Триумф пана Кляксы - Jan Brzechwa

Тут он напряг бицепсы, встал на руки, выполнил несколько гимнастических упражнений и гордо добавил:

– Я не я, если вру. Мне семьдесят лет, но я за пояс заткну еще не одного молодца!

Этот камень был брошен в мой огород, поскольку мы с Резедой воспользовались любезностью первого офицера, предложившего нам переодеться в морскую форму, пока не высохнут наши собственные вещи. Надо отметить, моряк из Резеды вышел очаровательный.

Шторм все еще бушевал. Перепуганные летающие рыбы то и дело ударялись в стекла иллюминаторов. «Кватерностер Первый» переваливался с боку на бок, вставал на дыбы и глухо стонал под ударами волн.

Адмирал не покидал своего поста. В репродукторах гремел хриплый голос капитана Тыквота. Вдруг в адмиральском салоне, где мы попивали горячий лактусовый сок, появился Зызик. От усталости он тяжело дышал и едва держался на ногах, но при том едва не лопался от гордости.

– Пан профессор… – пропыхтел он. – Я вас не подвел, верно?… Попросите Адмирала взять меня на службу… Профессулик, родненький, ну что вам стоит, ради меня, а?!

– Сядь и отдохни, – сказал пан Клякса. – Ты славный малый! Как я вижу, тебе и море по колено. Через пять лет быть тебе знаменитым капитаном, ручаюсь. Ты за мной, как за каменной стеной, а я слов на ветер не бросаю.

Едва пан Клякса выговорил это, как сила урагана возросла на пять баллов по шкале Бжехворта, и судно заскакало по океану, как теннисный шарик.

Стюарды привязали нас к креслам, чтобы мы не разбили головы о потолок.

Наступила ночь. Об ужине не могло быть и речи. Графины с лактусовым соком и стаканы давно уже превратились в стеклянную пыль. Мы молча грызли сухари и выжидательно поглядывали на пана Кляксу.

Великий ученый был погружен в изучение своей автоматической карты. Он водил по ней пальцем и беззаботно напевал неизменное «па-рам-пам-пам».

Когда часы пробили полночь, пан Клякса попросил стюарда пригласить в салон Адмирала.

Алойзи был, как всегда, спокоен, не выказывая никаких признаков утомления. В этом и состояло его механическое превосходство над обычными адмиралами.

– Приближаемся к цели, – сказал пан Клякса. – По прямой до острова Двойников не более пятнадцати миль. Точный курс укажет борода. Идемте на палубу.

– Сейчас отдам необходимые указания. – Алойзи козырнул и взбежал по трапу наверх.

Мы последовали за ним, связавшись веревкой, как альпинисты, чтобы нас не унесло ветром. Я шел в связке последним, и моя морская форма то и дело привлекала внимание боцманов.

– Ты что тут болтаешься, недотепа? – шпынял меня то один, то другой. – Шевелись, болван! За работу, бездельник!

Резеда сочувственно сжимала мою руку, но благоразумно помалкивала: ведь и на ней была форма.

На палубе ревел ветер, дыхание перехватывало, но дождь вроде бы прекратился. Капитан Тыквот, давясь сигарным дымом и с отвращением плюясь, неутомимо раздавал приказания. Наша компания перебралась на нос корабля. Пан Клякса выставил бороду вперед, положил подзорную трубу на плечо Алойзи и пристально вгляделся вдаль. Сначала он бормотал что-то невразумительное, а потом стал произносить короткие, обрывистые фразы:

– Любопытно… Ничего не понимаю… Острова Двойников нет, просто нет. Но моя карта не может ошибаться. Произошло что-то невероятное. Сейчас, сейчас… Глазам своим не верю! Вон плавает верхушка острова. Одна верхушка и больше ничего! Похоже, циклон разломил остров по горизонтали. Верхушка с домом уцелела и теперь плавает на поверхности, словно блюдце. Алойзи, прикажи усилить свет прожекторов… Ага! Вижу! Вижу! Дом и сад! Надо пустить ракеты! Быстрей, быстрей!

Алойзи послал Зызика к капитану с приказом, и вскоре в небо взлетели три ослепительно яркие ракеты государственных цветов Адакотурады: желтая, красная и зеленая.

Пан Клякса протер стекло подзорной трубы и всмотрелся еще пристальнее:

– Есть! Есть! – радостно закричал он. – Перед домом женщина. Это Мультифлора! Рядом две черные собаки. Честное слово! Это пуделя!

Алойзи не стал слушать продолжение репортажа пана Кляксы и длинными скачками помчался к капитану.

Мы подошли к качавшейся на волнах вершине острова так близко, что освещенный прожекторами четырехугольник дома можно было разглядеть даже без бинокля.

Корабль развернулся левым бортом, затрясся, задрожал и встал на месте, отважно сражаясь с ураганом и налетавшими один за другим взбесившимися валами.

Не прошло и двух минут, как на воду была спущена шлюпка, в которой отправились за Мультифлорой двенадцать матросов – и Зызик в том числе. Но несмотря на их сверхчеловеческие старания, борьба со стихией оказалась бесплодной. Из ревущей пучины взлетали горы воды, обрушиваясь на лодку бесчисленными водопадами и стремясь уничтожить ее вместе с ее отважным экипажем.

Капитан дал команду возвращаться, но тут внезапный порыв ветра швырнул шлюпку о корпус корабля и раздробил ее в щепки.

Раздался сигнал тревоги «Человек за бортом!», в море посыпались спасательные круги. Матросы суетились, как муравьи, пытаясь помочь попавшим в беду товарищам. И тут приплыли привлеченные легкой поживой акулы. Положение с каждой минутой становилось все более угрожающим. Экипаж удвоил свои усилия. Наконец удалось выловить всех матросов, и только Зызика волны отбросили слишком далеко от корабля.

– Он погибнет! – ломая руки, восклицала Резеда. – Спасите его! Там акулы!

Но даже пан Клякса беспомощно опустил руки, и в глазах его застыл ужас.

Броситься на помощь Зызику не отважился ни один матрос, и тогда Первый Адмирал Флота одним прыжком перескочил через поручни и в чем был – в белом кителе, подпоясанном большой лентой Петуха со звездой – в том и бросился в пенящуюся пучину океана. Его механические конечности работали с молниеносной быстротой и идеальной четкостью. За десяток гребков добравшись до Зызика он несколькими ударами кулака, словно железной булавой, оглушил нападавших акул, и не успели мы опомниться, как Алойзи уже поднимался по веревочной лестнице, держа в руках едва живого юношу.

Мы устроили Алойзи громкую овацию, а пан Клякса обнял его со слезами на глазах и сказал:

– Милый Алойзи! Ты истинное творение рук моих. Дамы и господа! Да здравствует министрон Алойзитрон, Первый Адмирал Флота!

– Ура! – крикнул вместе с нами экипаж корабля, а Вероник громче всех.

Зызик быстро пришел в себя и тут же обратился к Алойзи:

– Господин Адмирал, я обязан вам жизнью, и отныне вы можете располагать мной по своему усмотрению.

Алойзи взглянул на юношу с одобрением и прикрепил к его груди один из собственных орденов.

– Ты заслужил эту награду, парень. Ты далеко пойдешь. Назначаю тебя боцманом-старпомом Флота Его Королевского Величества.

Зызик покраснел как рак и не мог выговорить ни слова. Я поздравил его с назначением, а пан Клякса заговорщицки подмигнул и шепнул ему через мою голову:

– Ну, что я говорил? Па-рам-пам-пам!

В моем описании эта сцена выглядит довольно затянутой, но на самом деле она длилась не более минуты. Все это время Резеда не отходила от пана Кляксы ни на шаг, горестно причитая:

– Пан профессор, умоляю вас! Сделайте что-нибудь! Спасите маму! Нельзя терять ни минуты! Боже мой, Боже мой, что за люди! Вы что, не понимаете?! Там моя мама!

– Шторм затих, опасность миновала, – ответил пан Клякса. – Сохраняйте спокойствие. Пожалуйста, дайте подумать.

Тут он встал на одну ногу, пустил бороду по ветру и с помощью своего всевидящего ока еще раз изучил обстановку.

– Адмирал! – немного погодя, сказал он, потому что в присутствии членов экипажа всегда обращался к Алойзи только по званию. – Адмирал, мои прогнозы оправдались. Мы не можем приблизиться к острову, поскольку это вынудит Мультифлору подойти к краю и нарушить равновесие, и тогда достаточно малейшего наклона, чтобы весь этот плавающий холмик перевернулся вверх дном. Это во-первых. А во-вторых, не следует забывать, что находящийся там дом представляет собой единственное достояние пана Левкойника. Поэтому я предлагаю взять на буксир остатки острова вместе со всем, что на нем находится, и оттащить к Адакотураде.

Алойзи, который уже успел улучить минуту и переодеться в сухое, козырнул и после недолгих раздумий заявил:

– Пан профессор, мой мозг проанализировал заданную ему программу. Переходим к исполнению. Капитан, прикажите перенести все корабельные канаты на левый борт. Пусть экипаж свяжет их двойными узлами в одно целое. Во время исполнения маневра взятия на буксир фейерверкерам последовательно выпустить пятнадцать ракет. Выполняйте!

– Есть, господин Адмирал! – крикнул капитан Тыквот и передал приказ старшему офицеру.

– Трос надо выстрелить из катапульты, иначе не долетит, – рассудительно заметил Зызик.