В море – дома! Славный мичман Егоркин - Ф. Илин

В качестве «рефери на ринге» выступал замполит, сменившийся с вахты на ходовом посту. Сам Сергей Константинович тоже ловил понемногу – для кают-компании. Пока везло не очень-то… А тут еще вдруг его рыбацкая снасть зацепилась за что-то – уложил, видно Сергей Константинович свой блестящий бронзовый «дуролов», хитрый такой, закрученный под определенным углом – для скорости погружения, с поводком и крючком с наживкой из свежей рыбы, аккурат на дно, метров на сорок-пятьдесят, где уже скопилось всякой проволоки, оборванных швартовых концов… фиг знает чего еще… может, и другого военного лома, вплоть до бомб и снарядов еще с войны. И все – встал «дуролов» на месте, вцепился крючками во что – то, ни туда, ни сюда! Насмерть стоит!

Применил Сергей хитрые рыбацкие приемы по освобождению крючка – всё тщетно! Махнул рукой обреченно, и хотел уже было Васильцев леску дефицитную в те годы резать и погибший дуролов помянуть Вдруг… что-то там внизу оторвалось от грунта и тяжело пошло вверх – вслед за выбираемой леской. Тихо-тихо, мертвым грузом, медленно, но уверенно!

– Ну, все – сейчас вытащу весь хлам, который сюда накидали, к вам на палубу подниму – пообещал приписной замполит зрителям.

В эту секунду сигнальщик Ромашкин как заорал: – Товарищ старший лейтенант! Смотрите!

В изумрудной воде, уже на глубине пять – шесть метров виднелась чья-то страшная голова, и длинное серое тело. Как огромная змея! От нетерпения Васильцев резко поддернул лесу вверх, рыбе это не понравилось и она начала метаться, сильно натягивая леску. Ромашин барсом метнулся к надстройке и бегом притащил «экологический сачок». Здоровый такой сачок, с мелкой сеткой, который применяли для сбора с воды плавучего мусора – так было положено. Но, все-таки, он чаще работал как подсак для вытаскивания из воды крупной рыбы или крабов – было дело. И еще в некоторых полезных целях.

Вот сейчас и наступал именно такой случай – Васильцев подтянул трофей к самой поверхности, а Ромашин и Мединский – хвать рыбу сачком и на палубу – шмяк! Да та как забьется! Что-то ей, похоже, не понравилось!

Зубатка, толстая, злая, больше метра в длину! Может даже – полтора! Так всем показалось, особенно – счастливчику! Мединский ткнул ее в голову сапогом, а она как извернется, да ка-а-к вцепится ему в сапог! Народ испуганно отскочил от чудища.

– Прокусила! – заорал акустик от испуга. Но – так, чуть-чуть! А вот если бы кто сунул ей в пасть ногу в «тапочке с дырочками» – то фельдшеру была бы работа по специальности.

Но за свою наглость рыба тут же получила по голове палубным ключом, оказавшимся под рукой у кого-то из трюмных. Злюка успокоилась и затихла. С дырой в башке рыбе стало как-то трудновато прыгать и кусаться!

– Отъелся хищник трески и другой рыбы поменьше! Абзац! А все жадность – хапнул кусок селедки, даже крючка не заметил! Видал, Гоша, что с жадными бывает? – с намеком спросил Ромашин у своего подчиненного Скрябина, к которому товарищи насмерть приклеили прозвище: «Скрягин».

Вызванные из кают-компании вестовые потащили зубатку командиру – показывать, и потом – деликатесную рыбу понесли чистить и готовить к жарке на «вечерний чай» в кают-компанию. Должно было хватить на всех! Хотя, и у остальных офицеров сегодня тоже были рыбацкие трофеи, но – скромнее, скромнее… чему Васильцев был несказанно рад и оттого – горд!! Народ долго помнить будет и, втихаря, завиловать!

Он закурил от возбуждения. Метристы сделали несколько снимков момента подъема зубатки на борт – для истории. Кадры из штатной фототехники могут быть и не очень – надо будет посмотреть, что получится. Это же не родной «Зенит ТТМ», которым он часто хвастался пред коллегами. Тот на родном корабле сейчас, в шкафу заперт.

Тут над ютом разыгралась воздушная битва. Возмущенные бакланы, налетали со всех сторон на одного из своих собратьев. Тот отчаянно орал. Васильцев разглядел у него красный клюв, красное оперение хвоста и… бортовой номер, написанный тоже красной краской.

Все стало ясно – прямо, как апельсин. Скучающая братва – юные варвары, что с них взять – обычно ловили баклана на мелкую рыбку, прицепив ее к крючку и таща ее по поверхности. Глупая птица жадно кидалась на наживку, цеплялась. Чайку поднимали на борт, а потом расписывали пленника «под Хохлому». Выпустив птицу на волю, со злой непосредственностью жестокой молодости наблюдали, как бывшие товарищи, сначала испугавшись, затем нападали на несчастную птицу. Запах, вид вызывали у птиц страх, а реакция страха, дает реакцию агрессии. Вот бедолаге и досталось…

Заведенный Васильцев пробежал на самый ют, построил обормотов и загнул лекцию… обо всем, лишь в самом начале коснувшись предмета и истоках опасного психического заболевания – садизма, о злосчастном маркизе де Саде, о милиции и преступном элементе.

А так же – что с такими показателями, когда с виду нормальный молодой человек издевается над беззащитным зверьем – на деле он не может быть нормальным. Его крыша куда-то съехала, и обычно психиатры хотят знать – куда. А с такими записями не возьмут не только в милицию, (куда многие мечтали поступить после службы), но даже в городскую команду по отлову бродячих собак… А издеваться над чайками ни один русский моряк не будет – по нашим поверьям, это души моряков! И не какие это не бакланы – это большие морские чайки, тем более здесь, в море. Это в поселке они шарят по помойкам, как вороны в «парадке»… И понесло Сергея Константиновича по бездорожью… он лишь украдкой поглядывал на часы. Бойцы уже изнемогали и тихо-тихо материли смуглого электрика, по кличке «железный Хромец» – в честь Тимура (когда-то он, по разгильдяйству, провалился в открытый люк, ничего себе не сломал, но хромал еще долго…). Видно, это было его идея – с «Хохломой»-то.

Слушая все это, Егоркин убежденно говорил своему приятелю Митрофанову: – Нет, что ты не говори, этот зам, Васильцев, тоже явный садист. А ты говоришь – я над лоботрясами издеваюсь… Да я – сама гуманность! Представь себе – построить вот так и вещать – специально, ему же – сам видишь – тоже все насмерть надоело, а он все вещает и вещает… Садист! Нет бы зарядить Тимуру в репу, чтобы искры над головой у обормота взвились… Гуманнее и доходчивее бы было, так нет же… Садист, говорю же! Но бакланам бортовые номера бойцы теперь ставить не будут… какое-то время.

Наконец Васильцев перевел дух и распустил оболтусов по своим постам.

Когда приписной замполит принял вахту, и взгромоздился на крыло ходового мостика, то он даже не подозревал, что сейчас начинаются очень интересные события.

Привычно глянув на карту, заглянув через «маску» на выносной индикатор РЛС, «взбодрил» акустиков, приказал сигнальщикам опознаться с постами светом. Так, для практики…

Тут он заметил, что сигнальщик Баранов что-то пишет в тетрадке. Вряд ли это был конспект Уставов или чего-то еще! Точно! Это, братцы, были стихи! Ну, если быть точным и честным – то кое-как рифмованные строки. Ибо сентиментальные вирши в молодости пытаются писать все, кому не лень!

Сергей Константинович попросил у Баранова тетрадь – вежливо спросил: – Можно? – и углубился в чтение стихов. Что было нужно сказать? Где-то так – иногда в них попадались рифмы. Про размер строк и строф он, похоже, не слыхал.

А выглядело это все примерно так:

Точка, где одинокая бочка…За сопкой зари догорает костер…Прожектор с мостика с постамиВедет о чем-то разговор!

– Ага! Правда жизни, значит? Ну, и где ты видел костер зари в июле? – вкрадчиво спросил замполит поэта.

«Поэт» сказал с непосредственной чистотой: – А так красивее!

– Так ты бы еще тогда и про пальмы с попугаями бы написал – то-то твоя зазноба бы обзавидовалась!!! Сверху донизу… и потом – про рифмы – типа «любовь-кровь» и «репка – сволочь и залепка» ты, похоже, слышал, а про размер – нет! И какой разговор с постами, если из вас каждое слово «морзянкой» буквально выбивать из ваших голов приходится? – и продолжал:

– А, интересно тебе, что такое размер стиха, если это не размер бюстгальтера? Это значит, что количество слогов в строчках с одинаковыми рифмами, должно быть одинаковым! Иначе твои стихи нельзя будет прочесть, не икая! Читай Пушкина, Лермонтова, Есенина, журнал «Юность» с современниками. Вон, в библиотечке, что-что, а эти книги есть…

А вообще – если можешь не писать, лучше не пиши! А то поэты любят читать свои стихи – кому попало, лишь бы найти «свободные уши». Между тем, количество нервных и психически-расстроенных людей растет – так вот, навернут тебя по голове, чем ни попадя, и ничего им за это не будет! А судья прочтет твои стихи – и вообще их освободит, как потерпевших… И. вообще – отвлекаться от своих обязанностей на вахте – это нарушения, а тайком кропая хреновые стихи, оставлять без присмотра доверенное тебе морское пространство – так вообще преступление! Тетрадь заберешь у меня после смены с вахты! Понятно?