Святой закрывает дело - Лесли Чартерис

Оба схватились за винтовку.

Наверное, это был самый сильный из четверых и бесстрашный, но есть прием, с помощью которого человек, знающий его, всегда отнимет винтовку или палку у незнакомого с этим приемом. А Святой знал этот прием с детства. Он заставил противника уронить винтовку, соперник мгновенно напал на него, а Саймон ногой оттолкнул винтовку в кювет, где она и исчезла.

Шансы уравнялись.

Они дрались врукопашную, двое на темной дороге, лев и леопард.

Соперник был сильнее и тяжелее его, но Святой – быстрее и яростнее. В ту ночь ни один человек, если он не сумасшедший, не должен вставать ему поперек дороги. Но этот попытался, да еще дрался как зверь. Но Саймоном овладело неистовство. Этот человек не просто встал на его пути, он был олицетворением и слугой ненавистных Святому сил. Он был на стороне Мариуса, а заговор Мариуса Святой поклялся раскрыть, и нельзя было людям Мариуса вставать на пути Святого в момент, когда тот спешил на помощь своей прекрасной даме. Следовательно, этого человека надо тоже обезвредить. И пальцы Святого железной хваткой сомкнулись на горле противника.

У Святого не было выбора, этот человек дрался до конца. И даже когда он, потеряв сознание, перестал бороться, Святой не разжал пальцев, ведь противник мог прикидываться, а рисковать Святой не имел права. Оставалось одно...

Святой медленно поднялся с земли, тяжело дыша, словно ныряльщик, долгое время пробывший под водой.

Поразмыслив, он забрал заряженный пистолет у одного из четверки – тому уже больше ничего не понадобится.

Потом стал менять лопнувший баллон.

Это должно было бы занять у него не больше пяти минут, но кто мог предвидеть, что, когда он опустит домкрат, запасной баллон окажется плоской лепешкой на земле.

Второго запасного колеса не оказалось.

Слабым утешением служило то, что предусмотрительный Норман Кент всегда возил набор инструментов и деталей вдвое больший, чем обычный автомобилист. В том числе и все необходимое для ремонта шин. Тем не менее, имея в своем распоряжении лишь карманный фонарик, при отсутствии тазика с водой, чтобы обнаружить прокол, предстояло изрядно потрудиться.

Саймон со стоном сбросил пиджак.

Больше получаса прошло, и вот машина снова могла ехать. А всего потеряно почти сорок пять минут, тех драгоценных минут, которые выиграл, рискуя жизнью...

Прошло, ему казалось, не сорок пять минут, а сорок пять лет. Саймон закурил, уселся на водительское место, и тут дорогу перед ним залил свет фар другой машины.

Включая сцепление, он оглянулся и увидел, что машина его не преследует. Она остановилась.

Святой едва перевел дыхание после первой схватки и не ожидал нового нападения так скоро. И вдруг он почувствовал, как раскаленная игла вонзилась ему в левое плечо.

Он быстро все понял и повернулся на сиденье с пистолетом в руке.

Он и сам признавал, что не был лучшим стрелком в мире, но в ту ночь его рукой водил Божественный промысел. Он хладнокровно, словно тренируясь в тире, задержал дыхание и прострелил обе фары незнакомой машины, а когда они погасли, сумел прицельным выстрелом пробить одно из передних колес. Когда на следующем перекрестке Саймон сворачивал за угол, над головой его роились пули, а число звездочек на лобовом стекле увеличилось.

Но больше его не задело. Словно щитом его закрывала какая-то могущественная сила.

Выехав на прямую дорогу, он почувствовал в плече боль. Похоже, кость не задета, пуля прошила мякоть трапециевидной мышцы, и рука немного онемела, да еще он ослаб от потери крови.

Он сложил в несколько раз носовой платок и запихнул под рубашку, чтобы закрыть рану.

Большего сейчас, на дороге, он не мог сделать, не мог и остановиться, чтобы осмотреть рану и наложить повязку получше. Ведь через десять минут погоня возобновится, если, конечно, преследователям повезло с запаской больше, чем ему. Но на это рассчитывать нельзя.

Но откуда взялась эта машина? Стояла в ожидании на боковой дороге как резерв той четверки и двинулась, предупрежденная шумом схватки? Невозможно. Он ведь долго латал камеру; Машина появилась бы прежде, чем он закончил ремонт. Или она направлялась, чтобы устроить дальше по дороге другую засаду на тот случай, если первая не удастся.

Саймон вертел в голове эти вопросы, как может человек листать страницы книги, которую он знает наизусть: одни страницы пропуская, другие внимательно прочитывая.

Но не находил правильного ответа. Каждую ситуацию он мрачно проанализировал и понял: мысль, пришедшая ему в голову в тот момент, когда первая пуля прошила лобовое стекло, была по-прежнему самой верной. Если Мариус как-либо освободился и ухитрился предупредить свою банду, совершенно очевидно, будут предупреждены и те, кто в «доме на холме». Потом Мариус появится лично. Да, это уже был Мариус...

Тут Святой вспомнил, что, когда он выскакивал из дому, толстяк и длинный не были связаны. А Роджер Конвей, его несравненный лейтенант, в этих играх без умного руководства выглядел просто неопытным новичком.

«Бедный старина Роджер!» – подумал Святой.

Как это было на него похоже – он жалел только Роджера и продолжал ехать. Холодные голубые глаза следили за дорогой, словно два ястреба, преследующие по пятам свою добычу, и «святая» улыбка кривила губы. Он понял, что сюда его направила судьба. Эта мысль утешения не принесла. Разве только он поехал быстрее, поскольку боль в раненом плече поутихла, хотя и отдавалась по всему телу с каждым ударом пульса.

Нога сильно нажимала на акселератор, и цифры на спидометре замелькали быстрее.

Семьдесят восемь.

Семьдесят девять.

Восемьдесят.

Восемьдесят одна... две... три... четыре... Восемьдесят пять.

«Для гоночного трека маловато, – подумал Святой, – но для обычного шоссе, ночью...»

Встречный ветер свирепо бил по лицу, оглушал, словно гигантские фанфары, ревущий двигатель.

Вот скорость достигла потрясающей цифры – девяносто.

Патриция!..

И он словно услыхал зовущий его голос: «Саймон!»

– Родная, – кричал Святой, как будто она могла его услышать. – Я иду к тебе!

Когда он с грохотом промчался через Брейнтри и дорожный указатель показал, что до цели осталось еще восемнадцать миль, с обочины сошли два полисмена и преградили путь.

Намерения их были совершенно очевидны, хотя он и не понимал, почему они хотят его остановить. Ясно, что отказ остановиться по требованию констеблей в Лондоне не мог вызвать столь быстрых и широкомасштабных действий с целью оштрафовать его. Или же Мариус, чтобы удвоить надежность своих засад, сообщил Скотленд-Ярду какую-нибудь умело состряпанную и правдоподобную историю о его деятельности? Но станет ли Мариус это делать? Или же Тил нашел его по следам «фьюрилака» неожиданно быстро? Даже если это так, откуда Тилу знать, что Святой едет по этому шоссе?

Но какими бы ни были ответы на эти вопросы, в эту ночь ничто не могло остановить Святого. Он стиснул зубы и сильнее нажал на акселератор.

Два полисмена, вероятно, предвидели, что он не подчинится, поскольку в мгновение ока отпрыгнули в стороны.

И снова Святой мчался вперед, оглашая окрестности громкими гудками и грохотом двигателя без глушителя.

Глава 11

Как Роджер Конвей сказал правду, а инспектор Тил поверил лжи

Инспектор Тил усадил Германна в гостиной и с удовольствием защелкнул на нем наручники, потом сонно посмотрел на Роджера.

– Привет тому, который был без сознания, – вздохнул он.

– Не совсем, – заметил Роджер. – Когда я кричал, предупреждая вас, мне крепко досталось по голове.

Тил покачал головой. Он бесконечно устал, и даже это легкое движение потребовало от него неимоверных усилий.

– Не мне вы кричали, – веско сказал он. – Меня зовут не Норман. Что вы здесь делаете?

– Прикидываюсь морским львом, – саркастически ответил Роджер. – Это очень веселая игра. Не хотите ли и вы присоединиться? Германн будет нам бросать мелких рыбешек, а мы будем их ловить на лету.

Мистер Тил опять тяжело вздохнул и спросил:

– Как вас зовут?

Несколько секунд Роджер молчал.

Сейчас ему нужно было принять решение, которое могло изменить всю жизнь Святого, его собственную, а может, и весь ход истории Европы. Такое решение принимать нелегко.

Нужно ли назваться Саймоном Темплером? Этот вопрос сразу же возник у него...

В карманах он обычно не носил много вещей, и если его обыщут, это ничего не даст. Конечно, ложь скоро разоблачат, но примерно сутки он еще сможет блефовать. И все это время Святой будет свободен – свободен, чтобы спасти Пат, вернуться в Мейденхед, разделаться с Варганом и завершить миссию, которую он поклялся выполнить.

О вероятных и возможных последствиях для себя Роджер и не думал. По сравнению с тем, что можно было выиграть, жертвовал он не многим.

– Я Саймон Темплер, – произнес Роджер, – вы, кажется, хотели меня видеть?