Когда был Ленин мумией - Дмитрий Лычковский

Шайба заорал «браво!», «долой!» и горячо зааплодировал. Но остальные остались стоять молча и пялились на Ильича так, словно видели его впервые.

— Историческая деятельность — не тротуар Невского проспекта, — уже с некоторой угрозой выкрикнул в воздух Ленин в полной тишине. — Мы заколотим в гроб разлагающийся труп рабовладельческого общества, чтобы он не отравлял своими миазмами новое, свежее, молодое, живое! Ура, товарищи!

Шайба, сунув два пальца в рот, оглушительно засвистел. Толпа продолжала немо пожирать Ильича пустыми глазами. Ленин еще с полминуты постоял, прищурившись, внимательно изучая обращенные к нему лица, после чего не без сожаления покинул импровизированную трибуну.

— Эк, батенька, и горазды вы баламутить народ, — не без укора сказал подошедший Пирогов. — Я только не понял: «новое, свежее, молодое, живое» — это вы про мумий так образно изволили выразиться? Или про беспокоящую большинство присутствующих плесень? Вот и у вас на лбу, я смотрю, пятно зеленоватое появилось… Есть у меня растворчик на такой случай — не будем запускать.

И он решительно увел пациента на санобработку.

Глава 19. До основанья. А затем?

За полчаса до сна, когда Пирогов по своему обыкновению приступил к дератизации саркофагов, к Ленину подошел Шайба и, гоняя спичку из одного уголка рта в другой, шепнул, что надо потолковать. Они вышли в темный коридор. Там Шайба вынул изо рта жеванную спичку, поковырял ею в ухе, извлек скатанную в шарик бумажку и протянул Ильичу. Преодолевая брезгливость, стараясь лишний раз не касаться мерзкого комочка, тот развернул записку, приблизил к щели света, бьющего из-под входной занавески, и прочел: «Тому, кто был Вождем. Все готово. В двенадцать под Анубисом».

— Ну — прочел?

Ильич кивнул.

— Тогда ешь и пошли.

— Что есть? — не понял Ленин.

— Маляву. Жуй и по саркофагам. Покемарим часок-другой, до полуночи еще время есть. Ну!

Ильич скатал записку обратно в шарик. Попробовал представить, что это монпансье, открыл было рот, но понял, что проглотить гадость, побывавшую в ухе попутчика, не в силах. Глядя на его мучения, Шайба хохотнул:

— Ишь ты… Противно, что ли? А мне случалось и дерьмо жрать, когда под психа в СИЗО косил. Или вот, помню, пошли мы с Пухлым из «Белого лебедя» на рывок, да в тайге заблудились…

Ильич начал быстро и судорожно сглатывать.

— Ладно, — смилостивился Шайба, оборвав свой захватывающий рассказ. — Давай сюда.

Ленин не стал глядеть, что он сделает с запиской, и заспешил в камеру, к обжитому саркофагу. С каждым шагом его все сильней разбирало волнение: неужто Табия со своей магией и впрямь решился на конкретные действия? Нет спору, фокусы его зрелищны. Но как страшно далеки они от народа! С другой стороны, будучи прекрасным знатоком истории, Ленин нисколько не сомневался в ненависти вавилонского халдея к своим древнеегипетским завоевателям. Если Табия действительно сумеет заставить фараона застрять между мирами, то гарантированно выведет его из игры. Это будет означать, что власть буквально валяется под ногами. Останется только нагнуться и поднять ее.

Два томительных часа до встречи надо было как-то скоротать. Прикрыв глаза, Ленин взялся по старинной методе считать овец. Насчитал дюжину, после чего овцы неожиданно сменились козами — и он сбился со счету. Ильич начал считать коз. Но и они на втором десятке подло превратились в коров. Не сдаваясь, Ленин повел учет коровам — они обернулись зайцами. Правда, зайцы эти строем уже не шли, а сбились в кучки на полузатопленных островках посреди реки. Ильич в ладных охотничьих сапогах и с ружьишком за спиной греб на долбленке в их сторону, жадно вдыхая речную прохладу и щурясь от яркости встающего солнца. Причалив к островку, он стал хватать зайчишек за задние лапы и бить со всего маха о борт, экономя патроны и сохраняя ценную шкурку. Наполнив окровавленными тушками лодку, выгреб к следующему островку.

Потом, усталый, но довольный, устремил лодку к берегу, где в камышах его поджидала Наденька в косынке, низко повязанной на крестьянский манер. «Эгей-гей!»… — прокричал Ильич. Наденька помахала ему рукой и озорно сдернула с себя платок. Вместо родного лица под ним внезапно обнаружилась мертвая заячья голова с вырубленной на лбу красной звездой. «Ты что орешь!» — разомкнув красный зев, сказала она. Одним прыжком чудовище перемахнуло в долбленку. Ильич попытался было закричать, но ворсистая лапа крепко зажала ему губы. Ленин дернулся и проснулся…

Над ним стоял злобный Шайба, который одной рукой в наколках залепил Ильичу рот, а второй, сжатой в кулак, показывал, чтобы тот не рыпался. «Чего разорался, — жарко зашептал он. — Сейчас повяжут обоих к едрене фене. Давай — времени в обрез». Ухватив Ильича обеими руками за лацканы пиджака, Шайба мощным рывком извлек его из саркофага и поставил на ноги. Пошатываясь, Ильич механически последовал за уголовным, стряхивая на ходу остатки гнусного кошмара.

Через десять минут они уже были возле Анубиса. «Кажется, проскочили», — просипел Шайба и, чиркнув спичкой, надавил на нарисованные глаза. Еще пара минут и, перепачканные, словно чушки, в вековой пыли, они ввалились в знакомую камеру.

Табия сидел к ним спиной и внимательно читал изрядно потрепанный свиток в пятнах плесени. На вторжение в камеру он не отреагировал.

— Здорово, Ассириец! — шумно приветствовал халдея уголовный.

Табия не шелохнулся.

— Ты оглох? Здорово, говорю!

— Молчите! — строго бросил через плечо вавилонянин. — Не двигайтесь и не приближайтесь. Я не один.

Взглянув на Ильича, Шайба выразительно постучал себе в висок, но послушно присел на корточки где стоял. Достав из кармана штанов замусоленную колоду карт, он принялся тасовать ее то так, то эдак, шепотом предлагая Ильичу угадать масть. Табия продолжал молча водить по строкам темным пальцем.

Через четверть часа он резко отчеркнул одну из строк заостренным ногтем, извлек из недр балахона кусок мела, кряхтя опустился на четвереньки и принялся чертить на полу сложную графическую фигуру. Потом выпрямился, опять покопался в складках балахона и добыл замысловатый пузырек синего цвета. Вытащив пробку зубами, маг понюхал содержимое, поморщился и вдруг выплеснул его на стену. В помещении едко запахло нашатырным спиртом. Шайба чихнул.

А маг встал в центр начерченной фигуры, выставил ладони по направлению к стене и принялся нараспев читать какое-то заклинание. Мало-помалу в мокром пятне проявилось нечеткое изображение. Табия послал ладонями в его сторону несколько резких пасов и повысил голос. Картинка стала быстро обретать четкость. Прищурившись, Ильич разглядел в пятне чуть одутловатое бородатое лицо с крючковатым носом, а вскоре и всего его обладателя.

Это был старик с седыми лохмами, едва прикрытыми на макушке крошечной кипой. Он стоял в помещении без окон в центре точно такой же фигуры, что красовалась под ногами Табии, и читал то же самое заклинание. Речитатив дуэта был завораживающе мелодичен. Вдруг оба разом замолчали. По пятну тут же пробежали помехи, но Табия убрал их движением руки.

— Телемост в натуре! — вырвалось у Шайбы. — Познера не хватает.

Ильич тоже, мягко говоря, был ошеломлен, но смолчал.

— Шолом, Авраам! — приветствовал крючконосого Табия и дальше заговорил непонятно.

Язык, на котором беседовали оба старика, сильно смахивал на древнееврейский. Странно, что он не входил в число языков, на которые распространялось действие микстуры, данной Ильичу Пироговым. Или это Табия так расстарался все законспирировать? Ленин не спускал глаз с собеседников, стараясь угадать тему разговора по интонации и выражениям лиц.

Судя по всему, Табия был в диалоге главным и строго спрашивал. Человек в кипе послушно отчитывался о проделанной работе, глядя на халдея грустными верблюжьими глазами. Отвечал он, что Ильичу понравилось, четко, не мямлил. Быстро выпытав нужное, Табия хлопнул в ладоши, вышел из круга и устало опустился на пол. Пятно на стене с почтительно склонившимся стариком тут же пошло полосами, поблекло, зашипело и испарилось.

— Что это за мечта антисемита? — ожил Шайба. — Чего он тебе втирал?

Табия глянул так пристально, что уголовного передернуло, и усмехнулся.

— Тебе, мой беспутный друг, я бы посоветовал прикусить язык, что намного длиннее твоего ума. Ибо Авраам, с которым я вел беседу, сведущ не только в книгах сефер Иецира, Багир Зоар и в писаниях Ари, но также владеет заклятием пульса денура и многими другими тайнами скрытых разделов каббалы. Он может испепелить тебя за непочтение одним взмахом брови.

— Не, а я чо… Если реальный пацан, базара нет, — сразу пошел на попятную Шайба. — Да я сам почти что обрезанный! Просто хотел узнать, на кой ляд этот каббалист нам сдался.