Исповедь Розабеллы (СИ) - Дорофея Анисимова

И плакала тихо ночами.

Кружилась измена, как ворон,

Клевала с неистовой силой,

Любовь истекала стоном,

Страдала, что не защитили.

Измена черна, как сажа,

И чёрных чувств — изобилье,

Любовь не убили даже,

Ей просто сломали крылья.

Автор неизвестен

-Этого не может быть, мама. Кто мог это сделать? Кому это надо?

Я была на грани истерики, хоть и пыталась держать себя в руках. Всю меня трясло и подергивало от плохих предчувствий и неспособности осознать эту шокирующую новость.

На маму вообще было страшно смотреть. Казалось, что за одну минуту она постарела на несколько лет. Глаза были широко распахнуты и полны слез, на щеках блестел лихорадочный румянец, а губы нервно подрагивали.

ЕЕ, дрожащие от испуга руки, яростно сжимали скомканный лист белой бумаги, в котором и содержалось ужасное послание.

Поняв, что я должна взять себя в руки и мыслить рационально, я глубоко вздохнула несколько раз, а затем протянула руку за листом.

-Дай мне его, мама, — осторожно отрывая ее пальца от бумаги, нежно прошептала я.

Мама, ничего не выражающими глазами посмотрела на меня и разомкнула руку.

С громко бьющимся сердцем, я нерешительно разгладила послание и, мутными от беспокойства глазами, начала просматривать печатаный текст:

«Твой брат вернется обратно лишь тогда, когда Ты согласишься с моими условиями и забудешь про свои принципы и гордость!»

Всего лишь одно маленькое предложение! Всего лишь печатаный текст на изодранной бумаге!

А ранит хуже любого орудия убийства.

Вламывается в твою душу и трясет ею из стороны в сторону, течет, как яд по крови, превращая ее в негодный сгусток жидкости, прожигает внутренности одна за другой и добирается до сердца, чтобы растоптать и погубить.

Вот что происходило со мной в эту минуту.

Я начала медленно угасать!

Теряться в пространстве, становясь мельчайшими частицами, и исчезать в пустоте, не соглашаясь со всеми условностями этого грешного мира!

Хотелось завыть в голос, взглянуть вверх и закричать так, чтобы треснуло все стеклянное за многие милли вокруг.

Задать вопрос, не дающий покоя и рвущийся наружу:

«За что?»

Ну, скажите мне, за что?

Почему порой необходимо, разрушив чью-то жизнь, добить окончательно?

Почему маньяки-убийцы-наркобароны и другая «нежить», обитающая на земле, остается безнаказанной, а мы… низшая раса, живущая, дабы прокормить себя и своих родных, должны отвечать за все и жертвовать собой и близкими?

Никто не мог ответить на мой вопрос.

Никто не мог открыть мне глаза на эту «правду» жизни.

Мои ноги не смогли осилить такой груз, и я осела на колени перед, стонущей от горя, матерью.

Дыхание начало давать задний ход и пропускало кислород лишь мелкими глотками.

Грудь зашлась ходуном, прожигающим все тело жаром, кашель вырывался из горла, а голова готова была взорваться от неприятной и нестерпимой боли.

-Боже, что с тобой, родная?

Беспокойный голос матери прорвался сквозь бурю эмоций, затопившей меня и пробил трещину в крепкой стене страха.

Надо успокоиться!

Прийти в себя!

Нельзя еще сильнее пугать маму!

Через несколько минут чувства начали притупляться, и я смогла открыть зажмуренные глаза.

Хоть боль и не прошла, а воздуха все еще не хватало, я спокойным голосом сумела вымолвить:

-Все нормально! Это от страха! Сейчас немного успокоюсь и приду в себя.

Ложь вырывалась из меня так, будто я всю жизнь только этим и занималась.

Я понимала, что этот приступ не только от страха. Не только от испуга.

Здесь кроилось что-то более серьезное. И об этом хорошо известно Андрею.

Я сама виновата, что не попыталась выведать у него правду. Сама виновата, что не уследила за собой.

Но, ничего! Я займусь этим потом… когда разберусь с этим делом.

Теперь, когда мысли хоть и немного, но выстроились в ряд, я смогла подумать головой и прийти только к единственному из всех возможных выводов.

Максим!

Воспоминания недельной давности всплыли перед глазами и последние его слова, брошенные перед уходом, четко прозвучал в уме:

«Когда-нибудь ты все поймешь, но будет слишком поздно…»

Слишком поздно…

«Разве он способен на такое? Разве он смог бы поступить с тобой так?», — пробурчало мое сердце, не решаясь сдавать свои позиции.

Мог!

Он мог!

Человек, изменяющий своей жене… человек, который не ценит ничего вокруг себя… который считает себя выше остальных, отважится и на такое…

Ярость начала наполнять все мое существо, отодвигая эмоции и протестующие вопли сердца на задний план.

Руки сжались в кулаки, ногти до крови впились в ладони.

Я могу быть слабой перед любовью и уступать во многом ради правды и искренности.

Могу отдаться во власть постороннего человека, считая его самым лучшим и разрешить ему втаптывать себя в грязь…

Но, когда дело доходит до моих родных, я теряю всякий контроль и никто не в силах остановить меня.

За своих близких я готова бороться и с самим дьяволом…

Максим еще пожалеет, что связался со мной.

Я заставлю его глотать собственную кровь, если с моим братом что-то случиться.

Заставлю пожалеть, что он вообще родился на свет!

***

Первым делом, после известия, так внезапно настигшего нас, я постаралась успокоить мать, дав ей снотворных таблеток и уложив спать в той же гостиной, на диване.

Потом набрала Андрею и разъяснила всю ситуацию в целом и свои подозрения.

Тот сказал, что прилетит первым же рейсом и попросил меня держать себя в руках и не поддаваться посторонним эмоциям.

Ему было не понять, что я только этим и занималась все время, пока дожидалась каких-нибудь известий.

Не могла сидеть без дела, зная, что стоит мне остаться наедине со своими мыслями, как приступ паники вновь начнется и уже не отпустит из своих лап.

Я побывала в школе, куда утром отправился Стас и откуда уже не вернулся, и расспросила всех, кто мне попадался на пути.