Из дневников. 20-30-е годы - Ивлин Во
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В поезде; до Рима час. В Бриндизи приплыли сегодня в четыре утра и после тщательного военного и медицинского осмотра были в конце концов выпущены на берег. Поезд отходил в девять. Нашел славного переводчика из Измира; отвел меня позавтракать, поменял мне деньги и до отхода поезда водил по Бриндизи.
<…> В Италии мы, судя по всему, останавливались на каждой станции; на всех без исключения — одинаковые портреты дуче; впечатление такое, будто рекламируется художественная школа «Хэсселз-пресс».
У всех простых итальянок голоса, как у попугаев.
Рим, вторник, 11 января 1927 годаВчера вечером прямо с вокзала поехал в «Hôtel de Russie»[133], однако ни Аластера, ни Леонарда там не обнаружил. Тем не менее снял относительно дешевый номер, принял ванну и, очень собой довольный, отправился спать.
Сегодня встал часов в десять, отбил отцу телеграмму с просьбой прислать 5 фунтов и поехал в собор Святого Петра. По пути на каждом углу попадалось что-нибудь красивое. Точно крестьянин, глазел, разинув рот, на громаду Святого Петра; фрески, однако, не идут ни в какое сравнение с теми, что я видел в Дафни. Забрался под самый купол. За 11 лир пообедал в маленьком ресторанчике напротив собора. Взял такси и поехал на Форум, где расхаживал среди руин, позорно сверяясь на каждом шагу с туристическим справочником. <…>
Пятница, 14 января 1927 годаИ опять в поезде — из Рима в Париж. Во вторник ужинал в «Russie»; не самый лучший ужин, если учесть, во что он мне обошелся. Потом пустился было на поиски римской ночной жизни, но оказалось, что она отсутствует — запретил дуче. Пошел в нечто похожее на мюзик-холл, где дамы в сморщенных трико танцевали непристойные танцы, а мертвенно-бледный господин во фраке жонглировал какими-то сверкающими предметами.
В среду ходил на экскурсию, и должен сказать, что смотреть город с экскурсоводом не так уж плохо. Состояла наша группа почти полностью из женщин (гувернанток, скорее всего); они задавали идиотские вопросы и, когда им что-то нравилось, издавали свистящие звуки. Экскурсовод попался знающий. Утром ходили в Ватикан. Сикстинская капелла меня разочаровала. Потолок великолепен, но День Страшного суда утратил весь свой насыщенный цвет и перекрашен в блекло-голубой. Да и композиция оказалась не столь безупречной, как я ожидал. Огромные скопления фигур сильного впечатления не производят. После обеда — в Колизей, в катакомбы Святого Каликста и в церковь Святого Себастьяна за городской стеной. В тот же вечер переехал в мансарду в устрашающем пансионе «Nuova Roma»[134]. Впрочем, стоила комната всего 11 лир, так что жаловаться не приходится. Я бы уехал в тот же вечер, но не смог обналичить отцовский денежный перевод. Утром — на заутреню к Святому Петру, потом в Санта-Мария Маджоре и Санта-Джованни-в-Латерано. Денег было так мало, что ничего не клеилось. <… >
Воскресенье, 20 февраля 1927 годаВ четверг на очень быстром и удобном поезде ездил в Лондон и шлялся по магазинам. В следующий четверг собираюсь поговорить с отцом Андерхиллом о том, чтобы стать священником. Вчера вечером напился. Забавно смотрятся рядом два последних предложения. <…>
Минут через пять, после того как я записал эти слова, когда мы с Аттуэллом сидели у камина и, смеясь, вспоминали, как напились накануне, внезапно в комнату ворвался Крофорд и в одно мгновение уволил нас обоих, оговорив, что Аттуэлл проработает до конца семестра. По всей вероятности, донесла сестра-хозяйка[135]. День получился напряженный. Апуорд был со мной суров, но предупредителен, ученики же меня сторонились: боялись, как бы не увидели, что они со мной разговаривают. <…> Я поспешно сложил вещи, книги оставил — пришлют по почте, и тихонько, точно горничная, которую уличили в краже перчаток, улизнул. С вокзала позвонил родителям предупредить о своем неожиданном приезде. Ужин в окружении удрученных членов семьи.
Хэмпстед, понедельник, 21 февраля 1927 годаСегодня, 21 числа, весь день провел в поисках работы; устал, обескуражен. Пустые хлопоты. Написал Эдмунду и Чарльзу прощальные письма. Пришло, мне кажется, время попробовать стать литератором.
Понедельник, 28 февраля 1927 года<…> Сегодня утром, в понедельник, в «Ассоциации будущей карьеры» мне сообщили, что директору школы в Ноттинг-Хилл на несколько недель требуется младший преподаватель. Я туда отправился и был принят на работу за 5 фунтов в неделю. Дышать стало легче, но работа, боюсь, никуда не годится.
Понедельник, 7 марта 1927 годаШкола в Ноттинг-Хилл совершенно ужасна. Все учителя говорят на кокни, сплевывают в камин и чешут у себя в промежности. У учеников коротко стриженные головы и подвязанные бечевкой очки в железной оправе. Ковыряют в носу и истошно кричат друг на друга — тоже на кокни. Первые три дня делать было решительно нечего — разве что «надзирать» за одним из учеников, который писал экзаменационную работу. В дальнейшем меня использовали в качестве репетитора.
В среду ходил с Энн на пьесу «Дракула», был у Гаролда Эктона[136]. В пятницу ходил на собеседование в «Дейли экспресс». Готовы взять в конце семестра на трехнедельный испытательный срок за 4 фунта в неделю. Не знаю, подойдет ли мне, но попробовать стоит. <…>
Четверг, 7 апреля 1927 годаРабота в Холланд-парке[137] завершена, однако зарабатывать на жизнь, судя по всему, труда не составит. Колеблюсь: то ли идти в «Дейли экспресс», то ли сесть за биографию[138]: Дакуорт[139] проявляет к ней некоторый интерес. Ходил по гостям, потратил кучу денег. Познакомился с очень милой девушкой Ивлин Гарднер[140]…
Понедельник, 9 мая 1927 годаПошла пятая неделя моей работы в «Дейли экспресс».
Дакуорт заказал мне биографию Россетти и немедленно выдал 20 фунтов, которые я спустил за неделю. С тех пор я не заработал ни пенса, если не считать тех 5 фунтов, которые мне платят на Шу-лейн. Работа в газете веселей некуда, хотя от меня требуется всего-навсего сидеть в редакции; шумно, а теперь еще и очень жарко.
Работает в газете очаровательная девушка Иньес Холден. Хожу по гостям. Вступил в клуб «Горгулья».
На выходные ездил в Плимут, на один день — в Париж. Когда светит солнце, кругом все так славно.
Понедельник, 23 мая 1927 годаУволен из «Экспресс» и жду не дождусь каникул. <…>
Пятница, 1 июля 1927 годаПосле месячных каникул сел за книгу о Россетти. <…>
Хэмстед, пятница, 22 июля 1927 годаНаписал около 12 000 слов книги о Россетти — без особого труда. Получается вроде бы довольно забавно. К сожалению, в следующем году о нем выйдут еще несколько книг[141]. <…>
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});