Отрезок пути - Iris Black

Его возмущение тонет во всеобщем хохоте. Дождавшись относительной тишины, Аб изрекает в мой адрес несколько красочных непечатных проклятий и скрывается в туннеле. Я только посмеиваюсь.

– Ужасный и отвратительный человек! – с чувством восклицает миссис Уизли. – Как можно говорить такие вещи, да еще при детях? Альбус Дамблдор никогда не позволил бы себе выражаться подобным образом!

Я стискиваю зубы. Ну почему люди видят только это? Неужели для них так важно, насколько прилично ведет себя человек? По мне так хоть бы он пищу принимал при помощи задницы – плевать, я не за это его ценю! А что толку от внешнего лоска, когда душа гнилая? И вообще, в его возрасте, по-моему, уже можно вести себя как угодно.

– Этот ужасный и отвратительный человек помог вам попасть сюда и кормил нас последние две недели, – не сдержавшись, говорю я, стараясь не повышать голоса. – Да и не сказал он ничего такого, что могло бы так уж шокировать, поскольку мы тут все прекрасно знаем, откуда берутся дети. Разве что, козы в этом процессе обычно не участвуют, но это уже детали.

От этих моих слов у миссис Уизли, судя по всему, пропадает дар речи, а вот близнецы, наоборот, радостно гогочут, а остальные, включая членов Ордена, просто отворачиваются, пряча улыбки. Миссис Уизли трясет головой, собираясь с мыслями, и явно собирается что-то мне ответить, но не успевает – неожиданно с места срывается Люпин.

– По-моему, там кто-то спускается, – поясняет он и распахивает дверь чулана.

И вправду, спускается, – в комнату заходят Гарри и Луна.

– Что происходит? – спрашивает Люпин.

– Сюда летит Волдеморт, преподаватели занимаются защитой школы… Снейп сбежал, – коротко отвечает Гарри, и следующие его слова тонут в нахлынувшем волной облегчении.

Сбежал… Слава Мерлину!.. Хотел бы я знать, что именно послужило причиной его побега! Но спрашивать об этом сейчас, пожалуй, неуместно. Главное, что с ним все в порядке, что он жив, и что в школе его нет. Надеюсь, Волдеморт не станет отправлять столь ценного человека на баррикады…

Воспоминания Гарри явно не получил – как была в голове каша, так и осталась. Может, сейчас отдать? Я нащупываю в кармане флакон. Нет, пока рано. Тем более, не стόит делать это при всех. Да и диадему они пока не уничтожили.

Когда я снова обретаю способность слышать, Гарри уже заканчивает говорить:

– …всех ждут на организационное собрание в Большом зале. Война началась.

Я вскакиваю со стула так резко, что он падает на пол. Пора действовать. Волшебная палочка – штука хорошая, но зря я, что ли, контрабандой занимался? Спраут понадобится моя помощь с растениями. И нужно убедиться, что у Тори все в порядке. Поговорить мы вряд ли сможем, но, думаю, ей будет приятно увидеть, что я жив и относительно здоров.

Кто-то дергает меня за рукав и тянет на себя. Обернувшись, я вижу встревоженную, но решительную Джинни, на личике которой застыло самое что ни на есть упрямое выражение. Не ожидая ничего хорошего, я наклоняюсь, чтобы лучше слышать ее в царящем вокруг шуме и суматохе.

– Он к нам присоединится или удерет? – тихо спрашивает она.

– О чем ты?

– О том самом, – Джинни усмехается. – От тебя сексом пахнет. Я, во всяком случае, чувствую.

– Ну… понимаешь… – я лихорадочно соображаю, как бы выкрутиться.

– Понимаю, чего уж там. Ты молодец, не растерялся. Сама бы не отказалась, если честно. Но, пожалуй, для первого раза все-таки нужна более спокойная обстановка, – говорит она, скорчив гримаску. – Да и Гарри явно не до этого.

– У вас еще все впереди, – заверяю я.

– Надеюсь. Только есть проблема…

– Какая?

– Они не позволят мне остаться, – шепчет Джинни едва слышно. – Мне ведь нет семнадцати!

– Хм… – я тщательно обдумываю ее слова, и понимаю, что это меня скорее радует, чем возмущает. – Может, тебе и правда лучше…

– Нет! – яростно перебивает она, до боли сжимая мое предплечье. – Нет! Мне это нужно, понимаешь! Я ведь уже говорила тебе, как устала чувствовать себя лишней!.. Не перебивай! Я просто… просто должна остаться, Невилл! Я не смогу отсиживаться в теплом местечке, зная, что вся моя семья… Гарри… ты… пойми, пожалуйста!

Я глубоко вздыхаю, глядя в ее отчаянные глаза. Мне хочется защитить ее от этого, но могу ли я вмешиваться? Нет. Джинни кругом права, и на ее месте я бы землю ел, но нашел способ принять участие в грядущей битве. Ей нужно остаться, а если мне за нее страшно – так это мои личные проблемы, с которыми я должен разобраться сам, а не решать их за ее счет.

– Я понимаю, малыш, – тихо заверяю я и осторожно убираю с ее лица растрепанные рыжие пряди. – Но от меня ты что хочешь?

– Помоги мне потихоньку сбежать отсюда! – она отталкивает мою руку. – Прошу тебя, Невилл!

Помочь… Да она, верно, издевается!.. Или просто не понимает. Помочь девушке, ради которой я мог бы прямо сейчас умереть на месте, если бы это потребовалось, отправиться в самую гущу битвы!.. Мало мне того, что я ничего не знаю о Северусе, – и не узнаю, пока все не закончится. Но кто меня спрашивает?

– Тебе не нужна моя помощь, – медленно говорю я. – Сейчас ты можешь сделать вид, что послушалась, а потом, когда все уйдут, просто вернуться в замок. Аб запретить не сможет – ты ему не родня. Попросишь Ариану проверить, нет ли кого в комнате, и все.

– Но ведь это получится обман… – неуверенно произносит Джинни, обдумав мои слова.

– А если я сейчас помогу тебе сбежать, это будет не обман? – парирую я, невесело усмехнувшись.

– Ты прав, – признает она. – А Выручай-комната меня выпустит?

– Куда она денется? – я пожимаю плечами и, наклонившись, целую свою храбрую подружку в раскрасневшуюся щечку: – Мне пора идти. Обещай, что будешь осторожна!

– Конечно! – Джинни энергично кивает и улыбается так, что в комнате как будто становится светлее. – Теперь главное, чтобы никто ничего не понял, – добавляет она с хитрой усмешкой. – Но с этим я как-нибудь справлюсь, не впервой.

Кто бы сомневался. Слизеринцы – прекрасные притворщики. Впрочем, если судить по мне, гриффиндорцы тоже ничего. Но слизеринцы все же вне конкуренции. Улыбнувшись Джинни в ответ, я направляюсь к выходу.

В Большом зале полным-полно народу. Многие ученики даже переодеться толком не успели и сидят сейчас прямо в халатах, растерянно глядя по сторонам. Постепенно людей становится все больше и больше.

Учителя и члены Ордена Феникса стоят на возвышении в центре зала, наблюдая с него за учениками. Здесь даже Фиренце – видимо, кентавры уже узнали о грозящей школе опасности. Он улыбается мне и коротко машет рукой.

Я нахожу взглядом Асторию. При виде меня, ее глаза широко распахиваются, а на бледных губах мелькает едва заметная улыбка.

МакГонагалл поднимает руку, призывая к молчанию, и, когда все затихают, вкратце обрисовывает ситуацию, рассказывая об эвакуации, и, к великой радости не только членов АД, но и многих других учеников, сообщает, что совершеннолетние имеют право остаться в школе. Девочка с Рейвенкло интересуется, что будет с вещами, – можно подумать, кого-то это сейчас волнует!

– Где профессор Снейп? – громко спрашивает Тори.

– Он, простите за вульгарное выражение, сделал ноги, – ехидно отвечает МакГонагалл, и за тремя из четырех факультетских столов раздается дружный гогот.

Я невольно сжимаю кулаки и через силу криво улыбаюсь. Смешно. Сдохнуть от смеха можно. Знали бы вы только, над кем сейчас смеетесь! Встретившись взглядом с Тори, я виновато пожимаю плечами, давая понять, что всеобщего веселья не разделяю. Она опускает глаза.

МакГонагалл продолжает раздавать команды, но ее прерывает другой голос – холодный, резкий и неприятный – который доносится словно отовсюду одновременно. Я, конечно, никогда не беседовал с Волдемортом по душам, но не надо быть гением, чтобы догадаться, что с нами говорит именно он:

– Ваши усилия тщетны. Вы не можете противостоять мне. Я не хочу вас убивать. Я с большим уважением отношусь к преподавателям Хогвартса. Я не хочу проливать чистую кровь волшебников.

Ученики в ужасе прижимаются друг к другу. Младшекурсники и вовсе выглядят вполне готовыми лишиться чувств в любой момент. Нашим, впрочем, тоже явно не по себе. И мне не по себе – только не от страха, а от злости. Кровь он проливать не хочет, как же! Да здесь уже столько нашей крови пролилось, что целителям на сотни переливаний хватило бы! Или для него «пролить кровь» – это обязательно убить, а все остальное просто детские шалости?

Он требует выдать ему Гарри и дает время до полуночи. Как будто всерьез думает, что мы можем это сделать! Все смотрят на Гарри, который выглядит так, словно был бы не прочь куда-нибудь провалиться. Ему сейчас не позавидуешь, это уж точно!

За столом Слизерина оживает Паркинсон. Поднимается с места и кричит, что Гарри здесь, что можно хватать его прямо сейчас… Дура. Если бы он мог, так бы и сделал. Мы с ребятами вскакиваем одновременно и загораживаем Гарри, поднимая палочки, – не столько защищая (она едва ли может представлять угрозу), сколько демонстрируя, что мы всегда готовы это сделать.