Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию - Райан Холидей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Королева посетила более 126 стран.
В рамках всего одной поездки в 1953 году она преодолела 65 тысяч километров, причем часть из них — по морю. Пожала 13 тысяч рук и приняла десятки тысяч поклонов и реверансов. Произнесла и выслушала более 400 речей. И это был лишь один из более чем сотни королевских визитов, организованных во время ее правления.
Всего же Елизавета преодолела 2 миллиона километров по морю и во много раз больше — по воздуху. Она встретилась более чем с 4 миллионами человек (и лично пригласила на чай более 2 миллионов), вручила более 100 тысяч наград.
Пожалуй, поразительнее всего, что на сотнях тысяч приемов, мероприятий, выступлений и обедов, которым часто предшествовали дальние переезды и смена часовых поясов, она только раз задремала на публике: в 2004 году на лекции о применении магнитов в биологии и медицине[102].
Разумеется, повседневные обязанности королевы требовали огромной физической дисциплины.
— Вы устали, генерал? — спросила она однажды заметно осунувшегося военного, сопровождавшего ее в официальном визите.
— Нет, мэм, — ответил тот.
— Тогда вытащите руки из карманов и встаньте прямо, — скомандовала она с высоты своих пяти футов четырех дюймов[103]. Помощники часто отмечали, что королева вынослива, как як, и, даже будучи уже очень немолодой, могла долго стоять. Гарольд Макмиллан, ее третий премьер-министр, однажды воскликнул, что у королевы «сердце и желудок мужчины», — нелепое заявление, ибо даже Лу Гериг не выдержал бы такого графика поездок.
Трудно представить, что на такие физические подвиги королева была способна благодаря ментальной и эмоциональной дисциплине, из которой она незаметно для окружающих черпала силы. Говорят, никто никогда не видел королеву потной. Но из-за этого ее марафонские появления на публике еще более впечатляют. Уравновешенность и самообладание Елизаветы не позволяли нам заметить, как усердно она трудилась.
Как ей это удавалось? Во время визита в Соединенные Штаты при первой администрации Буша один американский чиновник случайно наткнулся на королеву во время ее тихой подготовки к предстоявшему долгому дню. «Она стояла неподвижно, — описывал он. — Казалось, смотрела внутрь себя и настраивалась… Так она заряжала свои батарейки. Никаких разговоров, просто стояла абсолютно неподвижно и ожидала, отдыхая в себе».
Елизавета II ввела множество новшеств, которые сделали ее многочисленные обязательства более приемлемыми: зачем перенапрягаться, если в этом нет необходимости? На знакомство она тратила в среднем четыре секунды. Удалила из меню некоторые блюда, которые сочла излишними. Следила, чтобы речи произносились после еды, а не до нее: тогда она могла закруглиться и сбежать. Среди представителей дворцовых медиа ее называли «Виндзор с одного дубля» — она никогда не торопилась, тщательно все продумывала, и у нее все получалось с первого раза.
Как говорится, работай головой, а не упорством.
Дисциплина — это не только выносливость и сила. Это еще и поиск наилучшего, наиболее экономичного способа действий. Это стремление развиваться и совершенствоваться, чтобы улучшать результат. Настоящий мастер не просто в совершенстве владеет своей профессией, он работает с легкостью, пока другие пыхтят и отдуваются.
После одного сложного светского раута королеву похвалили за большой профессионализм. «Так и должно быть, — ответила она, не впечатлившись комплиментом, — если учесть, сколько я этим занимаюсь».
Как-то ее помощник заверил одного дипломата: «Не беспокойтесь, королева готовилась восемь часов». В реальности она была достаточно жестким профессионалом, раз выдерживала это семьдесят лет.
Со временем возникло своеобразное клише: подлинный британец — это тот, кто может противоестественно «сохранять спокойствие и продолжать действовать»[104]. Сложно применить один стереотип к разнообразному населению, но нет никаких сомнений: королева Елизавета II была олицетворением этого идеала и сохраняла спокойствие независимо от обстоятельств.
В 1964 году она невозмутимо пережила сильные антимонархические выступления в Квебеке. В 1981 году, когда она ехала по улице верхом, в нее выстрелили шесть раз, но королева едва вздрогнула и быстро успокоила испугавшуюся лошадь[105]. В 1966 году на капот королевской машины упал кусок цемента[106]. «Это прочная машина», — только пожала плечами королева. В 1982 году в монаршую спальню забрался психически неуравновешенный человек, к тому же порезавшийся о разбитое окно. Разбуженная Елизавета могла бы закричать. Могла бы убежать. Но она вежливо развлекала мужчину, пока не появилась возможность вызвать охрану[107].
Величие королевы превосходило просто стоическое долготерпение. Она была живой и здравомыслящей женщиной. И она сумела преуспеть на посту, который обычно выявляет все худшее в занимающих его людях. Мало кто назвал бы королеву интеллектуалкой (как-то даже про нее насмешливо говорили «сельская женщина с ограниченным интеллектом»), на самом деле ее спокойный лоск сам по себе был иллюстрацией ее самодисциплины.
С раннего возраста отец знакомил Елизавету с государственными делами и обращался с ней как с равной. С подросткового возраста ее консультировал Черчилль, а на протяжении шести лет дважды в неделю обучал один из величайших английских специалистов по конституционному праву. Можете быть уверены: королева всегда знала больше, чем говорила.
Почти всегда она была более информированной и понимала историю вопроса лучше, чем премьер-министр, объяснявший проблему во время еженедельной аудиенции. И все же другие неизбежно больше говорили, а она в основном слушала. Ее устраивало, что ее недооценивают. Она была терпелива и понимала, что в конечном счете это будет оправданно.
Ум? Дисциплина на вершине встречается гораздо реже, чем гениальность.
Может быть, характер не так харизматичен, но он сохраняется. Он стабилен.
Тем не менее королева, как известно, читала все сообщения из красного чемоданчика, в котором ей доставляли самые важные министерские документы. Многие были скучными. Многие — умопомрачительно сложными.
Каждое утро Елизавета прочитывала шесть газет. Ее никто не принуждал, и никто никогда не расспрашивал об их содержании. Она могла бы попросить составлять для нее краткие сводки. Могла бы просто просматривать прессу. Но она так не поступала — читала. Несмотря на то что возможность использовать полученные знания ограничена законом. Тогда зачем читала? Потому что для нее это был самый верный способ выполнять свой долг.
Фактически у королевы был только один инструмент влияния, и она использовала его в своей рассудительной и сдержанной манере: задавала вопросы. Если ее что-то беспокоило или у нее находились возражения, она запрашивала дополнительную информацию — сверх той, что имелась в красном чемоданчике или в прессе. Иногда об одном и том же по несколько раз, пока потенциальная проблема не прояснялась для соответствующих политических кругов. Елизавета не говорила прямо, что, по ее мнению, нужно сделать, но со
