Забытый плен, или Роман с тенью - Татьяна Лунина

– Так, и что вы собираетесь делать, Андрей Ильич? Отдавать меня под суд? А может, лучше, как в тридцать седьмом: к стенке без разговоров? – Стараясь держать спину прямо, напротив сидел уверенный в себе пожилой человек, держался с достоинством, выглядел превосходно, и только подчеркнуто спокойный голос да характерная интонация выдавали тщательно скрываемое волнение.

– А что скажете вы, Семен Львович?

Моисеев равнодушно пожал плечами.

– Блеф, бред, клевета – годится для нежных дамочек с нервами, но не серьезных людей. У вас, милый мальчик, нет никаких доказательств. Самое большее, что можете себе позволить, – так это уволить меня. Но я, к вашему сведению, не собираюсь никуда уходить. – Наглый старик развалился на стуле, откровенно издеваясь над собеседником. – Мне всего семьдесят, я полон сил, энергии, желания работать. Есть опыт, знания, хватка, вам не обойтись без меня. К тому же не забывайте, мои дорогие, – перед вами будущий совладелец ваших активов, да.

– Родители Аркадия живы.

– Это вопрос поправимый. Все мы смертны и ходим под Богом. Не знаем, когда Господь нас к себе призовет, – лицемерно вздохнул потенциальный наследник.

Лебедев брезгливо рассматривал разглагольствующего наглеца и вдруг осознал, что этот старик давно сидит у него в печенках. Львович осточертел до смерти – любопытным носом, показушным дружелюбием, лицемерием, намеками на короткую память когда-то облагодетельствованных друзей, жадностью, хитростью, а теперь еще воровством. Для собственной выгоды такой спокойно решился бы и на убийство. Андрея Ильича внезапно осенила догадка, которая тут же показалась нелепой. Но мозг уже послал команду языку, и тот выдал:

– Говорите, все мы под Богом ходим? А не вы ли, случайно, помогли племяннику прийти к Господу раньше срока, Семен Львович?

Моисеев посерел, точно холст, на котором выцвели краски.

– Не забывайтесь, Андрей Ильич! За подобные слова говоруны дорого платят.

– Новым снегоходом? – Лебедев нажал кнопку, на пороге кабинета появился референт и застыл в молчаливом вопросе. – Игольников подъехал?

– Ждет в приемной.

– Через пять минут зайди, надо будет оформить приказ.

Заявление финансового директора об уходе с должности по состоянию здоровья президент подписал тут же, в присутствии заявителя, распорядившись, чтобы тот немедленно приступил к передаче дел преемнику, ожидавшему в предбаннике лебедевского кабинета. Перечень своих деяний Семен Львович получил при прощании как напоминание об «успешной» совместной работе.

– Оригиналы, надеюсь, для посторонних глаз недоступны?

– Надеюсь, это станет постоянной вашей проблемой.

Старик молчком направился к двери, взялся за латунную ручку, потянул на себя, вдруг застыл, потом резко развернулся и с перекошенным от злобы лицом прошипел:

– Ты еще пожалеешь об этом, сопляк! – хлопнул дверью и вышел.

Андрей Ильич долго отмывал после короткого общения руки, будто только что раздавил жирного таракана...

Остаток дня прошел спокойно, в обычном рабочем режиме. Позвонил с Бали Егорин, доложился о погоде, похвастал загаром, спросил об итоге разговора.

– Как и планировался, – ответил партнер.

– Отличная карта – джокер, правда, Андрюха?

– Поживем – увидим.

А вечером раздался еще звонок, и незнакомый женский голос пропел в ухо:

– Привет!

– Здравствуйте, это кто?

– Не узнаешь?

– Нет.

– А когда-то, Лебедев, мой голос был для тебя, как маяк в тумане, и ты несся на него, сметая с дороги доски и кирпичи.

– Танька! – развеселился бывший сокурсник. – Разве путь к маяку лежит через стройматериалы? Как ты меня нашла, рыжая?

– Во-первых, неприлично задавать даме подобные вопросы, а во-вторых, я давно не рыжая. Нынче я кошу всех мужиков блондинистой косой. А ты, Лебедев, не хочешь пасть к моим ногам?

– Давно мечтаю, дорогая блондинка.

– Правда? Я ведь доверчивая, таких обманывать грешно. Кто варится в девятом адовом круге, помнишь?

– Обманувшие доверие.

– То-то! Ну так что, жаждешь меня повидать?

– Танюха... – замялся занятый абонент.

– Не продолжай, я понятливая, пока.

– Эй, Лебедева, подожди! Ты звонишь, между прочим, деловому человеку, не даешь и секунды подумать.

– Думай, а жизнь пусть проходит мимо.

Андрей Ильич посмотрел на часы.

– Сейчас семь, в девять устроит?

– Вполне.

– Тогда встретимся на Тверской, напротив телеграфа. Помнишь наше место?

– А то!

...В первую минуту он ее не узнал. В двух шагах от перекрестка Тверской и Камергерского переулка, лениво постукивая пальцами по парапету подземного перехода, стояла блондинка. Несмотря на невысокий рост, она заметно выделялась среди вечно спешащих куда-то прохожих. Пышные волосы, открывающие загорелую шею, королевский поворот головы, высокомерно вздернутый нос, яркий чувственный рот, стройная фигура в лайковом пальто – элегантная, красивая, недоступная. Неужели та самая Танька, с которой они до изнеможения целовались тем комариным летом? В стройотряде, сколоченном из студентов Первого меда, ходила шутка, что Лебедевы – готовая семейная пара, невесте и фамилию не надо менять.

– Танюха, да тебя не узнать! Что ты с собой сделала, признавайся?

– Тайна сия велика есть, – заважничала первая любовь.

– Лебедева, ты просто красавица!

– Ага, – скромно подтвердила она, – мне так все говорят. Только я не Лебедева нынче, но госпожа Хаммер, сечешь?

– А миссис Хаммер фигуру блюдет или может позволить себе поздний ужин?

– Сегодня, Лебедев, пожалуй, можно расслабиться.

В ресторане Андрей с удовольствием рассматривал свалившуюся с небес однокурсницу, двадцать лет назад возбуждавшую до хмеля помешанного на науках глупца. То было прекрасное время, когда все по колено, в карманах гуляет ветер, в крови – гормоны, а в голове – идеи, способные перевернуть мир. Первая страсть оказалась короткой, но память о ней осталась. Сейчас эта память подогревалась «Божоле», смеющимися глазами напротив и настроением, с которого вдруг потянуло на ласку.

– Эй, Лебедев, ты слушаешь меня?

– Конечно, ты только что сказала: он был. Кто имелся в виду?

Татьяна звонко рассмеялась, как девчонка, уличившая во вранье.

– С тобой, дорогой, приятно вести беседу: можно плести что угодно, вплоть до последнего слова. Одна беда – неизвестно, когда ваша милость включится в разговор. О бывшем супруге я тебе, мой милый, толкую, о мистере Хаммере, жителе славного Сан-Франциско, крутом бизнесмене и сволочи, каких мало. Я прокантовалась с ним лучшие годы. Правда, в накладе не осталась: после развода вернулась в родные пенаты, открыла магазинчик на мужнины баксы. Торгую оптикой, – пояснила деловая леди, заметив удивленный взгляд. – Товар элитный, все честь по чести: лицензия, пара смазливых девчонок, офтальмолог за стенкой, колокольчик над дверью – супер! Вчера повесили вывеску еще на одном, в районе Арбата, завтра еду в Питер, хочу застолбить местечко на Невском – в общем, кручусь как белка в колесе.