Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика - Зарема Ибрагимова

После окончания Отечественной войны и завершения заграничных походов 1813–1814 годов принимается ряд важных законов, регулирующих духовную сторону службы мусульман в русской армии. В книге I части I высочайше утвержденного «Наставления Саперным батальонам» от 19 августа 1818 года определялось: «Магометан или всякого другого закона нижних чинов в церковь ходить не принуждать, а оставлять на их произвол». Через год, 10 июня 1819 года выходит высочайшее повеление, согласно которому «нижние чины Магометанского закона в дни, совершаемые по их вере и обрядам особого Богослужения (трехдневного), должны увольняться для сего на показанное по их закону время, накануне тех дней». Эти две статьи Свода военных постановлений, по сути, положили начало толерантному отношению к религиозным правам военнослужащих-мусульман в регулярной армии.

30 апреля 1836 года выходит в свет именной указ Николая I «О производстве жалования по 100 рублей в год священникам иностранных исповеданий за исполнение треб в военных госпиталях», который послужил основой для привлечения мусульманского духовенства на службу в морское ведомство и военно-врачебные заведения. Также, именным указом Николая I от 10 августа 1842 года, объявленным командиру отдельного Кавказского корпуса «О производстве жалования Мулле, приглашенному в крепость Анапу, для отправления богослужения в Магометанской мечети», начинается череда указов о привлечении на государственную службу мусульманского духовенства на Кавказе.

В 1848 г., через Духовное собрание военные муллы предпринимают попытку добиться ношения религиозной формы одежды вместо солдатской униформы, а также бороды. Их предложения отклоняются309. В 1849 году увидел свет ряд законодательных актов о мусульманах в военном ведомстве. Высочайшим повелением от 5 марта «О освобождении содержащихся в арестантских ротах арестантов Магометанского и Еврейского исповеданий от работ для молитвы» впервые религиозные права для нехристиан начинают гарантироваться осужденным военнослужащим. Именным указом Николая I от 6 июля 1854 года утверждается порядок командирования мулл для исполнения духовных обязанностей между нижними чинами мусульманами, служащими в резервной кавалерии и в округах военного поселения310.

В конце 1877 года в российской армии были учреждены штатные должности мусульманских мулл и имамов. Подчеркнем, что штатное военное духовенство, независимо от исповедания, пользовалось в Российской империи офицерским содержанием при лечении, пенсиях, столовых деньгах и всех прочих положенных выплатах. В 1879 году приказом по военному ведомству были внесены дополнения в правила о погребении скончавшихся военнослужащих-мусульман. В частности, разрешалось дополнительно к выделению для погребения холста покупать и доски «для обкладывания погребаемых, там, где, по влажности почвы и заявлению муллы это окажется необходимым».

Конец XIX – начало XX вв. явился переломным периодом в отношениях государства и мусульманского духовенства. После указа 1896 года об упразднении штатного мусульманского духовенства в войсках оно осталось лишь в Дагестанском конном и Крымском драгунском полках и на военно-морском флоте. В последующий период, особенно в начале XX века, штатное мусульманское духовенство в войсках будет возрождаться. В марте 1899 года утверждается положение Военного Совета, устанавливавшее единый размер окладов жалованья для всех категорий священнослужителей, состоящих на службе в военном ведомстве. Тогда же предписаниями по Московскому и Кавказскому военным округам, был установлен порядок представления к наградам иноверческих священников, занимающих штатные должности311.

Не смотря на совокупную тяжесть всей налоговой системы, чеченское население – казалось бы, самое «беспокойное и ненадёжное» исправнее других выплачивало все сборы, подати, регулярно исполняло повинности. Прежде всего, это говорит о порядочности и законопослушности этих людей, т. к. заставить силой выполнять эти обязательства у правительства просто не было возможности, в тот период времени. Даже в самые тяжёлые и трагичные годы, например, во время мощного восстания 1877 – 1878 годов, когда войсками были уничтожены целые сёла, угонялся скот, сжигались посевы – за подозрение в оказании помощи восставшим – областное руководство констатировало, что по крупнейшим чеченским округам: Веденскому и Аргунскому, денежные сборы поступают почти без недоимок312. Статистические данные показывают, что в Терской области из всех округов самые малые недоимки по денежным сборам в 1886 году были именно в трёх чеченских округах: Веденском, Аргунском и Грозненском. В Кизлярском округе недоимки составляли огромную сумму – 67594 рубля. В тот же год недоимки Веденского округа равнялись 65 рублям 9 копейкам. Рассмотрим таблицу недоимок по крупнейшим округам Терской области:

В 1887 году недоимки увеличились по Веденскому округу на 16 рублей 83 копейки, Аргунскому округу на 182 рубля 31 копейку, Владикавказскому округу на 11898 рублей 83 копейки и уменьшились по Грозненскому округу на 1630 рублей 77 копеек314.

Не всегда денежные поборы, собранные у населения, доходили до казны, случались и злоупотребления. Чтобы установить законный порядок в обращении денежных средств начальник Терской области иногда устраивал проверки по налоговым сборам, посещая различные сельские общества вверенного ему края. И приходил, зачастую к неутешительным выводам: «При ближайшем моём ознакомлении во время объезда области, – писал он в одном из своих приказов, – я убедился, что в действительности отчётность эта, в виде шнуровых книг, изображает одну формальность, ни дающую никакого представления о том, сколько на самом деле взыскивалось с туземного населения денег, куда и на что они употреблялись. А между тем они составляли значительную сумму»315.

После завершения Кавказской войны, руководство Российской империи, прежде всего, хотело восстановить те огромные средства, которые государство затратило в ходе присоединения непокорного края. Следующей задачей являлось получение от него значительной прибыли в виде налоговых сборов, разработки природных ресурсов, развития рынка сбыта товаров, установления плацдарма для ведения войн и развития торговых отношений с зарубежными странами.

По мнению командира Кавказского корпуса (в 1838–1843 гг.) генерала Головина, во время Кавказской войны ежегодно гибло до 30 тыс. человек, а шестая часть доходов Российского государства шла на ведение войны316. Уже в 80-е годы XIX века Северный Кавказ становится прибыльным для Российской империи. Приведём для примера количество лишь нескольких видов денежных сборов. Денежный воинский налог, введённый в 1887 году, составлял для всего Кавказа сумму в полмиллиона рублей317. Годовая сумма этого налога по Терской области составляла 38000 рублей318. Только появились в послевоенной Терской области почта и телеграф, а уже в 1886 году в государственную казну поступило от их работы выручка на сумму 69980 рублей. А ведь содержание почтовых станций было целиком возложено на местное население и в этом немалом доходе большая часть приходилась на их труд319. Мы уже не говорим о прибыльности подымного сбора и стоимости натуральных и земских повинностей – исполняемых полумиллионным населением. Богатейший Кавказский край начал вносить свою существенную лепту в государственную казну Российской империи. Таким образом, после окончания Кавказской войны финансовое положение края стало постепенно улучшаться. С 1863 по 1872 гг. доходы выросли на 75 %.

Местный бюджет, составлявшийся отдельно от общероссийской росписи, постоянно показывал превышение доходов над расходами. В период с 1855 по 1881 гг. доходы превысили расходы на 7 млн. рублей320.

После окончательного включения Северо-Восточного Кавказа в состав империи привлечение горцев на военную службу стало носить самые разнообразные формы. Это была и местная милицейская служба, и создание национальных воинских частей в составе российской армии, и допуск отдельных представителей горских народов на службу в составе казачьих и регулярных частей. Весной 1844 года правительство России приняло специальное постановление о привлечении горского дворянства на службу в русскую армию. Особое внимание в нём уделялось воспитанию горской молодёжи в духе верноподданнического служения российскому престолу. С этого времени ежегодно по шесть детей кавказских дворян и князей определялись в 1-й и 2-й Павловские кадетские корпуса, в Александровский – двенадцать.

Подготовка офицерских кадров из горской знати становится одним из направлений российской политики в регионе321. Опыт привлечения горцев к воинской службе первой половины XIX века демонстрировал властям готовность горцев служить российскому государству, показывал, что горцы на службе приносят реальные выгоды интересам российского государства322.При этом корни чеченского офицерства – в старшинском и владельческом сословии. Так, отец одного из первых чеченских офицеров – Сулеймана Чуликова, в начале XIX века переселился в Притеречье с несколькими зависимыми семьями, где основал Чулик-Юрт на захваченных им свободных землях. Дед ротмистра У Лаудаева владел землёй в горной Ичкерии, а, переселившись к Тереку, основал селение Ногай – Мирза-Юрт. Он и его сын пользовались в этом селе всеми правами владельцев и являлись старшинами. Капитан Ногаев происходил из семьи, владевшей землями возле Харачоя, а затем переселившейся на реку Мичиг. До восстания 1840 года проживавшие на их землях крестьяне платили Ногаевым такие же подати, какие выплачивали другие крестьяне надтеречным и кумыкски князьям. Предки ещё одного офицера – Ш. Ужиева некогда владели селением Гелдиген, пока не были изгнаны мюридами имама Шамиля. Феодальными владельцами были и князья Турловы, Бековичи – Черкасские, также традиционно служившие в русской армии323. В начале XX века некоторые чеченские фамилии уже дали для русской армии по два-три поколения офицеров. Так, сын генерала А. Чермоева – Абдул – Межид Чермоев, после окончания в 1901 году Кавалерийского училища, проходил службу в Императорском конвое. С началом Первой мировой войны он вновь вернулся на службу и в чине штаб – ротмистра некоторое время воевал в составе Чеченского полка «Дикой дивизии»324. К началу Первой мировой войны большую известность в армейских кругах приобрёл генерал Ирисхан Алиев, выдающийся артиллерист, отличившийся в русско – японской войне, автор ряда учебников для офицерских школ. Он был уроженцем села Старые Атаги325.