, и творческая составляющая исчезнет.

К тому же никто не должен знать о том, что Подвал и есть главный источник его вдохновения.

Похвала от родителей перемежается с традиционными упреками по поводу поиска невесты. Материнская фраза «я внуков хочу» никуда не делась и в конце двадцать первого века, а после третьей мировой, когда рухнули идеалы западной цивилизации, традиционный взгляд на семейную жизнь только усилился.

В тот раз все началось тоже с невинных вопросов за семейным завтраком:

– У вас на работе есть симпатичные девочки?

– Мам, я уже говорил, что я не имею права рассказывать про свою работу.

– У вас же строительная компания, к чему все эти секреты?

– Такие порядки, я уже говорил. Сейчас все охраняют коммерческую тайну.

Гражданское строительство – это часть легендирования. Вывеска «Строительная корпорация Заозерья» красуется на фасаде трехэтажной «верхушки» Подвала. Хотя шила в мешке не утаишь, и в небольшом закрытом полисе все больше и больше народа догадываются об истинном предназначении объекта. Государственную и коммерческую тайну становится все сложнее утаить, тем более, когда главное доказательство – над тобой, в небе.

– Ну, так почему бы тебе не пригласить кого-нибудь из девушек с работы в гости? – не унимается мать.