Твоя измена. Право на отцовство - Айрин Лакс

— Просто скажи, как ты его завел? Ты мне изменил? Спал с другой? Нагулял от любовницы, она отказалась от ребенка, и ты решил прикрыться каким-то правом на отцовство?! Так?!

— Хочешь обвинить меня в измене? Забавно, малыш, что ты первым делом об измене подумала, но не о других способах зачатия. Рыльце в пушку! О других по себе судишь?

— Ты сошел с ума?

— Я?

Слава смотрит на меня с обжигающей ревностью.

— Мне все рассказали. У тебя интрижка с другим мужчиной. Даже доказательства имеются! — достает телефон.

Он все перевернет с ног на голову, разговор бесполезен.

Пульс частит в ушах, шумит слишком сильно. Жар возрастает тысячекратно за доли секунды. Я решаю уйти, прохожу на выход, дверь раскачивается из стороны в сторону, а потом вдруг подо мной тает пол.

Сознание меркнет на миг. Когда я снова прихожу в себя, передо мной раскачивается обескровленное лицо мужа, полное беспокойства. Он держит меня за руку и о чем-то говорит с врачом.

— У тебя давление упало. Сейчас поднимем… — обещает Слава. — Тебе сделают укол, все будет хорошо!

— Нет! Стойте… Мне нельзя, нельзя делать уколы. Я беременна! — произношу из последних сил.

Глава 13

После моих слов на лице мужа, так горячо любимого мной, прорезается шок и недоверчивая улыбка.

— Милана, все будет хорошо, все будет хорошо! Ты, наверное, головой ударилась!

Муж гладит меня по руке и смотрит с жалостью, как будто я умом тронулась. Честно говоря, это даже пугает! Поэтому я выворачиваю руку из хватки медика.

— Слва. Я не шучу. Я беременна. Беременна, понимаешь?! По-настоящему! По этому поводу и был устроен ужин, который ты испортил… — бормочу еле связно.

Муж отшатывается.

Его лицо искажается, губы кривятся, открываются. Из его рта вылетают слова какие-то, но я их уже точно не слышу.

Меня накрывает плотной, почти ватной пеленой.

Глухо и темно становится.

Я боюсь лишь того, что мне вколют что-то, что может навредить малышу! Я его так ждала, так хотела…

Приборы тихонечко попискивают. В воздухе витает запах больницы, но на него накладывается легкий аромат роз. Я с трудом разлепила глаза, поворачиваю голову направо: там на тумбе стоит большой, помпезный букет роз и корзина с фруктами. Яркие апельсины, сочные желтые лимоны, зеленые и красные яблоки. Все такое красивое, блестящее, краски кричащие, как будто бутафорские.

Я в больнице.

Обстановка незнакома, но черт их разберет, эти больницы. Они все на одно лицо. Отличаются только состоянием палат и приборами. Судя по всему, я нахожусь в хорошей клинике, потому что лежу в палате совершенно одна. На окне — приятные, светло-голубые вертикальные жалюзи. Я приглядываюсь, узнавая пейзаж за окном, мысленно перебираю варианты известных мне клиник. В этой я точно не была, на ум ничего такого не приходит.

Пытаюсь прийти в себя.

Так хочется узнать, сколько времени прошло с момента, как мне стало дурно.

Как минимум, прошло половина суток. Может быть, даже больше. Я чувствую, что выспалась, но легкая слабость присутствует. Может быть, это от беременности? Я начала чувствовать легкую тошноту, слабость после пробуждения. Вчера мне захотелось засахаренных лимонов. Это волнующие признаки!

Во рту пересохло. Но я без труда дотягиваюсь до стакана воды с высокой трубочкой. Стакан стоит на высокой тумбе, взять его не составляет труда. После нескольких глотков воды чувствую себя намного лучше.

Даже пробую встать с кровати.

Голова немного кружится, зрение такое, словно все плавает в тумане.

Но я слышу голос мужа.

Вернее, его отголоски.

Они исходят из коридора.

Добравшись до двери, я делаю паузу, потом тихонечко открываю дверь и вижу…

Муж сидит на диване.

Рубашка на Славе надета вчерашняя и сильно измята, он уперся локтями в колени и держит руки у лица.

— Не знаю, чему верить, — с горечью произносит он.

На его плечи опускается женская рука, поглаживая:

— Все наладится, Слава. Все будет хорошо! — успокаивает его женский голос.

Как-то тесно они сидят. Близко слишком.

Ее темные волосы касаются его головы. Губы почти у уха.

Я не должна ревновать. Но это касание ее пальцев к широким плечам мужа кажется мне интимным, чересчур близким…

Я застываю в шоке. Возмущение клокочет в горле.

И этот человек обвинял меня в каких-то интрижках?

Сам же в больнице почти открыто обжимается с другой.

Нет, если так подумать, то со стороны выглядит, будто это другая женщина его обнимает, по плечам гладит с трепетом, утешает словесно, а он, бедненький, скорбит.

Скорбит, но позволяет себя утешать…

— Я виноват, — слышу глухой, полный боли голос Славы. — Разговор был на повышенных тонах!

— Не ты один. Отношения — это всегда двое. Всегда! Если у вас что-то разладилось, нужно найти и починить это немедленно, иначе, знаешь, как бывает… По сторонам начинаешь смотреть и видишь то, чего не замечал прежде… — вещает женский голос, в котором я узнаю голос своей подруги Зои.

— Зоя?! Слава?! — вырывается у меня изо рта.

— Милана!

Слава подрывается с места, громко зовя меня по имени, буквально бросается меня обнимать и хватает крепко.

Зоя же медленно опускает руку и снова поднимает ее, помахав мне ладонью, шевеля изящными пальчиками.

— Мы за тебя переживали! — говорит она довольно бодро и звонко. — А ты! Вот она…

Подруга показывает на меня обеими руками, как на демонстрации.

— Как я рада, что с тобой все в порядке, Миланочка!

— Милана, пойдем. Тебе еще прилечь нужно! — заботится обо мне муж. — Пойдем…