Не говорите Альфреду - Нэнси Митфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О, Грейс, для вас правила были бы иными!
Я повела ее в свою комнату, чтобы показать модное платье, которое ненавидела. Она мгновенно преобразила его с помощью пояса, после чего платье стало самым прелестным из всех, что я когда-либо имела.
– Никогда не верьте тому, что мы покончили с талией, – англичане говорят это с тех пор, как вышел из моды «Новый облик»[48], – просто выдают желаемое за действительное, я полагаю. Мечта англичанки – забраться во что-нибудь абсолютно бесформенное и остановиться на этом.
Я вспомнила о китайском халате.
– Собственно, – продолжила Грейс, – если вы, подобно мне, влюбляетесь в свою одежду и хотите носить ее годами, первое правило – это держаться женственной формы. Все, что этому не соответствует, выходит из употребления после одного сезона. Пожалуй, я отведу вас к своему портному – он здесь же, на улице Фобур, очень удобно для вас. Его модели более обыденные и гораздо более привлекательные. Я вообще думаю, что Дольчевита стремится сделать женщину предметом насмешек.
Я поблагодарила ее за этот совет.
– Пойдемте в Зеленую гостиную и выпьем чаю, – предложила я.
– Вы передвинули мебель – так лучше, – произнесла Грейс, оглядывая комнату. – Она никогда не выглядела жилой. Полина больше пользовалась той мрачной спальней.
Я налила чай и сказала, что, надеюсь, мальчики вели себя хорошо в Бельандаргю.
– Мы совсем их не видели, только за столом. Они были очень вежливы. Вы знаете о Янки Фонзи?
– Не думаю… он учится с ними в школе?
– Это джазовый исполнитель. Он приводит их в восторг. Даже в хорошую погоду они просидели взаперти в комнате Сиги с граммофоном, восхищаясь Янки. Разве вы не видели их рубашки с напечатанными на них словами «Янки – парень для меня»? Это – слоган с его диска.
– А что это означает?
– Не знаю, просто цитирую.
– Как воспринимал это ваш муж?
– Не спрашивайте, – сказала Грейс, закрывая глаза. – Однако это целиком вина Шарля-Эдуара, который настаивал на Итоне вместо того, чтобы позволить ребенку пойти в лицей Людовика Великого, как все остальные. Тогда бы он никогда не услышал об этом отвратительном Янки.
– А после того, как все они прибыли в Шотландию, были от него какие-нибудь известия?
– Нет. Но, сказать по правде, я никогда в жизни не получила ни одного письма от Сигизмунда – я бы не узнала его почерк на конверте, если бы увидела. Мне жаль женщину, которая в него влюбится. Когда он только собирался в Итон, я дала ему эти заранее отпечатанные открытки: чувствую себя хорошо, чувствую себя неважно – ну, вы знаете, rayer la mention inutile [49]. Конечно, он ни разу не бросил ни одну из них в почтовый ящик. Наверняка отпарил марки. Впоследствии сказал, мол, единственное, что ему хотелось мне поведать, – это что его фаг-мастер[50] украл у него пять фунтов, а этого сообщения в том списке не было. Они ведь вчера вернулись в школу, не так ли?
– Позавчера, по-моему.
– Сегодня утром я звонила своему отцу в Лондон… разумеется, там густой туман… а посмотрите на дивное солнце здесь, всегда одно и то же… Да, так я умоляла его съездить их проведать. Бесполезно беспокоиться, не так ли? Вот Шарль-Эдуар не волнуется совсем. Он говорит, если Сиги заболеет, школьное руководство даст нам знать, а когда его отчислят, он просто приедет домой. Будет вынужден это сделать, хотя бы для того, чтобы выудить у нас денег.
– Полагаю, да. Потом-то они, похоже, уже не нуждаются в деньгах и просто исчезают. – Я подумала о Бэзиле.
– Что вы слышали о кризисе? – спросила Грейс.
– Можете объяснить, почему правительство вообще ушло? Это кажется мне странным. Военные вдовы или что?
– Они уже умирали от кровопотери из-за международных отношений. Пенсии для военных вдов, повторно вышедших замуж, лишь довершили дело. Всегда одна и та же история, они никогда не рушатся из-за крупного дела – их обрушивают разные мелочи вроде школьных завтраков, субсидий на свеклу, частного винокурения… Это более популярно у электората (они считают, что о них заботятся), и потому депутаты полностью не посвящают себя какой-либо важной политике. C’est plus prudent [51].
– Вашему мужу нравится быть в парламенте?
– Он там сильно раздражается. Видите ли, он голлист[52]; ему нестерпимо думать о том, как растрачиваются понапрасну все эти драгоценные годы, пока генерал находится в Коломбе.
– Наверное, никто не думает, что он вернется.
– Шарль-Эдуар так думает. Я тоже так не считаю, хотя никому бы в этом не призналась, кроме вас. Между тем, как предполагается, все эти гнусные люди делают все, что могут. Месье Кей вышел в отставку – вы знали? – это было в дневных новостях. Шарль-Эдуар полагает, что президент пошлет за месье Буш-Бонтаном.
Зазвонил телефон, и Кэти Фриман сообщила:
– У меня на линии месье Буш-Бонтан.
– Но посол в канцелярии.
– Да, я это знаю. Ему нужна Норти, а я не могу ее найти – Норти нет в кабинете и нет в комнате. Он нервничает – говорит из Елисейского дворца.
– Наверное, Норти что-то примеряет в моей гардеробной. – Норти перед этим одолжила у меня свою зарплату за два месяца, накупила кучу вещей и превратила мою горничную Клэр в свою личную портниху. – Одну минутку, – обратилась я к Грейс. – Это месье Буш-Бонтан.
Вскоре я нашла Норти, на которой горничная закалывала булавками большую зеленую бархатную юбку.
– Иди скорее, тебя к телефону!
Норти подобрала юбку и побежала в Зеленую гостиную.
– Алло, это вы, месье? – воскликнула она. – Да, я работала… не в своем кабинете… моя работа предполагает много разных форм… Это было бы чудесно. Десять часов будет лучше всего: я обедаю с Филлис Макфи, но потом скажу ей, что мне нужно пораньше лечь спать… Десять, и вы за мной заедете? Ох, бедный, вы действительно должны? Ну ничего, скоро все закончится. – И она положила трубку.
Грейс выглядела очень удивленной.
– Месье Буш-Бонтан должен сейчас встретиться с президентом, что довольно скучно, как он сказал. Но когда все закончится, он повезет меня на Мэрилин Монро.
– А это означает, что он собирается отказать президенту, – произнесла Грейс. – Кризис будет продолжаться, и англичане захватят острова Менкье, помяните мое слово. Это невыносимо. – Потом обратилась к Норти: – Вы должны как-нибудь
